Он не смог отделаться от мысли о смерти и теперь сожалел о напрасно потерянном времени.
Ночной воздух бодрил. Немного сакэ, короткий, но глубокий сон, ледяная вода из колодца, новое белье — нет, он не чувствовал себя человеком, обреченным на смерть. Мусаси вспомнил зимнюю ночь, когда он одолевал вершину Орлиной горы. Тогда тоже ярко сверкали звезды, на деревьях блестели сосульки. Сейчас сосульки сменились бутонами цветов. Мусаси чувствовал легкое головокружение, ему не хотелось думать о серьезном. Впрочем, какой толк ломать голову над тем, что не постигли мудрецы на протяжении веков — смерть, предсмертная агония, то, что ждет после смерти.
Мусаси шел по кварталу, где жила придворная знать. Жалобно пела флейта. Он живо представил людей в трауре вокруг гроба, ждущих рассвета. Ему почудились звуки заупокойной молитвы. Мусаси неожиданно для себя вспомнил танцующих жриц в храме Исэ, надменную вершину Орлиной горы.
Мусаси остановился, чтобы прийти в себя. Он уже миновал храм Сёкокудзи и был неподалеку от серебряной ленты реки Камо. Он увидел на глинобитной стене тень человека, двигавшегося ему навстречу. Немолодой человек с собакой на поводке робко приблизился к Мусаси.
— Можно вас побеспокоить?
— Меня? — удивился Мусаси.
— Извините за странный вопрос: не видели ли вы по пути освещенный дом?
— Я не смотрел по сторонам, но, по-моему, не попадался.
— Снова не на ту улицу попал!
— А что вы ищете?
— Дом, в котором скончался один человек.
— Дома я не видел, но, кажется, слышал флейту. Это рядом.
— Должно быть, тот самый дом. Жрец из синтоистского храма, похоже, опередив меня, начал заупокойную службу.
— Вы священнослужитель?
— Не совсем. Я — гробовщик с холма Торибэ. Мне сказали, чтобы я шел к дому господина Мацуо, вот я и направился к горе Ёсида, но они там больше не живут.
— Вы говорите о Мацуо с горы Ёсида?
— Да. Я не знал, что они переехали, и сделал большой крюк. Спасибо! До свидания!
— Подождите! — остановил его Мусаси. — Вы говорите о Канамэ Мацуо, который служил у господина Коноэ?
— Вот именно. Он умер, не проболев и десяти дней.
Мусаси молча зашагал дальше, гробовщик — в противоположную сторону.
«Умер дядя», — подумал Мусаси. Человек прожил нелегкую жизнь, пытаясь нажить состояние, но так и остался бедным. Мусаси вспомнил простую еду, которую дала ему тетка, — рисовые колобки, съеденные им в новогоднюю ночь на берегу реки. Теперь и она осталась одна-одинешенька.
Мусаси остановился на берегу Камо, вглядываясь в тридцать шесть вершин Хигасиямы, Они излучали холодную враждебность. Мусаси, тряхнув головой, сбежал вниз к мосту. Отсюда дорога из северной части города вела к горе Хиэй и дальше в провинцию Оми.
На середине моста Мусаси услышал крик человека. Он остановился. Клокотала вода, шумел ветер. Крик повторился. Мусаси, не поняв, откуда он доносится, поспешил вперед. Поднявшись на берег, Мусаси увидел бегущего навстречу человека. В нем Мусаси узнал вездесущего интригана Сасаки Кодзиро.
Кодзиро неестественно горячо поприветствовал Мусаси. Оглядев безлюдный мост, он спросил:
— Ты один?
— Конечно.
— Надеюсь, ты простишь меня за прошлую ночь. Спасибо, что ты не отверг моего вмешательства.
— Я должен благодарить тебя, — вежливо ответил Мусаси.
— Идешь на поединок?
— Да.
— Неужели один? — домогался Кодзиро.
— Один.
— Мусаси, ты, видимо, неправильно истолковал объявление в Янаги-мати.
— Думаю, что не ошибся.
— Уверен, что знаешь условия? Это не будет бой один на один, как с Сэйдзюро или Дэнситиро.
— Знаю.
— Бой будет происходить от имени Гэндзиро, но на сражение выйдут ученики школы Ёсиоки. Понимаешь, что их может оказаться и десять, и сто, и даже тысяча?
— Понимаю. Почему ты меня расспрашиваешь?
— Слабые покинули школу, остались сильные и смелые. Сейчас все они под большой сосной у развилки дороги. Они тебя ждут.
— Ты успел побывать там?
— Хм-м… подумал, что стоит предупредить тебя. Я знал, что ты пойдешь по этому мосту, поэтому ждал тебя здесь. Это мой долг. Я ведь писал объявление.
— Ты очень предупредителен.
— Я изложил тебе положение дел. Ты действительно намерен драться в одиночку или за тобой следуют другим путем сторонники?
— У меня один сторонник.
— Правда? Где же он?
— Да вот, рядом, — засмеялся Мусаси, показывая на собственную тень.
Кодзиро обиделся.
— Я пришел не за шутками.
— Я не шучу.
