За столом, уткнувшись лицом в миску с квашеной капустой, спал князь Куракин.
В ближайшей церкви заблаговестили к заутрени. Вначале робкий перезвон крепчал, наливался уверенной силой.
Разбуженный перезвоном, Ртищев недоуменно приподнял голову. «Никак благовестят?» — с трудом сложилось в тяжелой его голове. Он потянулся и перекрестился на образ: желтое лицо его полыхнуло кумачовым румянцем: «Боже, что ж я наделал!… Как же я пред очи Марфеньки ныне предстану!» — хрустнул он пальцами и с омерзением отодвинулся от простоволосой женщины, прикорнувшей на самом краю сундука.
Наскоро одевшись, постельничий бочком выбрался в сени.
— Лихо! — встретил его с глубоким поклоном дворецкий, спешивший в трапезную. — Лихо! — повторил он, тряхнув головой. — Демка Филиппов слышал, собирается-де великая сила людишек и чаят от них быть погрому двору боярина Ильи Даниловича Милославского, двору нашего господаря и иных знатных людей за измену в денежном деле.
Ртищев метнулся в трапезную.
— Вставайте! — пронзительно заверещал он и плеснул в лицо мертвецки пьяного Шорина мушермой меда.
* * *
На Сретенке, у воровских писем, уже толпился народ. Нашлись грамотеи, которые громогласно читали написанное:
«Изменник Илья Данилович Милославский, да Федор Михайлович Ртищев, да Иван Михайлович Милославский, да гость Василий Шорин».
— Изменники!… Правильно! — грохотала толпа.
Сретенский сотни сотский Павел Григорьев поскакал в земский приказ с докладом к Куракину.
Князь, не выспавшийся, сердитый, сидел за столом, прислонившись спиною к стене, и маленькими глоточками пил квас.
— Докладай! — буркнул он, тупо уставившись на ковш.
Сотский отвесил земной поклон.
— А собрались на Сретенке мирские люди без ведому моего о пятой деньге порядить. А я с сотней, про сие прослышавши, тотчас противу тех людей выступил. А не успел я до Сретенки доскакать, как слышу возгласы велегласные: «На Сретенке да Лубянке на столбах письма воровские расклеены!»
Куракин прищурился, плюнул и вдруг ударил Григорьева ковшом по лицу.
— Потчуйся, сукин сын, за то, что попустил беззаконие. И пшел с очей моих вон!
Прогнав сотского, князь снарядил на Лубянку дворянина Семена Ларионова и дьяка Афанасия Башмакова.
Тем временем Василий Иванович Толстой окольными путями поскакал на коне в Коломенское, к царю.
ГЛАВА XVII
Ларионов и Башмаков, уверенные в собственном могуществе, явились на Лубянку одни, без стрельцов.
— Расступись! — властно крикнул Ларионов и врезался в толпу.
Дьяк, воспользовавшись замешательством людей, сорвал со столба письмо.
— Не моги! — крикнул Куземка Нагаев и метнулся к Ларионову. — Изменник!… Бейте изменника!
Страшный удар железной палкой по голове сразил Куземку.
Чувствуя, что надо действовать сейчас же, не теряя ни мгновения, Корепин бросился с дубиной на дворянина.
— Миром постоять на изменников! Выручай, православные!
Расстроенные ряды людишек сомкнулись.
— Выручай!
Ларионова и Башмакова стащили с коней.
Сотский Григорьев, притаившись за изгородью, возбужденно наблюдал за происходившим. Он глубоко верил в победу Ларионова и только выжидал случая, чтобы — когда это не будет опасно для жизни — броситься к нему на помощь. Увидев, что Ларионова подмяли, он поспешил заблаговременно убраться подальше.
Но не сделал сотский двух шагов, как из-за погреба на него прыгнул пес. Григорьев в страхе бросился назад и перескочил через забор.
— Стой! — принял его в свои объятия уже оправившийся Куземка Нагаев. — Далече ли?
Сотский вцепился в руку Куземки.
— Не погуби! Пригожусь!
Куземка, поволокший было его к мятежникам, приостановился.
— Нуте-ко, выкладай.
Захлебываясь от волнения, путаясь и торопливо крестясь, сотский рассказал, что Куракин проведал о корепинской ватаге, укрывшейся в лесу, и приказал иноземным полкам оцепить лес.
Позабыв о сотском, Нагаев побежал с недоброю вестью к Савинке.
Вскоре издалека донеслись глухие пищальные выстрелы: то предупрежденная верными людьми Корепина ватага вступила в бой с полками, чтобы отвлечь их внимание от того, что готовилось в городе.
Расправившись с Ларионовым и Башмаковым, толпа откатились к церкви преподобного Феодосия, что на Лубянке.
— Православные христиане, — обратился к притихшим людям Корепин, — слыхали ли вы, что прописано в письмах?
— Чти!… Сызнов чти.
Обнажив голову, гилевщики еще раз выслушали содержание воровского письма.
