.. Вы столько лет ждали этого момента. Так подождите еще
месяц - ничего страшного. На барже отдохнете, наберетесь сил и в Одессу
придете готовыми ко всему...
- Шо я слышу? - прохрипел подполковник и с полным фужером, качаясь,
подошел к Марксену Квановичу. - Не, шо я слышу?! Сплошной разговор за
Одессу!.. В этом городе трех, мать их за ногу, революций, в этой,
извиняюсь, обосранной колыбели, люди говорят за мою милую, родную Одессу?!
Разрешите представиться - военный летчик первого класса подполковник
Ничипорук...
Подполковник даже попытался щелкнуть каблуками, но пошатнулся, и если
бы Арон во-время не подхватил его, на Вооруженные силы могло бы лечь пятно
позора.
- Вы лучше присаживайтесь, товарищ подполковник, - сказал ему Арон.
- Зови меня просто - Леха, - прохрипел Ничипорук.
Этой ночью "москвич" снова стоял у кильблоков "Опричника". Но теперь
в нем, на правах полновластного хозяина, спал мертвецки пьяный Федор
Николаевич, и в такт его булькающему, рыдающему храпу в стареньком
"Москвиче" что-то ритмично дребезжало и позвякивало...
В уже почти обжитой каюте "Опричника" при полном электрическом свете
(украденном с соседнего фонарного столба) гуляли "под большое декольте"
Арон, Вася, подполковник Леха, майор Аркаша и капитан Митя.
Во главе стола сидел улыбающийся и единственно трезвый Марксен
Иванович и прихлебывал обжигающий чай, держа большую фаянсовую кружку
двумя руками.
- Нет, Леха!.. - Ты чего-то явно не понимаешь! - кричал Вася. Она
только длины - семнадцать метров!!!
В ответ все три летчика оскорбительно захохотали.
- И в высоту, с кильблоками - четыре!.. - добавил Арон, чем вызвал
еще больший взрыв веселья со стороны представителей военно-воздушных сил.
- Ой, я сейчас умру!.. - хрипел Леха. - Митя! Наливай!..
- А то, что она весит тринадцать тонн, это ты понять можешь?! - в
отчаянии прокричал Вася. Да еще центнер консервов, крупа, инструменты!..
Наши собственные шмотки, наконец!
- Ой, ой... - заходился Леха. Не, чижики, вы слышите?! Если я счас не
выпью, я просто не знаю, что будет!!!
- Васенька! Арончик!.. - сквозь смех и слезы прокричал капитан Митя.
Вас на сцену - Мише Жванецкому делать нечего!.. Скажи, Аркаша?
- Жуткий, повальный успех! - подтвердил майор. - Они всех комиков по
миру пустят, да, командир?
- А то! - прохрипел подполковник Леха.
Арон и Василий были откровенно растеряны. Марксен Иванович тоже
пребывал в легком недоумении.
- Подождите, ребятки... Леша, Аркадий, Митя! Вы, что, серьезно это? -
спросил Марксен Иванович.
- Не, Марксен Иванович, отрицательно качнул головой подполковник
Леха. - Пока это было не серьезно. Пока что это был чисто одесский треп. А
теперь, ша!
И за столом стало тихо.
- У всех налито? - спросил Леха, оглядел стол и сам себе ответил: - У
всех. Тогда три минуты попробуем быть серьезными. У меня экипаж - восемь
чижиков. Классные чижики! Где сейчас остальные пять, меня не колышит. Лишь
бы они к сроку были на базе у самолета. Если я что скажу не так - мой
второй летчик Аркаша и мой штурманец Митя меня поправят. Я разрешаю.
Несколько лет мы с чижиками каждый день летали в Афган. Мы возили туда
живых мальчиков, а обратно привозили мертвых. И за это мы получали чеки
Внешторгбанка и ордена... Теперь все иначе. Теперь мы перестроились и
перековали мечи на орала. Теперь мы играем в конверсию. Теперь мы возим
тихие мирные грузы. Хотя, что может быть более тихим и мирным, чем двести
гробов с мертвыми мальчиками? Неужели тот двухэтажный разобранный дом с
ваннами и туалетами, всего на восемь комнат и гаражом на две машины,
который мы сегодня приволокли из Одессы в Ленинград от нашего одесского
жулика-генерала - вашему ленинградскому жулику-генералу, чтобы вашего не
обвинили, что он построил себе дачу, используя служебное положение. А
называется наш рейс - Советская Армия помогает народному хозяйству! Так
неужели после всего этого дерьма мы не можем запихать вашу паршивую
лодочку... семнадцать метров!.. тринадцать тонн!.. Тьфу!!! в наш
замечательный аэроплан, со всеми вашими бебихами, и через три часа вы
увидите нашу Одессу, а еще через пару дней выйдете в открытое море и
поплывете навстречу своей судьбе... И не волнуйтесь, Арончик и Вася. И вы,
Марксен Иванович, умоляю, не нервничайте. После погрузки вашей яхты в
нашем самолетике еще найдется место для пары пульмановских вагонов.
