Арон! Мне с вами так повезло! Фантастика!..
- Жрать хочется - спасу нет!.. - уныло говорил Арон. - Слышишь,
Васька! Открой хоть банку какую-нибудь...
- Ни в коем случае! Консервы только для плавания! Потерпи, Арон.
Возьми себя в руки! - кричал Вася. - Займись аутотренингом, повторяй про
себя: "Я сыт... Желудок мой переполнен... По телу разливается приятная
истома... Я совершенно не хочу есть..."
- Пошел ты со своим тренингом, - вяло отругнулся Арон. Летим, как три
Жучки... Случись чего и... Привет...
- Арон! Воспринимай эту сказочную ситуацию, как подарок судьбы, и
наслаждайся ею, посоветовал ему Марксен Иванович.
- Я, Марксен Иванович, не могу наслаждаться ситуацией, когда от меня
ничего не зависит, - твердо сказал Арон. Я этого очень не люблю.

Вертолет с яхтой "подмышкой" сделал круг над яхт-клубом и завис
метрах в ста пятидесяти от бона, где расположился Нема со своей рацией и
соратниками.
Из-за свиста винтов и рева двигателей ничего не было слышно. Видно
было только, как Блюфштейн ведет связь с вертолетом. Теперь шла серьезная,
профессиональная работа...
В вертолете тоже было не до шуточек: по окаменевшим лицам Казанцева и
его второго пилота можно было понять, каких усилий стоит удержать эту
могучую машину в неподвижном "зависе", да еще имея под собой
тринадцатитонный маятник в виде яхты "Опричник".
Замерли вертолетные техники у лебедок...
Внимательно следит за показаниями своих приборов инженер...
О чем-то переговаривается полковник Казанцев с...
...бывшим майором Блюфштейном... Нема уже не сидит на складном
стульчике, а напряженно стоит на самом краю бона. А за ним, в тревожном
ожидании - вся яхт-клубовская компания.
Но вот Блюфштейн поднял руку, что-то сказал в микрофон и решительно
махнул рукой вниз...
Казанцев увидел отмашку Блюфштейна и дал команду...
Инженер нажал на пульте какие-то кнопки и тоже дал команду...
Следя за яхтой сквозь широкие лебедочные люки, техники включили свои
агрегаты...
Медленно поползли вниз все четыре стальных троса и Казанцеву стало
еще труднее удерживать вертолет в неподвижности...
С бона было хорошо заметно, как "Опричник" стал осторожно спускаться
к воде. Блюфштейн и компания затаили дыхание. Сам Нема что-то коротко
говорил в микрофон и одобрительно кивал головой...
Наконец яхта плотно села на воду и закачалась в морской ряби,
вздыбленной мощным потоком воздуха от винтов вертолета.
Освобожденный от тринадцати тонн лишнего веса вертолет убавил обороты
двигателей, и стало слышно, как Нема Блюфштейн крикнул в микрофон:
- Хорош, Гриня!!!
- С вас - полбанки! - ответил ему Казанцев и скомандовал:
- Отстрел тросов!
Нема отчетливо увидел, как разъединились огромные петли, в которых
висела яхта, концы их шлепнулись в воду, а затем, влекомые лебедками,
стали подниматья ввысь и исчезать в чреве вертолета...
В каюте "Опричника" Марксен Иванович встал, небрежно отбросил свое
вязание и торжественно произнес:
- Позвольте поздравить вас, Арон Моисеевич, и вас, Василий Петрович!
Вы - в море!!! Проникнутые величием момента, Арон и Вася вытянулись в
струну.
Вертолет сделал круг над яхт-клубом, и в наземном динамике в
последний раз прозвучал голос Казанцева:
- Немка! Смотайтесь на "Привоз", сообразите приличную закуску. Людей
же надо принять! Все остальное мы с Лехой привезем! Как понял? Прием!
- Вас понял! Вас понял! Конец связи! - ответил Блюфштейн.
И вертолет улетел.
Блюфштейн устало стянул с головы шлемофон и обнаружил загорелую
лысину в венчике рыжих волос. Утер пот с лица, взял в руки мегафон и
прокричал громовым голосом:
- Эй, на яхте! Сами пришвартуетесь или помочь?
Марксен Иванович, Арон и Вася уже стояли на палубе и благодарно
махали во след вертолету.
Когда они услышали вопрос Блюфштейна, Марксен Иванович досадливо
поморщился и сказал:
- После всего... Так обидеть?! - и вдруг скомандовал металлическим
голосом: Иванов! Запустить двигатель!
Арон метнулся к пульту запуска. Включил один тумблер, другой, нажал
на кнопку стартера, и двигатель зафыркал, затарахтел.
- Рабинович! - рявкнул Марксен Иванович. - На бак! Приготовить
носовой!
С быстротой молнии Вася оказался на носу яхты, схватил причальную
веревку, замер, преданно глядя в глаза капитана Муравича.
А тот взял штурвал в руки так, словно и не было у него
тридцатилетнего перерыва в судовождении, будто не отлучали его от моря,
черт знает когда и невесть за что!..
Марксен Иванович прибавил обороты двигателю и на хорошей скорости
уверенной рукой повел "Опричник" к бону...
Блюфштейн и компания с немым восхищением следили за тем, как по
большой, точно рассчитанной луге "Опричник" подходил к причалу.
- От это класс! От это рулевой!.. - потрясенно произнес Нема. Дай бог
ему всего на свете...

КАК ВСЕ УЖЕ ТАМ, А НЕМА ЕЩЕ В ОДЕССЕ...
Солнце еще только наполовину село в море, а "Опричник" стоял уже
полностью "вооруженный" - с мачтой и гиком, с натянутыми штагом и
ахтерштагом, носовыми и кормовыми вантами, с краспицей и топ-вантами...
Во все четыре шкотовые лебедки были заведены нужные "концы" и фалы.
Самый большой парус - грот, закреплен и увязан на гике, а второй,
поменьше, - стаксель, лежал в специальном мешке на носу яхты. Из мешка
торчал "галсовый" угол стекселя, чтобы его можно было в любую секунду
поднять на мачту.
Неподалеку, под развесистым каштаном, за длинным столом, упиханным
бутылками и снедью, сидели Марксен Иванович Муравич, Арон Иванов, Василий
Рабинович, Леха Ничипорук, майор Аркадий, капитан Митя, отставной Нема
Блюфштейн и его друг Гриня Казанцев.
Все военные были во всем гражданском. В ярком, летнем, импортном, но
с легким перебором вкуса, как это принято в Одессе...
Тут же, на территории клуба стояли две белые "Волги" - Ничипорука и
Казанцева и три "Жигуленка" - Аркадия, Мити и Немы.
Автомобили слегка смахивали на своих хозеев - они словно
соревновались в обилии заграничных наклеек, нашлепок, голых куколок за
лобовым стеклом. Колеса машин были украшены роскошными колпаками с
фирменными знаками "Мерседеса", изготовленными кооператорами с Малой
Арнаутской, где производится весь одесский "импорт" от джинсов
"Леви-Страус" до духов "Шанель N_5"...
Судя по разграбленному столу и усталому лицу Марксена Ивановича,
застолье подходило к концу.
Сильно хмельной Гриня Казанцев тыкал в Блюфштейна и кричал:
- А этот шлемазл, этот идиот, еби его в душу мать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48