Едва Куземка окончил чтение, толпа, точно подхваченная ураганом, с гиком понеслась к усадьбе Шорина. На перекрестке мятежников перехватил сильный отряд рейтаров. Впереди, на белом аргамаке, с обнаженной саблей в застывшей руке, гордо, точно Егорий Храбрый, сидел безусый поручик, князь Кропоткин.
— Стой! — звонко отдал он команду и спрыгнул с коня.
К поручику, не снимая шапок, подошли Савинка и Нагаев.
— Здорово, князь! Аль глад почуял?
Кропоткин пожал плечами.
— Не разумею я глаголов сих.
— А вот, уразумей! — неожиданно вспыхнул Корепин и разорвал на себе ворот рубахи. — Коль по человечине стосковался, на — жри!… Давись кровью холопьей!…
Князь с невольным восхищением уставился на Савинку.
— Костляв ты, смерд, не по мысли мне такая дичина. Да и очи у тебя бесноватые.
И запросто, как равного, потрепал Корепина по плечу.
Бунтари и рейтары с нескрываемым удивлением глядели на князя и ничего не понимали: «Уж не хмелен ли поручик, что со смердом, как с господарем, беседу беседует? Аль замыслил недоброе что?»
Кропоткин отступил и уже грозно крикнул:
— А не обскажешь ли, смерд, какая пригода повела вас на смуту да на верную смерть?
Савинка попытался ответить, но, князь остановил его резким взмахом сабли и повернулся к рейтарам.
— Сам сказывать буду.
Лицо его покрылось багряными пятнами, а круглый с ямочкой подбородок запрыгал, как у плачущего ребенка.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — начал он.
— Шел бы на середу, не слыхать нам! — взволновались задние ряды гилевщиков.
— Братья рейтары! — во всю силу легких крикнул князь и смело пошел в самую гущу толпы. — Гляньте-ко на людишек, коих мы призваны смертью поразить!
Рейтары от неожиданности побросали поводья.
— Хмелен! Ей-право, хмелен! — раздалось уже вслух.
— Хмельного отродясь и не нюхивал я! — возмущенно отозвался поручик. — А ныне, доподлинно, захмелел… Ибо кто не захмелеет, на лики глядучи смутьянов сих? Лики их сини, как у удавленников, и телеса тощи, как у преподобных, приявших подвиг великопостования.
Его голос сорвался, почерневшее лицо покрылось мелкими каплями пота, глаза закипели слезами. Низко склонив голову, он отвесил безмолствующим рейтарам глубокий поклон, коснувшись рукою земли.
— Не ведаю, как вы, — выдохнул он чуть слышно, — а я не подниму меча противу труждающихся и обремененных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
В ближайшей церкви заблаговестили к заутрени. Вначале робкий перезвон крепчал, наливался уверенной силой.
Разбуженный перезвоном, Ртищев недоуменно приподнял голову. «Никак благовестят?» — с трудом сложилось в тяжелой его голове. Он потянулся и перекрестился на образ: желтое лицо его полыхнуло кумачовым румянцем: «Боже, что ж я наделал!… Как же я пред очи Марфеньки ныне предстану!» — хрустнул он пальцами и с омерзением отодвинулся от простоволосой женщины, прикорнувшей на самом краю сундука.
Наскоро одевшись, постельничий бочком выбрался в сени.
— Лихо! — встретил его с глубоким поклоном дворецкий, спешивший в трапезную. — Лихо! — повторил он, тряхнув головой. — Демка Филиппов слышал, собирается-де великая сила людишек и чаят от них быть погрому двору боярина Ильи Даниловича Милославского, двору нашего господаря и иных знатных людей за измену в денежном деле.
Ртищев метнулся в трапезную.
— Вставайте! — пронзительно заверещал он и плеснул в лицо мертвецки пьяного Шорина мушермой меда.
* * *
На Сретенке, у воровских писем, уже толпился народ. Нашлись грамотеи, которые громогласно читали написанное:
«Изменник Илья Данилович Милославский, да Федор Михайлович Ртищев, да Иван Михайлович Милославский, да гость Василий Шорин».
— Изменники!… Правильно! — грохотала толпа.
Сретенский сотни сотский Павел Григорьев поскакал в земский приказ с докладом к Куракину.
Князь, не выспавшийся, сердитый, сидел за столом, прислонившись спиною к стене, и маленькими глоточками пил квас.
— Докладай! — буркнул он, тупо уставившись на ковш.
Сотский отвесил земной поклон.
— А собрались на Сретенке мирские люди без ведому моего о пятой деньге порядить. А я с сотней, про сие прослышавши, тотчас противу тех людей выступил. А не успел я до Сретенки доскакать, как слышу возгласы велегласные: «На Сретенке да Лубянке на столбах письма воровские расклеены!»
Куракин прищурился, плюнул и вдруг ударил Григорьева ковшом по лицу.
— Потчуйся, сукин сын, за то, что попустил беззаконие. И пшел с очей моих вон!
Прогнав сотского, князь снарядил на Лубянку дворянина Семена Ларионова и дьяка Афанасия Башмакова.
Тем временем Василий Иванович Толстой окольными путями поскакал на коне в Коломенское, к царю.
