В числе прочих бумаг, тоже небезынтересных, я обнаружил весьма любопытную петицию, написанную почерком дона Фернандо, но наверняка рукой уже упомянутого мною брата Гаспара, и адресованную Инморте...
– Где же она?
– Вместе со шкатулкой я передал ее на хранение коменданту замкового гарнизона. Вкратце содержание этого письма таково: дон Фернандо якобы предлагает Инморте организовать убийство госпожи Маргариты и свалить вину за это на графа Бискайского с тем, чтобы возвести на наваррский престол княжну Жоанну и Рикарда Иверо, которых он намерен поженить. Дон Фернандо якобы утверждает, что крепко держит обоих в узде – угрожая виконту его векселями, а за княжной, дескать, водятся некоторые грешки, – и уверен, что заставит их дать письменные обязательства, чуть ли не присягу на верность иезуитам. А поскольку, говорится в послании, и княжна Жоанна и Рикард Иверо слабовольные и безынициативные, к тому же она попросту глупышка, а он постоянно витает в облаках, то вскоре после смерти короля дона Александра Наварра фактически превратится еще в одну область ордена Сердца Иисусова, которой на самом деле будут править ставленники Инморте. Вот так-то.
Маргарита покачала головой:
– М-да... В чем, в чем, но в уме и хитрости кузену Бискайскому не откажешь.
– Но зачем? – недоуменно спросила Бланка. – Зачем ему убивать Фернандо? Я ничего не понимаю!
Филипп внимательно поглядел на нее и произнес:
– Ты просто отказываешься это понять, боишься посмотреть правде в глаза и признать, что все это – следствие проявленного тобой малодушия, когда ты отвергла предложение падре Антонио. Он был готов прибегнуть к обману, солгать ради твоего же блага, но ты предпочла до конца оставаться праведницей и вышла замуж за графа Бискайского, а не за меня. Ты стала женой нелюбимого и неприятного тебе человека, зато, видишь ли, не осквернила себя ложью. И вот тебе результат: твой муж, эта скотина, едва не взошел на престол твоего отца по ступеням, обагренным кровью Жоанны, Рикарда Иверо и обоих твоих братьев. И только благодаря Эрнану ты избежала незавидной роли невольной и ничего не ведающей соучастницы этого ужасающего преступления.
Бланка резко вскочила на ноги и в гневе выкрикнула:
– Прекрати, Филипп! Сейчас же прекрати!.. – Вдруг она вся сникла и тихо всхлипнула. – Не мучь меня, дорогой. Прошу тебя, не надо...
Филипп подошел к ней и обнял ее за плечи.
– О чем вы говорите? – отозвался озадаченный Симон. – К чему здесь госпожа Бланка?
Эрнан тяжело вздохнул:
– Глупенький! Граф Бискайский рассчитывал, что, устранив дона Фернандо, он все же убедит Инморте не отказываться от задуманного им убийства дона Альфонсо.
– Ну и что?
– Да у тебя не мозги, а решето, друг мой любезный! Кто тогда унаследует кастильский престол, спрашивается? Конечно же, не годовалая дочурка Фернандо де Уэльвы, а госпожа Бланка, и вместе с ней граф Бискайский – как ее муж.
Тут раздался пронзительный вопль Фернандо. Бланка мигом отпрянула от Филиппа и во все глаза уставилась на брата, лицо которого было перекошено от бессильной ярости и злобы. Он наконец понял все, осознал, как был глуп и беспечен, с какой легкостью его провел тот, кого он считал своим другом. И этот крик был криком тонущего в безбрежном океане отчаяния рассудка.
В комнату ворвались два охранника с обнаженными мечами – Маргарита жестом велела им выйти.
– Фу! – брезгливо произнесла она. – Как он противно кричит! Господин де Шатофьер, будьте так добры, велите ему заткнуться.
Эрнан велел Фернандо заткнуться, для пущей убедительности пнув его кулаком в живот, затем наклонился и подобрал с ковра все долговые расписки Рикарда.
– Сударыня, – сказал он, обращаясь к Бланке. – Эти векселя по праву принадлежат вашему брату. Однако сейчас он находится под арестом, а посему вам решать, что с ними делать.
Бланка молча взяла у него кипу векселей и методично разодрала каждый на мелкие клочья.
– В мерзкой затее Александра был, впрочем, один положительный момент, – промолвила она, глядя на Фернандо с кротостью, повергнувшей того в ужас. – Надеюсь, все вы понимаете, что я имею в виду. И у меня аж руки чешутся привести в исполнение эту часть несостоявшегося плана. Пойдем, Филипп, иначе я за себя не отвечаю.
– Ты уходишь, кузина? – вяло спросила Маргарита.
– Да.
– Но ведь у тебя Жоанна.
– Я... я буду у Филиппа.