КАК ЯХТА ПО НЕБУ ЛЕТАЛА
Нет, не хвастал пьяный подполковник Леха! Не напрасно ржали над
Ароном и Васей майор Аркаша и капитан Митя!..
Когда "Опричника" в родных кильблоках, установленных на какие-то
огромные салазки, трактор-тягач по аппарели втаскивал в гигантское чрево
Лехиного самолета, казалось, что сказочный кит с распахнутой пастью
заглатывает маленькую, робкую сардинку!
Таких невероятных самолетов, с печально опушенными концами крыльев, с
четырьмя циклопическими двигателями, висящими на пилонах у самой земли, ни
Арон, ни Вася, ни даже Марксен Иванович никогда не видели.
Они стояли с раскрытыми ртами, а командир этого фантастического
летающего сооружения - уже не в кителе, а в аккуратной кожаной куртке,
абсолютно трезвый и чисто выбритый Леха Ничипорук горделиво усмехался и
говорил:
- Это же не аппарат, это же чудо! А, Марксен Иванович?
И Марксен Иванович мог в ответ только потрясенно развести руками...
Потом это чудовищное, до уродливости пузатое дитя суперсовременной
авиационной техники взревело всеми двигателями, коротко пробежалось по
взлетной полосе и вдруг круто взмыло в серое ленинградское небо, с каждой
секундой становясь все изящнее, стремительней и прекрасней...
В кабине летчиков, в левом командирском кресле, за штурвалом сидел
теперь жесткий, предельно собранный подполковник Леха Ничипорук.
Справа от него - второй пилот майор Аркадий. Где-то далеко внизу и
впереди штурман капитан Митя.
А за спинами командира и второго летчика - радист, техники, стрелки,
инженер... все с наушниками на головах, с ларингофонами на шеях. Каждый на
своем месте. Каждый делает свое дело. Каждый понимает друг друга с
полуслова.
- Штурман! - хрипит Ничипорук в ларингофон.
- Слушаю, командир! - мгновенно откликается Митя.
- Займем эшелон, свяжись с нашей базой тяжелых вертолетов, с
полковником Казанцевым!
- Есть, командир!
- Когда выйдет на связь, пусть переходит на наш канал. Он знает.
Понял, штурман?
- Так точно, командир!
Второй летчик понимающе улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
месяц - ничего страшного. На барже отдохнете, наберетесь сил и в Одессу
придете готовыми ко всему...
- Шо я слышу? - прохрипел подполковник и с полным фужером, качаясь,
подошел к Марксену Квановичу. - Не, шо я слышу?! Сплошной разговор за
Одессу!.. В этом городе трех, мать их за ногу, революций, в этой,
извиняюсь, обосранной колыбели, люди говорят за мою милую, родную Одессу?!
Разрешите представиться - военный летчик первого класса подполковник
Ничипорук...
Подполковник даже попытался щелкнуть каблуками, но пошатнулся, и если
бы Арон во-время не подхватил его, на Вооруженные силы могло бы лечь пятно
позора.
- Вы лучше присаживайтесь, товарищ подполковник, - сказал ему Арон.
- Зови меня просто - Леха, - прохрипел Ничипорук.
Этой ночью "москвич" снова стоял у кильблоков "Опричника". Но теперь
в нем, на правах полновластного хозяина, спал мертвецки пьяный Федор
Николаевич, и в такт его булькающему, рыдающему храпу в стареньком
"Москвиче" что-то ритмично дребезжало и позвякивало...
В уже почти обжитой каюте "Опричника" при полном электрическом свете
(украденном с соседнего фонарного столба) гуляли "под большое декольте"
Арон, Вася, подполковник Леха, майор Аркаша и капитан Митя.
Во главе стола сидел улыбающийся и единственно трезвый Марксен
Иванович и прихлебывал обжигающий чай, держа большую фаянсовую кружку
двумя руками.
- Нет, Леха!.. - Ты чего-то явно не понимаешь! - кричал Вася. Она
только длины - семнадцать метров!!!
В ответ все три летчика оскорбительно захохотали.
- И в высоту, с кильблоками - четыре!.. - добавил Арон, чем вызвал
еще больший взрыв веселья со стороны представителей военно-воздушных сил.
- Ой, я сейчас умру!.. - хрипел Леха. - Митя! Наливай!..
- А то, что она весит тринадцать тонн, это ты понять можешь?! - в
отчаянии прокричал Вася. Да еще центнер консервов, крупа, инструменты!..
Наши собственные шмотки, наконец!
- Ой, ой... - заходился Леха. Не, чижики, вы слышите?! Если я счас не
выпью, я просто не знаю, что будет!!!
- Васенька! Арончик!.. - сквозь смех и слезы прокричал капитан Митя.