— Ты, кажется, решил посмеяться над моим советом?
— Думаешь, что великий мудрец Синран шутил, утверждая, что истинный верующий обладает двойной силой, потому что его всегда сопровождает Амида Будда? — глубокомысленно произнес Мусаси.
Кодзиро промолчал.
— Ясно, что у людей Ёсиоки подавляющее превосходство. Их много, я один, — продолжал Мусаси. — Ты, конечно, решил, что я уже побежден. Прошу не тревожиться за меня. Положим, узнав, что их десять человек, я возьму с собой тоже десять. Что из этого? Они приведут двадцать. Приди со мной два десятка воинов, их будет тридцать, сорок. Начнется побоище, погибнет много народу. Государственный порядок будет нарушен без пользы для искусства фехтования. От моих сторонников было бы больше вреда.
— Положим, ты прав, но решение вступать в заведомо проигранный бой противоречит «Искусству Войны».
— Случается, что выбора нет.
— В «Искусстве Войны» об этом не упоминается. Оно не признает импульсивных действий сгоряча.
— Я знаю, как мне следует поступать, независимо от уложений «Искусства Войны».
— Ты нарушаешь его законы.
Мусаси рассмеялся.
— Если ты идешь против правил, — настаивал Кодзиро, — почему бы не избрать тактику, гарантирующую жизнь?
— Я следую по пути, который ведет к совершенству жизни.
— Боюсь, он заведет тебя в ад.
— Река перед нами может оказаться тройной рекой ада, тропа — дорогой к вечным мукам, холм, на который я скоро поднимусь, — горой иголок, но для меня нет иного пути к истинной жизни.
— Ты говоришь так, словно смерть уже за твоей спиной.
— Как тебе угодно. Есть люди, заживо умершие, и такие, кто через смерть обретает вечную жизнь.
— Несчастный! — с усмешкой произнес Кодзиро.
— Скажи лучше, куда ведет эта дорога?
— К деревне Хананоки, а оттуда к раскидистой сосне в Итидзёдзи, где ты собрался умереть.
— Далеко?
— Километра два. У тебя много времени.
— Спасибо. Увидимся позже, — весело произнес Мусаси и свернул на боковую тропу.
— Не туда! — крикнул ему вслед Кодзиро. Мусаси кивнул.
— Говорю же, не туда!
— Знаю.
Мусаси спускался по склону. За придорожными деревьями виднелись рисовые поля, за ними — соломенные крыши крестьянских домов. Кодзиро видел, как Мусаси, застыв на месте, смотрел на луну. Кодзиро расхохотался, представив, что Мусаси справлял малую нужду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301
Ночной воздух бодрил. Немного сакэ, короткий, но глубокий сон, ледяная вода из колодца, новое белье — нет, он не чувствовал себя человеком, обреченным на смерть. Мусаси вспомнил зимнюю ночь, когда он одолевал вершину Орлиной горы. Тогда тоже ярко сверкали звезды, на деревьях блестели сосульки. Сейчас сосульки сменились бутонами цветов. Мусаси чувствовал легкое головокружение, ему не хотелось думать о серьезном. Впрочем, какой толк ломать голову над тем, что не постигли мудрецы на протяжении веков — смерть, предсмертная агония, то, что ждет после смерти.
Мусаси шел по кварталу, где жила придворная знать. Жалобно пела флейта. Он живо представил людей в трауре вокруг гроба, ждущих рассвета. Ему почудились звуки заупокойной молитвы. Мусаси неожиданно для себя вспомнил танцующих жриц в храме Исэ, надменную вершину Орлиной горы.
Мусаси остановился, чтобы прийти в себя. Он уже миновал храм Сёкокудзи и был неподалеку от серебряной ленты реки Камо. Он увидел на глинобитной стене тень человека, двигавшегося ему навстречу. Немолодой человек с собакой на поводке робко приблизился к Мусаси.
— Можно вас побеспокоить?
— Меня? — удивился Мусаси.
— Извините за странный вопрос: не видели ли вы по пути освещенный дом?
— Я не смотрел по сторонам, но, по-моему, не попадался.
— Снова не на ту улицу попал!
— А что вы ищете?
— Дом, в котором скончался один человек.
— Дома я не видел, но, кажется, слышал флейту. Это рядом.
— Должно быть, тот самый дом. Жрец из синтоистского храма, похоже, опередив меня, начал заупокойную службу.
— Вы священнослужитель?
— Не совсем. Я — гробовщик с холма Торибэ. Мне сказали, чтобы я шел к дому господина Мацуо, вот я и направился к горе Ёсида, но они там больше не живут.
— Вы говорите о Мацуо с горы Ёсида?
— Да. Я не знал, что они переехали, и сделал большой крюк. Спасибо! До свидания!
— Подождите! — остановил его Мусаси. — Вы говорите о Канамэ Мацуо, который служил у господина Коноэ?
— Вот именно. Он умер, не проболев и десяти дней.
Мусаси молча зашагал дальше, гробовщик — в противоположную сторону.