Наваррская принцесса вздохнула:
– Ну что ж, ладно, ступайте. Мы с господином де Шатофьером сами решим, что делать дальше... Но нет, постойте! Не думаю, что эта хорошая идея – тебе, Бланка, провести ночь у мужчины, пусть и у Филиппа. Лучше останьтесь здесь, а мы сейчас пойдем ко мне, прихватив с собой кузена Фернандо, – полагаю, вам он не понадобится. Таким образом, вы с Жоанной просто поменяетесь покоями. Рокируетесь, говоря на языке твоей любимой игры.
ГЛАВА LVI. ДОЧЬ КАСТИЛИИ
Первое, что увидела Бланка, проснувшись, было склоненное над ней лицо Филиппа и были слезы, стоявшие в его глазах.
– Почему ты плачешь, милый? – спросила она.
– Это я от счастья, родная... Вправду от счастья.
С его ресниц сорвалась крупная слеза и упала ей на губы.
– Не обманывай меня, Филипп. Взгляд у тебя такой печальный, а слезы так горьки... О чем ты думаешь? Что тебя мучит?
Филипп положил голову на подушку, крепко обнял Бланку и зарылся лицом в ее волосах.
– Я вспомнил нашу первую встречу... Почему мы сразу не поняли, что любим друг друга? Почему мы не поняли это позже? Ведь у нас было столько времени! Целых пять лет мы были слепы. Даже когда я просил твоей руки – даже тогда я не понимал, как сильно люблю тебя. Я не настоял на немедленном браке, я принял условия твоего отца, не заподозрив в них подвоха. Проклятье!..
– Ты очень жалеешь об этом?
– Я проклинаю себя за это. Ведь мы могли пожениться, всегда быть вместе, жить счастливо... Боже, да что и говорить! Упустили, проворонили мы наше счастье, Бланка...
– Однако тогда ты не смог бы жениться на Анне Юлии, и наследством Арманда Готийского, вероятнее всего, завладел бы граф Прованский.
– Ну, и что с того? Ну, пришлось бы мне повоевать с ним за галльский престол – эка беда! В конце-то концов, я бы все равно вышел победителем... Знаю, это нелогично, неразумно, не по государственному, но когда говорит любовь, рассудок молчит.
Бланка вздохнула:
– Любовь... Ты слишком часто употребляешь это слово. Боюсь, оно значит для тебя не больше, чем банальное желание обладать женщиной...
– Но, милочка...
– Молчи, Филипп. Твой язык, пусть и против твоей воли, становится лживым, когда ты разговариваешь с женщинами. Прошу тебя, не надо опошлять словами то единственное прекрасное, что осталось у меня – мою любовь к тебе. На первое время ее хватит на нас обоих, а потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– Где же она?
– Вместе со шкатулкой я передал ее на хранение коменданту замкового гарнизона. Вкратце содержание этого письма таково: дон Фернандо якобы предлагает Инморте организовать убийство госпожи Маргариты и свалить вину за это на графа Бискайского с тем, чтобы возвести на наваррский престол княжну Жоанну и Рикарда Иверо, которых он намерен поженить. Дон Фернандо якобы утверждает, что крепко держит обоих в узде – угрожая виконту его векселями, а за княжной, дескать, водятся некоторые грешки, – и уверен, что заставит их дать письменные обязательства, чуть ли не присягу на верность иезуитам. А поскольку, говорится в послании, и княжна Жоанна и Рикард Иверо слабовольные и безынициативные, к тому же она попросту глупышка, а он постоянно витает в облаках, то вскоре после смерти короля дона Александра Наварра фактически превратится еще в одну область ордена Сердца Иисусова, которой на самом деле будут править ставленники Инморте. Вот так-то.
Маргарита покачала головой:
– М-да... В чем, в чем, но в уме и хитрости кузену Бискайскому не откажешь.
– Но зачем? – недоуменно спросила Бланка. – Зачем ему убивать Фернандо? Я ничего не понимаю!
Филипп внимательно поглядел на нее и произнес:
– Ты просто отказываешься это понять, боишься посмотреть правде в глаза и признать, что все это – следствие проявленного тобой малодушия, когда ты отвергла предложение падре Антонио. Он был готов прибегнуть к обману, солгать ради твоего же блага, но ты предпочла до конца оставаться праведницей и вышла замуж за графа Бискайского, а не за меня. Ты стала женой нелюбимого и неприятного тебе человека, зато, видишь ли, не осквернила себя ложью. И вот тебе результат: твой муж, эта скотина, едва не взошел на престол твоего отца по ступеням, обагренным кровью Жоанны, Рикарда Иверо и обоих твоих братьев. И только благодаря Эрнану ты избежала незавидной роли невольной и ничего не ведающей соучастницы этого ужасающего преступления.
Бланка резко вскочила на ноги и в гневе выкрикнула:
– Прекрати, Филипп! Сейчас же прекрати!.. – Вдруг она вся сникла и тихо всхлипнула. – Не мучь меня, дорогой. Прошу тебя, не надо...
Филипп подошел к ней и обнял ее за плечи.
