Если того потребуют обстоятельства, я женюсь на Норе... Хотя я предпочитаю Бланку.
Дон Фернандо кивнул:
– Да, я понимаю вас. Любой отец гордился бы такой дочерью, как Бланка, а любой муж – такой женой.
Пообещав королю хранить молчание и дав ему понять, насколько важен для него брачный союз с Кастилией, Филипп совершил роковую ошибку. Он не принял во внимание одно обстоятельство: Фернандо IV Кастильский был не только суров и крут нравом, но также на редкость коварен и вероломен. Гордясь своей старшей дочерью, он души не чаял в младшей и без колебаний решил принести в жертву Бланку ради счастья Норы. Последующие события наглядно показали Филиппу, как он был наивен и доверчив...
Это случилось в середине января 1452 года. Дон Фернандо отправил своего старшего сына Альфонсо в Сарагосу, к арагонскому королю Хайме III, якобы с тем, чтобы окончательно уладить пограничные споры и склонить Арагон к участию в весеннем походе против Гранадского эмирата. Ничего не заподозривший Филипп согласился сопровождать наследника престола, а когда оба принца, которые могли помешать планам дона Фернандо, достигли Сарагосы, в Толедо было объявлено о помолвке принцессы Бланки с племянником наваррского короля Александром Бискайским и о скорой их свадьбе.
Таинственность, с которой готовился этот брак, и неподобающая поспешность с его заключением немало удивили весь кастильский двор. Не меньшее удивление вызвал и сам факт этого союза, в определенном смысле походившего на мезальянс. Граф Бискайский уже много лет был в большой немилости у своего дяди, Александра Х Наваррского; он постоянно вздорил с ним, оспаривал у него корону, ссылаясь на свою принадлежность к старшей ветви, и плел против него всяческие интриги и заговоры. Король Наварры лишь по доброте душевной терпел выходки племянника, но порой его терпение иссякало, и тогда он отправлял графа в изгнание за пределы королевства. Во время последней из таких ссылок, находясь в Кастилии, Александр Бискайский, по-видимому, сумел уговорить дона Фернандо отдать за него Бланку, играя на том, что репутация старшей из кастильских принцесс здорово подмочена слухами о ее романе с Филиппом. Осведомленные лица из окружения короля Кастилии высказывали предположение, что дон Фернандо решил встать на сторону графа Бискайского в споре с его дядей и помочь ему заполучить наваррскую корону. А таинственность и поспешность эти самые осведомленные лица склонны были объяснять тем, что в противном случае наваррский король мог бы воспрепятствовать этому браку.
И только один человек, от которого Филипп не имел никаких секретов, разгадал истинные намерения дона Фернандо. Это был падре Антонио. Утром, на следующий день после объявления о помолвке он явился в королевский дворец и обратился к своему собрату падре Эстебану, духовнику Бланки, с просьбой как можно скорее устроить ему встречу с принцессой наедине.
Появление во дворце падре Антонио не вызвало никаких подозрений, поскольку он и преподобный Эстебан были очень дружны; а если кто-то и обратил внимание, что сразу вслед за этим Бланка пришла к своему духовнику, то, наверняка, счел это случайным совпадением. Бланка была девушка весьма набожная, чаще всех остальных посещала церковь, а нередко часами засиживалась у падре Эстебана, умного и образованного человека, всерьез занимавшегося теологическими изысканиями, и вела с ним длительные беседы на религиозную тематику.
Однако в тот день речь шла о более приземленных вещах, и разговаривал с Бланкой падре Антонио. Когда после приветствий и нескольких вежливых фраз преподобный Эстебан удалился, оставив их вдвоем у себя в кабинете, падре Антонио сказал:
– Надеюсь, принцесса, вы знаете, что Филипп для меня как сын родной, и потому я был безмерно огорчен известием о вашей помолвке с графом Бискайским.
– Я тоже огорчена, – откровенно призналась Бланка. – Для меня это так неожиданно... Но причем здесь Филипп?
Падре тяжело вздохнул:
– Боюсь, моя принцесса, то, что я сообщу вам, еще больше огорчит вас. Государь отец ваш не поведал вам о причинах своего странного решения?
– Ну... – Бланка замялась. – В общем, отец объяснил мне. Он сказал, что окончательно потерял надежду на развод Августа Юлия с Изабеллой Французской, и теперь намерен сделать меня королевой Наварры.
– В вашем голосе мне слышится сомнение, – заметил падре.
Где-то с минуту Бланка молчала, глядя на него, затем ответила:
– Вы правы, дон Антонио, я не верю тому, что сказал мне отец. Борьба за наваррский престол приведет к междоусобице в стране, и в конечном итоге Наварра будет разделена между Кастилией, Гасконью и Арагоном.
