— Где-то здесь, — ответила из кухни старуха. — Я слышала, как он кашляет.
— Почудилось, верно.
— Слух меня не подводил пока! Я и лицо его заметила в окне. Он закашлялся от чада очага.
Гонноскэ сделал шагов двадцать, настороженно оглядываясь, как часовой в крепости.
— И правда. Чую человека.
Взгляд Гонноскэ, его повадки подсказывали Мусаси, что с этим человеком надо быть начеку. Гонноскэ двигался, чуть подавшись вперед. Мусаси не сразу разобрал, какое оружие у него в руках, но когда Гонноскэ повернулся, то увидел дубину длиной в метр с небольшим. Не просто палка, а отполированное временем оружие, которое, казалось, было частью Гонноскэ. Не приходилось сомневаться, что хозяин прекрасно владел им.
— Эй! Я пришел за своими спутниками, — крикнул Мусаси, выходя из-за кустов.
Гонноскэ молчал.
— Верни женщину и мальчика, которых ты похитил на дороге. Коли они целы и невредимы, расстанемся мирно, но если ты обидел их, то берегись!
В холодном воздухе повисла тишина. С гор повеяло свежестью нерастаявшего снега.
— Немедленно верни их! — Голос Мусаси звучал холодно, как ветер с гор.
Гонноскэ применил так называемый обратный захват дубинки. Волосы на его голове встали дыбом, как иглы у ежа. Расправив плечи, он крикнул:
— Эй ты, лошадиный помет! Ты кого обвиняешь в похищении?
— Тебя! Ты воспользовался беззащитностью женщины и мальчика и захватил их. Сейчас же верни их!
Боковой удар дубиной последовал настолько быстро, что Мусаси едва успел отскочить. Оружие было словно продолжением руки Гонноскэ.
— Смотри, пожалеешь! — прокричал Мусаси.
— Ты что вообразил о себе, ублюдок! — ответил Гонноскэ, нанося еще один удар. Мусаси отскочил шагов на десять, но Гонноскэ не отступал.
Мусаси дважды пытался вытащить меч, но не решился. В момент, когда он будет вынимать меч из ножен, его локоть окажется незащищенным. Судя по быстроте реакции Гонноскэ, Мусаси не удалось бы обнажить меч. С коренастым противником шутить было опасно. Даже сбой в дыхании мог бы поставить Мусаси под удар.
Мусаси понял, что недооценил своего противника, который принял позицию «несокрушимого совершенства». Коренастый владел техникой, какую Мусаси не видел ни у одного фехтовальщика. Выражение глаз Гонноскэ подсказывало, что он постиг Путь, постоянно ускользавший от Мусаси.
Времени на раздумья не было. Удары сыпались градом вместе с проклятиями Гонноскэ. Он бил то одной рукой, то обеими, чередовал удары сверху с горизонтальными, делал выпады вперед, нападал сбоку. Меч разит только острием, рукоятка его безвредна, а дубина наносит смертельный удар обоими концами. Гонноскэ вращал дубиной, как конфетчик разминает кусок сладкой массы, то укорачивая, то удлиняя его, то делая совсем невидимым, то подбрасывая его вверх, то швыряя вниз. Дубина, казалось, одновременно мелькала повсюду.
— Гонноскэ, осторожнее! Он не похож на простых самураев, — кричала сыну старуха, высунувшись в окно.
— Не беспокойся! — отвечал коренастый.
От заботы матери он словно обрел новую силу.
В какой-то момент Мусаси, уйдя от удара в плечо, припал к земле и оказался вплотную к Гонноскэ. Схватив противника за запястья, Мусаси швырнул его на землю, придавив тяжестью тела. Ноги Гонноскэ неистово пинали воздух, не находя опоры.
— Стой! — крикнула старуха, от волнения сломав плетеную бамбуковую решетку окна. Она была вне себя от изумления, увидев сына поверженным. Отчаяние на ее лице остановило Мусаси от следующего неминуемого шага, когда он выхватил бы меч и прикончил противника.
— Хорошо, я подожду! — ответил Мусаси, сидя верхом на противнике.
Старуха с воплем выскочила из дома.
— Как ты допустил такой позор? — обратилась она к сыну. — Не бойся, я помогу тебе.
Мусаси ожидал, что старуха, пав на колени, будет молить о пощаде, но он ошибся. Старуха прятала за спиной копье, блеск его наконечника не ускользнул от Мусаси. Взор старухи, казалось, мог испепелить незнакомца.
— Грязный ронин, — кричала она, — ты прибег к подлому приему! Принял нас за безмозглых крестьян?
Мусаси не отразил бы нападения сзади, потому что Гонноскэ бешено вертелся под ним, пытаясь не только высвободиться, но и подставить Мусаси под удар матери.
— Не волнуйся, мать! — кричал Гонноскэ. — Сейчас я освобожусь. Не подходи слишком близко!
— Спокойнее! — предупредила старуха. — Тебе не пристало проигрывать всякому бродяге. Помни о предках! В тебе течет кровь великого Какумё, который сражался плечом к плечу с прославленным полководцем Кисо.
— Помню! — отвечал сын.
Извернувшись, Гонноскэ укусил Мусаси в ягодицу и ударил его дубиной. Старуха занесла копье.
— Стойте! — крикнул Мусаси.
Схватка достигла того накала, когда смерть одного из противников была неизбежной. Будь Мусаси уверен, что Оцу и Дзётаро спрятаны здесь, он, не задумываясь, прикончил бы Гонноскэ. Сомнения подсказывали, что сначала лучше все выяснить. Он попросил старуху отбросить копье.
— Что скажешь, сын? — спросила она Гонноскэ. Коренастый, прижатый к земле, тоже задумался. Вероятно, у ронина были основания предполагать, что его спутники находятся здесь. Бессмысленно рисковать жизнью из-за недоразумения.
Поднявшись с земли, Мусаси и Гонноскэ в одну минуту объяснились. Войдя в дом, все трое направились к очагу. Подкладывая дрова в огонь, старуха проговорила:
— Мы оказались на волосок от беды. Подумать только, драка возникла из ничего!
Гонноскэ хотел было сесть рядом с матерью, но та остановила его:
— Прежде проведи гостя по всему дому, дабы он удостоверился, что его друзей здесь нет. Хочу, чтобы ты собственными глазами проверил, — добавила старуха, обращаясь к Мусаси.
— Ты права, — ответил Гонноскэ. — Осмотрите дом. Не люблю, когда меня обвиняют в умыкании людей.
Мусаси отказался.
— Нет необходимости. Понятно, что вы не имеете отношения к похищению. Простите за дурные подозрения.
— Я тоже виноват, — извиняющимся тоном ответил Гонноскэ. — Надо было все выяснить, а не горячиться.
Мусаси осторожно начал расспрашивать про корову, которую он нанял в Сэте.
— Я ее нашел, — ответил Гонноскэ. — Я ловил гольцов в пруду Нобу и по пути домой увидел корову, увязнувшую в болоте. Корова отчаянно мычала, все глубже погружаясь в трясину. Я ее вытащил, никто из соседей не признал ее, поэтому я решил, что она краденая. Вору, видно, пришлось ее бросить. Корова в деревне стоит десяти работников, — продолжал с улыбкой Гонноскэ. — А это прекрасная молодая корова. Я подумал, что небеса послали ее мне, нищему. Я не могу прокормить старуху мать без помощи свыше. Я бы вернул корову хозяину, но не знаю, кто он.
Мусаси подкупили прямодушие и бесхитростность Гонноскэ, присущие деревенским жителям.
Старуха, похоже, почувствовала расположение к Мусаси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301