— С какой стати? У меня нет дела к тебе.
— Разве? — угрожающе проговорил Матахати, хватая Оцу за рукав. — Зато у меня есть! Сказал, слезай!
Дзётаро выпустил из рук веревку, за которую вел корову, и крикнул:
— Отстань! Она не хочет!
Он толкнул Матахати в грудь.
— Ты с ума сошел? — заорал Матахати, от неожиданности потерявший равновесие. Поправив соскользнувшие сандалии и грозно приподняв плечи, он продолжал: — Твою рожу я где-то видел. А, вспомнил! Ты прислуживал в винной лавке в Китано.
— Точно. А теперь я знаю, почему ты напивался до полусмерти. Ты жил со старой потаскухой, которая вертела тобой как хотела. Так ведь?
Дзётаро задел самое больное место в душе Матахати.
— Ах ты, наглый сопляк! — Матахати хотел схватить мальчика за шиворот, но тот увернулся. Теперь их разделяла корова.
— А кто же ты? Сопливый олух! Распутную бабу боялся.
Матахати бросился ловить Дзётаро, но мальчишка, поднырнув под корову, снова заслонился ею от Матахати. Дзётаро удалось несколько раз вывернуться, но в конце концов Матахати схватил врага за шиворот.
— А ну-ка, повтори, что ты сказал!
— Сопливый олух! Бабы испугался!
Дзётаро успел вытащить деревянный меч едва наполовину, как сильный удар подбросил его вверх и швырнул в заросли бамбука. Полуоглушенный, он лежал в какой-то луже.
Опомнившись, мокрый Дзётаро угрем выполз на дорогу, но он опоздал — корова и Оцу были далеко. Матахати бежал впереди, волоча скотину за веревку.
«Негодяй!» — простонал Дзётаро, проклиная свою беспомощность. Сил ему хватало лишь на то, чтобы ругаться, лежа в грязи.
В это время Мусаси сидел на камне, где-то в километре впереди своих спутников. Отдыхая, он рассматривал облака между холмами и горой Кома и не мог определить, движутся они или застыли на месте.
Мусаси тряхнул головой, чтобы отделаться от назойливой мысли. Он думал только об Оцу, раздражаясь с каждой минутой. Лавина водопада смыла стыд и сожаление о содеянном, но Мусаси так и не понял, не ошибся ли он, открывшись Оцу. Почему она отвергла его, сбежала, словно презирала его?
«Оставь ее в покое!» — громко сказал себе Мусаси, зная, что пытается словами обмануть себя. Он пообещал Оцу, что в Эдо она займется образованием, а он продолжит военные занятия. Значит, окончательное решение их судьбы откладывается на неопределенное время. Мусаси покинул Киото с Оцу и теперь отвечал за ее жизнь.
«Что будет со мною? С моим мечом, если я буду с Оцу?»
Мусаси перевел взгляд на горную вершину и прикусил язык от стыда. Как мелочно он рассуждал! Горный пик презрительно взирал на него.
Мусаси терялся в догадках, почему отстали его спутники. Он поднялся с камня и посмотрел на дорогу — ни души, лишь черный лес в километре от того места, где он отдыхал.
«Может, задержали на заставе?»
Солнце клонилось к закату. Оцу и Дзётаро давно должны были бы догнать его. Внезапно Мусаси охватила тревога. Что-то случилось с ними! В следующий миг он уже несся под гору. Живность в полях от испуга бросилась врассыпную.
ВОИН ИЗ КИСО
Бегущего Мусаси вскоре окликнул путник:
— Это вы недавно шли с женщиной и мальчиком?
— Да, — ответил Мусаси, чувствуя резкий толчок сердца. — Что-то случилось с ними?
Все на дороге, кроме Мусаси, похоже, знали о происшествии. Какой-то молодой человек похитил девушку, ехавшую на корове. Видели, как он свернул к заставе по боковой тропе.
Путник не закончил рассказ, а Мусаси уже побежал дальше. Он летел как на крыльях, но достиг заставы через час, как раз в шесть, когда дорога закрывалась, как и окрестные чайные. Растерянный Мусаси бросился к старику, собиравшему скамьи перед своей лавкой.
— В чем дело, господин? Что-нибудь забыли у нас?
— Нет, я ищу девушку и мальчика, которые прошли здесь несколько часов назад.
— Девушка, похожая на Фугэна, верхом на корове?
— Да-да! — выпалил Мусаси. — Мне сказали, что ее похитил какой-то ронин. Не заметили, каким путем они ушли?
— Сам я не видел, что произошло, но слышал, будто они свернули с тракта у могильного холма, стало быть, должны выйти к пруду Нобу.
Мусаси не представлял, кто бы мог украсть Оцу. Скорее всего, нападение совершил разбойник-ронин из тех, что шатаются по улицам в Наре. Или лихой человек из окрестных лесов. Мусаси молился, чтобы похититель оказался простым повесой, а не бандитом, промышляющим торговлей женщинами. Эти типы известны своей жестокостью.
Мусаси метался по округе в поисках пруда Нобу. Солнце зашло, и он едва различал предметы во мраке, хотя ярко сияли звезды. Дорога пошла вверх, и Мусаси понял, что он добрался до подножия горы Кома. Не увидев ничего похожего на пруд, Мусаси огляделся, решив, что сбился с пути. Вдали он рассмотрел крестьянский дом, полоску деревьев и темную громаду горы.
Подойдя поближе к дому, Мусаси увидел, что он большой и крепкий, хотя поросшая мхом поломанная крыша подгнила. Внутри было светло — горел очаг или лампа, рядом с кухней была привязана корова. Мусаси не сомневался, что та самая, на которой ехала Оцу.
Мусаси, держась в тени, подобрался к кухне и услышал громкий мужской голос из-за поленницы дров и вороха соломы.
— Мама, — говорил мужчина, — отдохни! Все жалуешься на глаза, а сама всегда работаешь в темноте.
В соседней с кухней комнате, освещенной лампой, слабо жужжало веретено. Вскоре веретено умолкло.
— Я скоро вернусь, только ноги вымою, — крикнул мужчина, выходя из кухни. — Приготовь, пожалуйста, ужин.
Он сел у ручья за кухней, поставил сандалии на камень и опустил ноги в воду. Корова положила голову ему на плечо. Мужчина погладил ее по носу.
— Мама, выйди на улицу, — позвал он. — Повезло мне сегодня с находкой. Откуда она? Корова, да такая справная!
Мусаси проскользнул мимо входа в дом и через боковое решетчатое окно заглянул в комнату по соседству с кухней, где горел очаг. Первое, что бросилось ему в глаза, было копье на стене. Прекрасное копье, отполированное и ухоженное, в кожаном с позолотой чехле. Мусаси удивился, обнаружив копье в крестьянском доме. Крестьяне не имели права иметь оружие, если и имели деньги купить его.
Огонь на миг высветил фигуру мужчины, вернувшегося в дом. С первого взгляда стало ясно, что это не крестьянин. Глаза его были слишком ясными и зоркими. Мужчина был в коротком рабочем кимоно и забрызганных грязью ноговицах. Грива волос стянута на затылке соломенным жгутом. Приземистый, крепко сбитый, широкоплечий. Шагал он широко и решительно.
Дым от очага повалил в решетчатое окно. Мусаси заслонился было руками, но, глотнув дыма, закашлялся.
— Кто там? — спросила из кухни старуха. — Гонноскэ, ты закрыл кладовку? Похоже, вор забрался. Я слышала его кашель, — сказала она, входя в комнату с очагом.
— Где же вор? — спросил Гонноскэ, появившись из-за дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301