Матильда истошно ойкнула, закрыла глаза и прислонилась к стене, пытаясь удержаться на ногах. Лицо ее мертвенно побледнело. Габриель помог ей дойти до кресла и сесть, а сам встал перед ней на колени, сжав ее руки в своих.
– Простите, если я нечаянно причинил вам боль.
Матильда наконец раскрыла глаза и мягко, но решительно высвободила руки.
– Вы здесь ни при чем. Просто я переволновалась. И вообще, я слишком впечатлительная. Так это он прислал вас ко мне?
Бесстыжая! Развратница!.. Любимая...
Взгляд Габриеля упал на кровать с задернутым пологом, и сердце его больно сжалось при мысли о том, что бы случилось, приди к ней Филипп.
– Нет, я сам пришел. Сказать, чтобы вы его не ждали. Я убедил его оставить вас в покое.
– Понимаю, – прошептала Матильда. – Вы печетесь о моей душе. Вы так добры ко мне, благодарю вас... Нет! – вдруг воскликнула она, заламывая руки. – Это неправда! Я не могу лгать, не могу благодарить вас... Я грешница, Господи! Я закоренелая грешница и я не хочу каяться. Зачем вы беспокоитесь обо мне? Кто я вам такая? Вас не должно волновать, что я гублю свою душу.
– Однако волнует.
– Но почему?
– А вы не догадываетесь? – кротко спросил Габриель.
Матильда внимательно посмотрела на него.
– Кажется, я догадываюсь... О Боже! Только не это!
– Да! – Габриель вновь схватил ее руки и покрыл их страстными поцелуями. – Я люблю вас, Матильда. Я полюбил вас с первого взгляда – но буду любить всю жизнь.
Где-то с минуту оба молчали. Матильда собиралась с мыслями, а Габриель не сводил с нее исполненного нежности взгляда. Немного успокоившись, она решительно покачала головой:
– Нет, так нельзя. Вы не должны любить меня. Это неправильно, несправедливо. Любовь должна быть взаимной, иначе будет беда. Я не хочу, чтобы вы страдали из-за меня, я не хочу причинять вам боль.
– Тогда не надо причинять мне боль. Сделайте так, чтобы я не страдал.
– Но как?
– Ответьте на мою любовь, полюбите меня... – Габриель в отчаянии схватился за голову. – Боже, что я несу!.. Простите, барышня, я не то хотел сказать, совсем не то. Я лишь прошу дать мне шанс. Не отталкивайте меня, позвольте мне заслужить вашу любовь. Вот увидите – вы полюбите меня. Мне нужно только время...
– Нет, сударь, – решительно произнесла Матильда. – И не надейтесь. Вам у меня ничего не светит. Прошу вас, поскорее разлюбите меня. Пока еще не поздно – разлюбите. Вы никогда не добьетесь от меня взаимности, я никогда не смогу полюбить вас. Это невозможно, бесполезно, безнадежно.
«Что ж, придется овладеть ею силой, – заявила дурь. – Она упорствует в своем заблуждении».
«Если я сделаю это, – предостерег здравый смысл, – то навсегда потеряю ее».
На этот раз Габриель склонен был прислушаться к доводам разума.
– Я не разлюблю вас, – сказал он. – Я буду любить вас всегда.
– Ну, пожалуйста, – взмолилась Матильда. – Забудьте обо мне. Не любите меня, не надо. Я... я люблю другого.
– Филиппа? Но он же не любит вас.
– Нет! – вскричала Матильда. – Он тоже любит меня. Он сам это сказал.
– Ах да, конечно! – с нескрываемым сарказмом произнес Габриель, поднимаясь с колен. – Конечно, он любит вас. Он очень щедр на любовь. Чего-чего, а любви у него хватает на всех хорошеньких женщин.
Матильда прикрыла лицо руками, будто защищаясь. Плечи ее ссутулились и вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.
– Прошу вас, не мучьте меня. Мне и без того больно... Я так несчастна!