– Вы говорили отцу о своих сомнениях?
– Нет, падре. Я поняла, что он сам это знает. Он явно замышляет что-то другое, иначе... Если бы он хотел сделать меня королевой, то выдал бы замуж за принца Арагонского. Этот союз устранил бы многие недоразумения между нашими государствами. А так... Я сама теряюсь в догадках.
– В таком случае, принцесса, я помогу вам во всем разобраться. В силу определенных причин мне доподлинно известно, почему ваш отец устраивает этот брак.
– И почему же?
– Потому что граф Бискайский – единственный из более или менее достойных претендентов на вашу руку, которого дон Фернандо может женить на вас второпях, пока отсутствуют Филипп и ваш брат дон Альфонсо.
– Вы уже второй раз упоминаете Филиппа, – произнесла сбитая с толку Бланка. – Он-то здесь причем?
– Дело в том, принцесса, что осенью Филипп просил у дона Фернандо вашей руки и получил от него согласие – правда, с условием до весны держать это в тайне. – И падре рассказал Бланке об уговоре, достигнутом между Филиппом и королем. – Как это не прискорбно, принцесса, но государь отец ваш обманул Филиппа, а с вами и вовсе обошелся жестоко. Ваш предстоящий брак с графом Бискайский продиктован вовсе не политическими соображениями. Он затеян для того, чтобы устранить вас с пути вашей сестры.
– Да, теперь я все понимаю, – тихо, почти шепотом произнесла Бланка. Губы ее дрожали, черты милого лица исказила гримаса отчаяния, а в красивых карих глазах стояли слезы. – Отец очень любит Нору. Очень... даже слишком. И когда она потребовала, чтобы ее выдали за Филиппа, он не мог ей отказать. Я все думала, на какую же хитрость он пойдет, но разве могла я предположить, что он... опустится до подлости!.. Если я буду замужем, Филипп женится на Норе, чтобы получить помощь Кастилии в борьбе за галльский престол, а я... – Тут она судорожно сглотнула, еле сдерживая рыдания. – Я принесена в жертву Нориному капризу!
– Еще нет, – мягко возразил падре. – Вас только определили в жертву, но заклание еще не свершилось.
Во взгляде Бланки засветилась робкая надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Дон Фернандо кивнул:
– Да, я понимаю вас. Любой отец гордился бы такой дочерью, как Бланка, а любой муж – такой женой.
Пообещав королю хранить молчание и дав ему понять, насколько важен для него брачный союз с Кастилией, Филипп совершил роковую ошибку. Он не принял во внимание одно обстоятельство: Фернандо IV Кастильский был не только суров и крут нравом, но также на редкость коварен и вероломен. Гордясь своей старшей дочерью, он души не чаял в младшей и без колебаний решил принести в жертву Бланку ради счастья Норы. Последующие события наглядно показали Филиппу, как он был наивен и доверчив...
Это случилось в середине января 1452 года. Дон Фернандо отправил своего старшего сына Альфонсо в Сарагосу, к арагонскому королю Хайме III, якобы с тем, чтобы окончательно уладить пограничные споры и склонить Арагон к участию в весеннем походе против Гранадского эмирата. Ничего не заподозривший Филипп согласился сопровождать наследника престола, а когда оба принца, которые могли помешать планам дона Фернандо, достигли Сарагосы, в Толедо было объявлено о помолвке принцессы Бланки с племянником наваррского короля Александром Бискайским и о скорой их свадьбе.
Таинственность, с которой готовился этот брак, и неподобающая поспешность с его заключением немало удивили весь кастильский двор. Не меньшее удивление вызвал и сам факт этого союза, в определенном смысле походившего на мезальянс. Граф Бискайский уже много лет был в большой немилости у своего дяди, Александра Х Наваррского; он постоянно вздорил с ним, оспаривал у него корону, ссылаясь на свою принадлежность к старшей ветви, и плел против него всяческие интриги и заговоры. Король Наварры лишь по доброте душевной терпел выходки племянника, но порой его терпение иссякало, и тогда он отправлял графа в изгнание за пределы королевства. Во время последней из таких ссылок, находясь в Кастилии, Александр Бискайский, по-видимому, сумел уговорить дона Фернандо отдать за него Бланку, играя на том, что репутация старшей из кастильских принцесс здорово подмочена слухами о ее романе с Филиппом. Осведомленные лица из окружения короля Кастилии высказывали предположение, что дон Фернандо решил встать на сторону графа Бискайского в споре с его дядей и помочь ему заполучить наваррскую корону. А таинственность и поспешность эти самые осведомленные лица склонны были объяснять тем, что в противном случае наваррский король мог бы воспрепятствовать этому браку.