– О чем вы говорите? – отозвался озадаченный Симон. – К чему здесь госпожа Бланка?
Эрнан тяжело вздохнул:
– Глупенький! Граф Бискайский рассчитывал, что, устранив дона Фернандо, он все же убедит Инморте не отказываться от задуманного им убийства дона Альфонсо.
– Ну и что?
– Да у тебя не мозги, а решето, друг мой любезный! Кто тогда унаследует кастильский престол, спрашивается? Конечно же, не годовалая дочурка Фернандо де Уэльвы, а госпожа Бланка, и вместе с ней граф Бискайский – как ее муж.
Тут раздался пронзительный вопль Фернандо. Бланка мигом отпрянула от Филиппа и во все глаза уставилась на брата, лицо которого было перекошено от бессильной ярости и злобы. Он наконец понял все, осознал, как был глуп и беспечен, с какой легкостью его провел тот, кого он считал своим другом. И этот крик был криком тонущего в безбрежном океане отчаяния рассудка.
В комнату ворвались два охранника с обнаженными мечами – Маргарита жестом велела им выйти.
– Фу! – брезгливо произнесла она. – Как он противно кричит! Господин де Шатофьер, будьте так добры, велите ему заткнуться.
Эрнан велел Фернандо заткнуться, для пущей убедительности пнув его кулаком в живот, затем наклонился и подобрал с ковра все долговые расписки Рикарда.
– Сударыня, – сказал он, обращаясь к Бланке. – Эти векселя по праву принадлежат вашему брату. Однако сейчас он находится под арестом, а посему вам решать, что с ними делать.
Бланка молча взяла у него кипу векселей и методично разодрала каждый на мелкие клочья.
– В мерзкой затее Александра был, впрочем, один положительный момент, – промолвила она, глядя на Фернандо с кротостью, повергнувшей того в ужас. – Надеюсь, все вы понимаете, что я имею в виду. И у меня аж руки чешутся привести в исполнение эту часть несостоявшегося плана. Пойдем, Филипп, иначе я за себя не отвечаю.
– Ты уходишь, кузина? – вяло спросила Маргарита.
– Да.
– Но ведь у тебя Жоанна.
– Я... я буду у Филиппа.
Наваррская принцесса вздохнула:
– Ну что ж, ладно, ступайте. Мы с господином де Шатофьером сами решим, что делать дальше... Но нет, постойте! Не думаю, что эта хорошая идея – тебе, Бланка, провести ночь у мужчины, пусть и у Филиппа. Лучше останьтесь здесь, а мы сейчас пойдем ко мне, прихватив с собой кузена Фернандо, – полагаю, вам он не понадобится. Таким образом, вы с Жоанной просто поменяетесь покоями. Рокируетесь, говоря на языке твоей любимой игры.
ГЛАВА LVI. ДОЧЬ КАСТИЛИИ
Первое, что увидела Бланка, проснувшись, было склоненное над ней лицо Филиппа и были слезы, стоявшие в его глазах.
– Почему ты плачешь, милый? – спросила она.
– Это я от счастья, родная... Вправду от счастья.
С его ресниц сорвалась крупная слеза и упала ей на губы.
– Не обманывай меня, Филипп. Взгляд у тебя такой печальный, а слезы так горьки... О чем ты думаешь? Что тебя мучит?
Филипп положил голову на подушку, крепко обнял Бланку и зарылся лицом в ее волосах.
– Я вспомнил нашу первую встречу... Почему мы сразу не поняли, что любим друг друга? Почему мы не поняли это позже? Ведь у нас было столько времени! Целых пять лет мы были слепы. Даже когда я просил твоей руки – даже тогда я не понимал, как сильно люблю тебя. Я не настоял на немедленном браке, я принял условия твоего отца, не заподозрив в них подвоха. Проклятье!..
– Ты очень жалеешь об этом?
– Я проклинаю себя за это. Ведь мы могли пожениться, всегда быть вместе, жить счастливо... Боже, да что и говорить! Упустили, проворонили мы наше счастье, Бланка...
– Однако тогда ты не смог бы жениться на Анне Юлии, и наследством Арманда Готийского, вероятнее всего, завладел бы граф Прованский.
– Ну, и что с того? Ну, пришлось бы мне повоевать с ним за галльский престол – эка беда! В конце-то концов, я бы все равно вышел победителем... Знаю, это нелогично, неразумно, не по государственному, но когда говорит любовь, рассудок молчит.
Бланка вздохнула:
– Любовь... Ты слишком часто употребляешь это слово. Боюсь, оно значит для тебя не больше, чем банальное желание обладать женщиной...
– Но, милочка...
– Молчи, Филипп. Твой язык, пусть и против твоей воли, становится лживым, когда ты разговариваешь с женщинами. Прошу тебя, не надо опошлять словами то единственное прекрасное, что осталось у меня – мою любовь к тебе. На первое время ее хватит на нас обоих, а потом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167