Она рывком вскочила с кресла и бросилась к распятию, висевшему на стене рядом с кроватью.
– Ты уже караешь меня, Господи! Ты не пожелал ждать моей смерти, Ты решил покарать меня тотчас... Велик мой грех, Господи, и кара Твоя справедлива.
Габриель подбежал к ней, судорожно сжимая кулаки.
– Замолчите! – простонал он. – Не называйте мою любовь карой. Ради всего святого, не говорите так... Это жестоко, это бессердечно!
– Ах! – выдохнула Матильда. – Простите меня. Я не хотела обидеть вас. Я сама не знаю, что говорю... Прошу вас, умоляю: забудьте обо мне. Я недостойна вашей любви. Я беспутная, пропащая. Не надо любить меня.
– Я люблю вас, Матильда, – пылко ответил Габриель. – Какой бы вы ни были, грешной или праведной, порядочной или беспутной, я все равно буду любить вас.
– Но ведь это безнадежно! Я никогда не смогу ответить вам взаимностью.
– Вы же совсем не знаете меня. Дайте мне только шанс, и я заслужу вашу любовь. Не будьте так категоричны. Прошу вас, подумайте, не спешите с ответом.
– Здесь нечего думать, – упрямо покачала головой Матильда. – Мое сердце навсегда отдано другому. Я буду принадлежать только ему – или вообще никому.
«Вот видишь!» – назидательно отозвалась дурь и что было силы ударила Габриелю в голову.
– Ну, нет, бесстыжая! – воскликнул он, хватая ее в объятия. – Ты будешь принадлежать мне!
Матильда не кричала, не звала на помощь. Она была так напугана, так потрясена происходящим, что даже не пыталась сопротивляться...
Когда на рассвете Филипп вернулся от Маргариты, что-то дернуло его заглянуть в комнату дежурного дворянина, и там он с удивлением обнаружил, что полог кровати отброшен, сама кровать пуста, а в небольшом кресле рядом, понурив голову, неподвижно сидит Габриель. Сперва Филиппу показалось, что он спит.
– Вот чудеса!
Габриель вздрогнул и поднял голову – оказывается, он не спал.
– Прошу прощения, монсеньор. Я велел Марио и его девчонке убираться прочь.
– Какой ты суровый! – с улыбкой произнес Филипп. – Но нет, постой! – Он подошел ближе, присел на кровать и всмотрелся ему в лицо. – Что-то случилось?
– Вы были правы, – с жутким спокойствием ответил Габриель. – Наломал я дров.
– Вы поссорились? Матильда прогнала тебя?
– Хуже.
– Хуже?! – Филипп так и подпрыгнул. – Что «хуже»? Ну! Отвечай, черт бы тебя побрал!
– Э... Я... того... против ее воли...
– Матерь Божья! Ты что, изнасиловал ее?!
Габриель утвердительно кивнул. Глаза его бездумно блуждали по комнате.
Филипп схватился за голову, затем вскочил на ноги, затем будто передумав, сел, снова встал, нервно прошелся из угла в угол, вернулся обратно к кровати, в ярости сорвал с нее полог и, не разуваясь, бухнулся в постель.
– Вот-те на-те, елки-палки зеленые! – наконец прорвало его. – Что же ты наделал, сукин сын?! Ну, и сюрпризик ты мне преподнес, нечего сказать, хороший! Ах ты ж... Черт! Даже не знаю, как тебя назвать. Все лето девки наперебой цеплялись тебе на шею, стоило лишь пальцем шевельнуть, чтобы они легли под тебя и сами юбки позадирали... Ан нет! Он, видите ли, искал единственную и неповторимую, любовь всей своей жизни. А когда нашел... Ну все, баста! Это мне наглядный урок. Впредь я не потерплю в своем окружении не только педерастов, но и девственников старше шестнадцати лет – этих сопливых юнцов, которые сторонятся женщин, забивая себе голову романтическими бреднями о чистой и возвышенной любви, ночью втихаря рукоблудят, а в конечном итоге становятся насильниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167