Вас на сцену - Мише Жванецкому делать нечего!.. Скажи, Аркаша?
- Жуткий, повальный успех! - подтвердил майор. - Они всех комиков по
миру пустят, да, командир?
- А то! - прохрипел подполковник Леха.
Арон и Василий были откровенно растеряны. Марксен Иванович тоже
пребывал в легком недоумении.
- Подождите, ребятки... Леша, Аркадий, Митя! Вы, что, серьезно это? -
спросил Марксен Иванович.
- Не, Марксен Иванович, отрицательно качнул головой подполковник
Леха. - Пока это было не серьезно. Пока что это был чисто одесский треп. А
теперь, ша!
И за столом стало тихо.
- У всех налито? - спросил Леха, оглядел стол и сам себе ответил: - У
всех. Тогда три минуты попробуем быть серьезными. У меня экипаж - восемь
чижиков. Классные чижики! Где сейчас остальные пять, меня не колышит. Лишь
бы они к сроку были на базе у самолета. Если я что скажу не так - мой
второй летчик Аркаша и мой штурманец Митя меня поправят. Я разрешаю.
Несколько лет мы с чижиками каждый день летали в Афган. Мы возили туда
живых мальчиков, а обратно привозили мертвых. И за это мы получали чеки
Внешторгбанка и ордена... Теперь все иначе. Теперь мы перестроились и
перековали мечи на орала. Теперь мы играем в конверсию. Теперь мы возим
тихие мирные грузы. Хотя, что может быть более тихим и мирным, чем двести
гробов с мертвыми мальчиками? Неужели тот двухэтажный разобранный дом с
ваннами и туалетами, всего на восемь комнат и гаражом на две машины,
который мы сегодня приволокли из Одессы в Ленинград от нашего одесского
жулика-генерала - вашему ленинградскому жулику-генералу, чтобы вашего не
обвинили, что он построил себе дачу, используя служебное положение. А
называется наш рейс - Советская Армия помогает народному хозяйству! Так
неужели после всего этого дерьма мы не можем запихать вашу паршивую
лодочку... семнадцать метров!.. тринадцать тонн!.. Тьфу!!! в наш
замечательный аэроплан, со всеми вашими бебихами, и через три часа вы
увидите нашу Одессу, а еще через пару дней выйдете в открытое море и
поплывете навстречу своей судьбе... И не волнуйтесь, Арончик и Вася. И вы,
Марксен Иванович, умоляю, не нервничайте. После погрузки вашей яхты в
нашем самолетике еще найдется место для пары пульмановских вагонов.
КАК ЯХТА ПО НЕБУ ЛЕТАЛА
Нет, не хвастал пьяный подполковник Леха! Не напрасно ржали над
Ароном и Васей майор Аркаша и капитан Митя!..
Когда "Опричника" в родных кильблоках, установленных на какие-то
огромные салазки, трактор-тягач по аппарели втаскивал в гигантское чрево
Лехиного самолета, казалось, что сказочный кит с распахнутой пастью
заглатывает маленькую, робкую сардинку!
Таких невероятных самолетов, с печально опушенными концами крыльев, с
четырьмя циклопическими двигателями, висящими на пилонах у самой земли, ни
Арон, ни Вася, ни даже Марксен Иванович никогда не видели.
Они стояли с раскрытыми ртами, а командир этого фантастического
летающего сооружения - уже не в кителе, а в аккуратной кожаной куртке,
абсолютно трезвый и чисто выбритый Леха Ничипорук горделиво усмехался и
говорил:
- Это же не аппарат, это же чудо! А, Марксен Иванович?
И Марксен Иванович мог в ответ только потрясенно развести руками...
Потом это чудовищное, до уродливости пузатое дитя суперсовременной
авиационной техники взревело всеми двигателями, коротко пробежалось по
взлетной полосе и вдруг круто взмыло в серое ленинградское небо, с каждой
секундой становясь все изящнее, стремительней и прекрасней...
В кабине летчиков, в левом командирском кресле, за штурвалом сидел
теперь жесткий, предельно собранный подполковник Леха Ничипорук.
Справа от него - второй пилот майор Аркадий. Где-то далеко внизу и
впереди штурман капитан Митя.
А за спинами командира и второго летчика - радист, техники, стрелки,
инженер... все с наушниками на головах, с ларингофонами на шеях. Каждый на
своем месте. Каждый делает свое дело. Каждый понимает друг друга с
полуслова.
- Штурман! - хрипит Ничипорук в ларингофон.
- Слушаю, командир! - мгновенно откликается Митя.
- Займем эшелон, свяжись с нашей базой тяжелых вертолетов, с
полковником Казанцевым!
- Есть, командир!
- Когда выйдет на связь, пусть переходит на наш канал. Он знает.
Понял, штурман?
- Так точно, командир!
Второй летчик понимающе улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48