ГЛАВА XVII
Ларионов и Башмаков, уверенные в собственном могуществе, явились на Лубянку одни, без стрельцов.
— Расступись! — властно крикнул Ларионов и врезался в толпу.
Дьяк, воспользовавшись замешательством людей, сорвал со столба письмо.
— Не моги! — крикнул Куземка Нагаев и метнулся к Ларионову. — Изменник!… Бейте изменника!
Страшный удар железной палкой по голове сразил Куземку.
Чувствуя, что надо действовать сейчас же, не теряя ни мгновения, Корепин бросился с дубиной на дворянина.
— Миром постоять на изменников! Выручай, православные!
Расстроенные ряды людишек сомкнулись.
— Выручай!
Ларионова и Башмакова стащили с коней.
Сотский Григорьев, притаившись за изгородью, возбужденно наблюдал за происходившим. Он глубоко верил в победу Ларионова и только выжидал случая, чтобы — когда это не будет опасно для жизни — броситься к нему на помощь. Увидев, что Ларионова подмяли, он поспешил заблаговременно убраться подальше.
Но не сделал сотский двух шагов, как из-за погреба на него прыгнул пес. Григорьев в страхе бросился назад и перескочил через забор.
— Стой! — принял его в свои объятия уже оправившийся Куземка Нагаев. — Далече ли?
Сотский вцепился в руку Куземки.
— Не погуби! Пригожусь!
Куземка, поволокший было его к мятежникам, приостановился.
— Нуте-ко, выкладай.
Захлебываясь от волнения, путаясь и торопливо крестясь, сотский рассказал, что Куракин проведал о корепинской ватаге, укрывшейся в лесу, и приказал иноземным полкам оцепить лес.
Позабыв о сотском, Нагаев побежал с недоброю вестью к Савинке.
Вскоре издалека донеслись глухие пищальные выстрелы: то предупрежденная верными людьми Корепина ватага вступила в бой с полками, чтобы отвлечь их внимание от того, что готовилось в городе.
Расправившись с Ларионовым и Башмаковым, толпа откатились к церкви преподобного Феодосия, что на Лубянке.
— Православные христиане, — обратился к притихшим людям Корепин, — слыхали ли вы, что прописано в письмах?
— Чти!… Сызнов чти.
Обнажив голову, гилевщики еще раз выслушали содержание воровского письма.
Едва Куземка окончил чтение, толпа, точно подхваченная ураганом, с гиком понеслась к усадьбе Шорина. На перекрестке мятежников перехватил сильный отряд рейтаров. Впереди, на белом аргамаке, с обнаженной саблей в застывшей руке, гордо, точно Егорий Храбрый, сидел безусый поручик, князь Кропоткин.
— Стой! — звонко отдал он команду и спрыгнул с коня.
К поручику, не снимая шапок, подошли Савинка и Нагаев.
— Здорово, князь! Аль глад почуял?
Кропоткин пожал плечами.
— Не разумею я глаголов сих.
— А вот, уразумей! — неожиданно вспыхнул Корепин и разорвал на себе ворот рубахи. — Коль по человечине стосковался, на — жри!… Давись кровью холопьей!…
Князь с невольным восхищением уставился на Савинку.
— Костляв ты, смерд, не по мысли мне такая дичина. Да и очи у тебя бесноватые.
И запросто, как равного, потрепал Корепина по плечу.
Бунтари и рейтары с нескрываемым удивлением глядели на князя и ничего не понимали: «Уж не хмелен ли поручик, что со смердом, как с господарем, беседу беседует? Аль замыслил недоброе что?»
Кропоткин отступил и уже грозно крикнул:
— А не обскажешь ли, смерд, какая пригода повела вас на смуту да на верную смерть?
Савинка попытался ответить, но, князь остановил его резким взмахом сабли и повернулся к рейтарам.
— Сам сказывать буду.
Лицо его покрылось багряными пятнами, а круглый с ямочкой подбородок запрыгал, как у плачущего ребенка.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — начал он.
— Шел бы на середу, не слыхать нам! — взволновались задние ряды гилевщиков.
— Братья рейтары! — во всю силу легких крикнул князь и смело пошел в самую гущу толпы. — Гляньте-ко на людишек, коих мы призваны смертью поразить!
Рейтары от неожиданности побросали поводья.
— Хмелен! Ей-право, хмелен! — раздалось уже вслух.
— Хмельного отродясь и не нюхивал я! — возмущенно отозвался поручик. — А ныне, доподлинно, захмелел… Ибо кто не захмелеет, на лики глядучи смутьянов сих? Лики их сини, как у удавленников, и телеса тощи, как у преподобных, приявших подвиг великопостования.
Его голос сорвался, почерневшее лицо покрылось мелкими каплями пота, глаза закипели слезами. Низко склонив голову, он отвесил безмолствующим рейтарам глубокий поклон, коснувшись рукою земли.
— Не ведаю, как вы, — выдохнул он чуть слышно, — а я не подниму меча противу труждающихся и обремененных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208