- Это их почерк! - обеспокоенно проговорил чиновник службы контроля
безопасности. Не запросить ни лоцмана, ни разрешения захода в порт, не
дать о себе никакого радио!..
- А может быть, у них вообще нет радио?! - вступился за "Опричник"
один из репортеров.
- На яхте стоимостью в несколько миллионов долларов? Не смешите
меня!.. - сказал таможенник.
- Но вы не имеете права запретить им подойти к причалу! - сказал
второй репортер.
- Я осуществляю контроль безопасности своего государства и имею право
на все!
- А я получил строжайшее указание от своего начальства... - начал
было полицейский, но первый репортер перебил его:
- Их связи с пиратами Ши Го-сюна не доказаны! Запрещая им стоянку в
Чинаккале, вы нарушаете все международные правила! Это может вылиться в
скандал мирового уровня!
- Никакого скандала не будет, - спокойно сказал таможенник. Сегодня
они не принадлежат ни одной стране. За них просто некому заступиться...
- Тем более это отвратительно! - потряс газетой второй репортер,
вгляделся в "Опричник" и охнул: - О, Аллах всемогущий!.. Что у них за флаг
на корме?!
Полицейский поднес бинокль к глазам и презрительно сказал:
- К тому же они еще и идиоты. Такие тряпки носят почти все портовые
проститутки!..
И прокричал в мощный мегафон по-английски:
- Яхта "Опричник"! Прекратить движение, остановить двигатель!..
- Кян ай э терминал?! - надрывался Арон. - Ай гоу ту Хайфа, едрена
вошь!!! Васька! Кажется, Яцек был прав. - Теперь они нас будут всю дорогу
тормозить, суки...
Спустя полминуты "Опричник" и катер стояли в пятнадцати метрах друг
от друга, и это небольшое расстояние было покрыто таким чудовищным русским
матом, такими истошными криками иммиграционного полицейского и
представителя службы безопасности порта Чанаккале, что казалось, по этому
участку воды, разделявшему катер и яхту, можно пройти легкой походкой
Иисуса Христа "аки по суху"...
Репортеры щелкали камерами, записывали на магнитофон весь этот гвалт
и всячески поддерживали Арона и Василия, пока иммиграционный полицейский и
представитель службы безопасности не крикнули хором:
- Ноу!!! - и недвусмысленно показали, дескать, "Вон из бухты!".
Катер взбутетенил за кормой воду, бешено набрал скорость, угрожающе
обогнул "Опричник" и ушел, на прощание обдав его почти до середины мачты
высоченной веерной волной...
...которая окатила Василия и Арона с головы до ног и мгновенно смыла
С КРЫШИ РУБКИ ВСЕ ОСТАТКИ ПЕРЛОВОЙ И ПШЕННОЙ КРУПЫ, в секунду лишив
владельцев многомиллионной яхты последнего провианта и предоставив им
полную возможность в скором времени умереть тихой и голодной смертью!..
КАК ПОЙМАТЬ БОЛЬШУЮ РЫБУ
На вторые сутки скандального и трагического захода в Чанаккале, уже в
Эгейском море, совершенно обессилевший от голода Василий буквально висел
на штурвале.
Руки его были заняты, и он снова нацепил на шею пюпитр, и теперь, без
отрыва от судовождения, вслух читал лоцию...
Арон при помощи пассатижей, молотка, трех гвоздей и старой консервной
банки, служившей до сего момента пепельницей, изготавливал уродливую, но
внушительную блесну.
Лица их еще потемнели, небритая щетина начала превращаться в некое
начальное подобие бород.
- "...Плавание в Эгейском море с использованием радиотехнических
средств не представляет трудности...". Слышишь, Арон?
- Слышу!
- "...так как обрывистые берега моря и многочисленные острова четко
изображаются на экране радиолокатора". Арон!.. Ты смотришь на экран
радиолокатора?
- А как же! Не отрываюсь... - пробормотал Арон, расклепывая
самодельный крючок на "теле" блесны.
- Думаешь, что-нибудь поймаем?..
- А хрен его знает... - Арон взялся привязывать к блесне конец
тонкого капронового шнура, намотанного на большую катушку.
- "К особым явлениям, которые следует учитывать при плавании в
Эгейском море, следует отнести сейсмическую и вулканическую деятельность и
миражи..." - читал Василий.
- Только этого нам еще не хватало!.. - Арон безуспешно пытался
совладать с премудростями морского узла. - Васька! Помоги завязать
беседочный узел... Я с голодухи все позабыл.
- Подержи баранку... - Василий передал штурвал Арону и ловко зазязал
узел на блесне. - Только затяни потуже. У меня сил нет... Откуда такой
шнур?
- Нашел среди вещей Марксена Ивановича.
- Он нам даже после смерти ворожит... - тихо сказал Василий.
Арон туго затянул изготовленный Василием узел, раскрутил блесну,
словно пращу, над головой, и с криком:
- Помоги, Господи, жрать же хочется!.. - далеко забросил блесну в
море.
Сел лицом к корме и уставился на воду. В одну точку. Туда, куда
уходит белый капроновый шнур Марксена Ивановича Муравича...
- "...в Греции следующие нерабочие (праздничные) дни"... - снова
читал Василий. - "Первого января - Новый год; шестого января - Крещение;
двадцать пятого марта - День независимости..." Ну, как там, Арон?..
- Не клюет, стерва. Читай дальше...
- "Двадцать первого мая - День святого Константина; пятнадцатого
августа - Успенье..." Ну, и так далее. И во все эти праздничные и выходные
во всех портах Греции - полная халява! Представляешь? Вода, электричество,
стоянка - все бесплатно! Ай да греки!.. Надо же!
Арона вдруг рвануло к корме, шнур врезался ему в руку и он истошно
закричал, наматывая шнур на швартовую утку:
- Есть!.. Есть, Васюся!.. Здоровая, падла!!!
Срывая с шеи пюпитр с лоцией, Василий бросил штурвал и кинулся к
Арону.
Но "Опричник" не простил такого предательства! Из стороны в сторону
резко качнулся гик, заполоскал, захлопал большой парус, застрелял
стаксель, и яхту стало опасно разворачивать носом к ветру.
- Марш на место, Васька!.. - крикнул Арон. - Держи судно по курсу!
В панике Василий снова ухватился за штурвал, с невероятным трудом
вернул яхту в прежнее положение, а сизый от натуги Арон все подтягивал и
подтягивал к корме что-то мощное, тяжелое, яростно сопротивляющееся!..
- Ох, здоровая, блядюга! На неделю хватит, не меньше!.. - хрипя,
приговаривал Арон. - Ну, иди ко мне, рыбка... Иди, миленькая.
- Держи ее, Арончик!.. - кричал Василий и все время поворачивался к
корме, стараясь не упустить ни одного момента борьбы Арона с рыбиной.
Аккуратненько!.. По малу, по малу!.. Не дергай только!.. Тяни, тяни ее!..
- Не каркай под руку! - огрызнулся Арон, и сладким до приторности
голосом взывал к рыбе: - Ну, иди ко мне, моя лапочка!.. Сладенькая моя...
Рыбонька моя любименькая!.. Что же ты дергаешься, сучка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48