— Запомни, — напутствовала она сына, — в таком деле надо быть начеку.
— Ты все идешь за мной? Ты обещала не показываться.
— Тиримадзука ниже.
— Знаю, мама. Иди, если хочешь. Я подожду здесь.
— Что за упрямство?
— У меня такое ощущение, что я должен убить слепого котенка. А ведь надо лишить жизни человека. Невыносимо!
— Понимаю. Пусть Оцу изменила, но она была твоей невестой. Раз ты не хочешь убивать на моих глазах, я подожду здесь.
Матахати пошел один.
Когда Оцу осталась одна, ее первым порывом была мысль о бегстве. Остыв немного, она подумала, что побег перечеркнет ее мучения, которые она терпела от Осуги целых двадцать дней. Она решила выдержать до конца. Коротая время, Оцу думала о Мусаси, потом о Дзётаро. При воспоминании о Мусаси любовь ее вспыхивала россыпью ярких звезд. Она продолжала лелеять свои мечты и надежды, в ушах у нее отчетливо звучал голос Мусаси, который она слышала на перевале Накаяма, на мосту Ханада. Она верила: рано или поздно Мусаси вернется к ней.
Внезапно Оцу вспомнила об Акэми, чей образ преследовал ее, угрожая надеждам. Зловещая тень соперницы исчезла. Безграничная вера в Мусаси была сильнее страха перед чарами Акэми. Оцу вспомнила предсказание Такуана о том, что ее ожидает горькая участь, но монах, видимо, ошибся. Иначе как объяснить ту радость, которая не покидала ее? И сейчас, когда в глухом и темном месте она ждала постылого человека, Оцу не отчаивалась.
— Оцу!
— Кто это?
— Хонъидэн Матахати.
— Матахати?
У Оцу перехватило дыхание.
— Ты и голос мой забыла?
— Нет, теперь узнала. Ты видел мать?
— Да, она ждет меня повыше на горе. Ты совсем не изменилась! Совсем такая, как в Мимасаке.
— Где ты? Здесь так темно, что я ничего не вижу.
— Можно подойти? Мне стыдно смотреть тебе в глаза. Ты сейчас о чем думала?
— Ровным счетом ни о чем.
— Обо мне не думала? А вот я всегда думаю о тебе. Не было дня, чтобы я не вспомнил тебя, Оцу.
Оцу сжалась при виде медленно приближающегося Матахати.
— Матахати, мать тебе все рассказала?
— Угу.
— Раз ты все знаешь, ты без труда поймешь меня, — с облегчением произнесла Оцу. — Посмотри на случившееся моими глазами. Забудем прошлое! Оно минуло безвозвратно, а впереди у каждого из нас своя жизнь.
— Не говори так, Оцу!
Матахати не знал, что говорила его мать, но не сомневался в коварстве Осуги.
— От воспоминаний у меня сжимается сердце, — продолжал Матахати. — От стыда я не могу поднять голову. Небо свидетель, что я с радостью забыл бы прошлое, но это сверх моих сил. Невыносимо вообразить, что мне придется отказаться от тебя, Оцу!
— Рассуди трезво, Матахати! Связь между нашими сердцами давным-давно порвана. Их разделила широкая долина.
— Верно. И пять лет протекли по этой долине.
— Утекли безвозвратно. Мы не можем вернуть нашу привязанность из минувшего.
— Нет, сможем!
— Ошибаешься, Матахати. Чувства прошли, как и время.
Матахати, пораженный холодностью Оцу, не узнавал в ней наивную, веселую, как весеннее солнышко, девушку, которая когда-то открыла ему сердце. Матахати чудилось, что он разговаривает с белоснежным каменным изваянием. Откуда в ней непреклонная, холодная решительность?
Он вспомнил, как Оцу, бывало, с отрешенным и мечтательным видом могла почти целый день просидеть на веранде храма Сипподзи, устремив взгляд в никуда, словно разглядывая в плывущих облаках мать и отца, братьев и сестер.