«Умер дядя», — подумал Мусаси. Человек прожил нелегкую жизнь, пытаясь нажить состояние, но так и остался бедным. Мусаси вспомнил простую еду, которую дала ему тетка, — рисовые колобки, съеденные им в новогоднюю ночь на берегу реки. Теперь и она осталась одна-одинешенька.
Мусаси остановился на берегу Камо, вглядываясь в тридцать шесть вершин Хигасиямы, Они излучали холодную враждебность. Мусаси, тряхнув головой, сбежал вниз к мосту. Отсюда дорога из северной части города вела к горе Хиэй и дальше в провинцию Оми.
На середине моста Мусаси услышал крик человека. Он остановился. Клокотала вода, шумел ветер. Крик повторился. Мусаси, не поняв, откуда он доносится, поспешил вперед. Поднявшись на берег, Мусаси увидел бегущего навстречу человека. В нем Мусаси узнал вездесущего интригана Сасаки Кодзиро.
Кодзиро неестественно горячо поприветствовал Мусаси. Оглядев безлюдный мост, он спросил:
— Ты один?
— Конечно.
— Надеюсь, ты простишь меня за прошлую ночь. Спасибо, что ты не отверг моего вмешательства.
— Я должен благодарить тебя, — вежливо ответил Мусаси.
— Идешь на поединок?
— Да.
— Неужели один? — домогался Кодзиро.
— Один.
— Мусаси, ты, видимо, неправильно истолковал объявление в Янаги-мати.
— Думаю, что не ошибся.
— Уверен, что знаешь условия? Это не будет бой один на один, как с Сэйдзюро или Дэнситиро.
— Знаю.
— Бой будет происходить от имени Гэндзиро, но на сражение выйдут ученики школы Ёсиоки. Понимаешь, что их может оказаться и десять, и сто, и даже тысяча?
— Понимаю. Почему ты меня расспрашиваешь?
— Слабые покинули школу, остались сильные и смелые. Сейчас все они под большой сосной у развилки дороги. Они тебя ждут.
— Ты успел побывать там?
— Хм-м… подумал, что стоит предупредить тебя. Я знал, что ты пойдешь по этому мосту, поэтому ждал тебя здесь. Это мой долг. Я ведь писал объявление.
— Ты очень предупредителен.
— Я изложил тебе положение дел. Ты действительно намерен драться в одиночку или за тобой следуют другим путем сторонники?
— У меня один сторонник.
— Правда? Где же он?
— Да вот, рядом, — засмеялся Мусаси, показывая на собственную тень.
Кодзиро обиделся.
— Я пришел не за шутками.
— Я не шучу.
— Ты, кажется, решил посмеяться над моим советом?
— Думаешь, что великий мудрец Синран шутил, утверждая, что истинный верующий обладает двойной силой, потому что его всегда сопровождает Амида Будда? — глубокомысленно произнес Мусаси.
Кодзиро промолчал.
— Ясно, что у людей Ёсиоки подавляющее превосходство. Их много, я один, — продолжал Мусаси. — Ты, конечно, решил, что я уже побежден. Прошу не тревожиться за меня. Положим, узнав, что их десять человек, я возьму с собой тоже десять. Что из этого? Они приведут двадцать. Приди со мной два десятка воинов, их будет тридцать, сорок. Начнется побоище, погибнет много народу. Государственный порядок будет нарушен без пользы для искусства фехтования. От моих сторонников было бы больше вреда.
— Положим, ты прав, но решение вступать в заведомо проигранный бой противоречит «Искусству Войны».
— Случается, что выбора нет.
— В «Искусстве Войны» об этом не упоминается. Оно не признает импульсивных действий сгоряча.
— Я знаю, как мне следует поступать, независимо от уложений «Искусства Войны».
— Ты нарушаешь его законы.
Мусаси рассмеялся.
— Если ты идешь против правил, — настаивал Кодзиро, — почему бы не избрать тактику, гарантирующую жизнь?
— Я следую по пути, который ведет к совершенству жизни.
— Боюсь, он заведет тебя в ад.
— Река перед нами может оказаться тройной рекой ада, тропа — дорогой к вечным мукам, холм, на который я скоро поднимусь, — горой иголок, но для меня нет иного пути к истинной жизни.
— Ты говоришь так, словно смерть уже за твоей спиной.
— Как тебе угодно. Есть люди, заживо умершие, и такие, кто через смерть обретает вечную жизнь.
— Несчастный! — с усмешкой произнес Кодзиро.
— Скажи лучше, куда ведет эта дорога?
— К деревне Хананоки, а оттуда к раскидистой сосне в Итидзёдзи, где ты собрался умереть.
— Далеко?
— Километра два. У тебя много времени.
— Спасибо. Увидимся позже, — весело произнес Мусаси и свернул на боковую тропу.
— Не туда! — крикнул ему вслед Кодзиро. Мусаси кивнул.
— Говорю же, не туда!
— Знаю.
Мусаси спускался по склону. За придорожными деревьями виднелись рисовые поля, за ними — соломенные крыши крестьянских домов. Кодзиро видел, как Мусаси, застыв на месте, смотрел на луну. Кодзиро расхохотался, представив, что Мусаси справлял малую нужду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301