И только один человек, от которого Филипп не имел никаких секретов, разгадал истинные намерения дона Фернандо. Это был падре Антонио. Утром, на следующий день после объявления о помолвке он явился в королевский дворец и обратился к своему собрату падре Эстебану, духовнику Бланки, с просьбой как можно скорее устроить ему встречу с принцессой наедине.
Появление во дворце падре Антонио не вызвало никаких подозрений, поскольку он и преподобный Эстебан были очень дружны; а если кто-то и обратил внимание, что сразу вслед за этим Бланка пришла к своему духовнику, то, наверняка, счел это случайным совпадением. Бланка была девушка весьма набожная, чаще всех остальных посещала церковь, а нередко часами засиживалась у падре Эстебана, умного и образованного человека, всерьез занимавшегося теологическими изысканиями, и вела с ним длительные беседы на религиозную тематику.
Однако в тот день речь шла о более приземленных вещах, и разговаривал с Бланкой падре Антонио. Когда после приветствий и нескольких вежливых фраз преподобный Эстебан удалился, оставив их вдвоем у себя в кабинете, падре Антонио сказал:
– Надеюсь, принцесса, вы знаете, что Филипп для меня как сын родной, и потому я был безмерно огорчен известием о вашей помолвке с графом Бискайским.
– Я тоже огорчена, – откровенно призналась Бланка. – Для меня это так неожиданно... Но причем здесь Филипп?
Падре тяжело вздохнул:
– Боюсь, моя принцесса, то, что я сообщу вам, еще больше огорчит вас. Государь отец ваш не поведал вам о причинах своего странного решения?
– Ну... – Бланка замялась. – В общем, отец объяснил мне. Он сказал, что окончательно потерял надежду на развод Августа Юлия с Изабеллой Французской, и теперь намерен сделать меня королевой Наварры.
– В вашем голосе мне слышится сомнение, – заметил падре.
Где-то с минуту Бланка молчала, глядя на него, затем ответила:
– Вы правы, дон Антонио, я не верю тому, что сказал мне отец. Борьба за наваррский престол приведет к междоусобице в стране, и в конечном итоге Наварра будет разделена между Кастилией, Гасконью и Арагоном.
– Вы говорили отцу о своих сомнениях?
– Нет, падре. Я поняла, что он сам это знает. Он явно замышляет что-то другое, иначе... Если бы он хотел сделать меня королевой, то выдал бы замуж за принца Арагонского. Этот союз устранил бы многие недоразумения между нашими государствами. А так... Я сама теряюсь в догадках.
– В таком случае, принцесса, я помогу вам во всем разобраться. В силу определенных причин мне доподлинно известно, почему ваш отец устраивает этот брак.
– И почему же?
– Потому что граф Бискайский – единственный из более или менее достойных претендентов на вашу руку, которого дон Фернандо может женить на вас второпях, пока отсутствуют Филипп и ваш брат дон Альфонсо.
– Вы уже второй раз упоминаете Филиппа, – произнесла сбитая с толку Бланка. – Он-то здесь причем?
– Дело в том, принцесса, что осенью Филипп просил у дона Фернандо вашей руки и получил от него согласие – правда, с условием до весны держать это в тайне. – И падре рассказал Бланке об уговоре, достигнутом между Филиппом и королем. – Как это не прискорбно, принцесса, но государь отец ваш обманул Филиппа, а с вами и вовсе обошелся жестоко. Ваш предстоящий брак с графом Бискайский продиктован вовсе не политическими соображениями. Он затеян для того, чтобы устранить вас с пути вашей сестры.
– Да, теперь я все понимаю, – тихо, почти шепотом произнесла Бланка. Губы ее дрожали, черты милого лица исказила гримаса отчаяния, а в красивых карих глазах стояли слезы. – Отец очень любит Нору. Очень... даже слишком. И когда она потребовала, чтобы ее выдали за Филиппа, он не мог ей отказать. Я все думала, на какую же хитрость он пойдет, но разве могла я предположить, что он... опустится до подлости!.. Если я буду замужем, Филипп женится на Норе, чтобы получить помощь Кастилии в борьбе за галльский престол, а я... – Тут она судорожно сглотнула, еле сдерживая рыдания. – Я принесена в жертву Нориному капризу!
– Еще нет, – мягко возразил падре. – Вас только определили в жертву, но заклание еще не свершилось.
Во взгляде Бланки засветилась робкая надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167