Матахати сделал шаг вперед и осторожно, словно протягивая руку к бутону белой розы, прошептал:
— Попробуем сначала, Оцу. Пять лет не вернешь, но начнем новую жизнь вместе, ты и я!
— Матахати, ты грезишь наяву, — прозвучал бесстрастный голос. — Главное — не ушедшее время, а пропасть, которая пролегла между нашими сердцами и судьбами.
— Знаю. Я хотел бы завоевать твою любовь. Не стоит, верно, говорить, но мой проступок мог бы совершить любой человек по молодости лет.
— Говори, что угодно, все равно я никогда не поверю ни единому твоему слову.
— Я сознаю вину перед тобой. Подумай, Оцу! Я — мужчина и прошу прощения у женщины. Неужели ты не понимаешь, как это тяжело?
— Оставь это! Если ты мужчина, то и поступай как подобает настоящему мужчине.
— Оцу, ты дороже всего в моей жизни! Хочешь, я на коленях буду молить у тебя прощения? Я поклянусь, поклянусь всем, чем ты захочешь!
— Мне безразличны твои намерения.
— Не сердись, прошу! Здесь не место для выяснения отношений. Отойдем в сторону.
— Нет.
— Не хочу, чтобы мать увидела нас. Пойдем! Я не могу тебя убить.
Матахати взял Оцу за руку, но девушка выдернула ее.
— Не прикасайся! — сердито вскрикнула Оцу. — Смерть лучше жизни с тобой!
— Не пойдешь?
— Нет, нет и еще раз нет!
— Это окончательное решение?
— Да.
— Ты по-прежнему любишь Мусаси?
— Да. И буду любить его и в этой, и в следующей жизни.
Матахати содрогнулся.
— Не говори так, Оцу.
— Твоя мать знает и обещала сказать тебе. Мы должны были встретиться с тобой, чтобы навсегда расстаться.
— Вот как! Это, вероятно, поручение Мусаси? Я угадал?
— Нет. Мусаси здесь ни при чем. Я не получаю ничьих указаний.
— В конце концов, у меня тоже есть гордость, как у каждого мужчины. Раз тебе больше нечего сказать…
— Ты что? — воскликнула Оцу.
— Я не хуже Мусаси и не допущу, чтобы вы были вместе. Готов пожертвовать жизнью. Слышишь, я этого не допущу! Никогда!
— Кто ты такой, чтобы решать нашу судьбу?
— Я не позволю тебе выйти замуж за Мусаси. Запомни, Оцу, ты не с Мусаси была помолвлена!
— Не тебе напоминать об этом.
— Мне! Ты была обещана мне в жены и без моего согласия не имеешь права выходить за другого.
— Ты трус, Матахати! Ты жалок. Как можно так унижаться? Я получила письма от тебя и от женщины по имени Око, которые извещали о разрыве помолвки.
— Ничего не знаю. Я никогда не писал тебе. Все подстроила Око.
— Неправда. Одно письмо было написано твоей рукой. Ты писал, чтобы я забыла о тебе и нашла себе другого жениха.
— Где оно? Покажи письмо!
— У меня его нет. Такуан, прочитав его, высморкался в листки и выбросил.
— Значит, у тебя нет доказательств. Тебе никто не поверит. Вся деревня знает, что ты помолвлена со мной. Правда на моей стороне. Подумай, Оцу! Ты не будешь счастливой, если пойдешь против всех ради Мусаси. Ты расстроилась из-за Око, но клянусь, с этой женщиной покончено.
— Не теряй времени, Матахати!
— Ты не хочешь дослушать мои извинения?
— Матахати, ты сейчас гордо заявил, что ты мужчина. Почему ты не поступаешь по-мужски? Ни одна женщина не отдаст сердце слабому, бесчестному и лживому трусу. Женщины не любят слабых.
— Не забывайся!
— Отпусти меня! Рукав оторвешь!
— Ты… Мерзкая потаскуха!
— Замолчи!
— Если ты не выслушаешь меня, пеняй на себя, Оцу!
— Матахати!
— Если хочешь жить, поклянись, что отречешься от Мусаси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301