— Чем торгуешь? — поинтересовался Гонноскэ.
— Крученой веревкой. — Торговец похлопал по небольшому мешку. — Эту веревку недавно стали продавать, но на нее хороший спрос. Тороку мне помог, потому что рассказывал о моем товаре паломникам в Конгодзи. Я хотел переночевать у него, а в его доме уже было двое гостей, то есть вы. Не повезло! Когда я у него останавливаюсь, он допьяна угощает меня превосходным сакэ.
Гонноскэ, немного успокоившись, стал расспрашивать случайного попутчика про дорогу. Торговец прекрасно знал здешние места. Когда они достигли плато Амами, беседа их текла непринужденно.
Неожиданно появился еще один человек.
— Эй, Сугидзо! — окликнул он торговца. — Почему не подождал меня? Я неотлучно был в деревне Амано. Ты ведь обещал взять меня с собой.
— Прости, Гэнскэ! — ответил торговец. — Мы так разговорились, что я совсем забыл про тебя.
Гэнскэ оказался тоже торговцем веревками.
Когда путники подошли к узкому оврагу глубиной метров в шесть, Сугидзо остановился перед громадным бревном на опорах, заменявшим мост.
— Рискованное дело, — сказал он, внезапно посерьезнев. Овраг, скорее всего, появился после землетрясения.
— Почему? — не понял Гонноскэ.
— Опоры слабые. Щебень из-под них вымыло. Надо укрепить их камнями. Потрудимся ради других путников.
Торговцы принялись забивать камни под опоры. Гонноскэ удивился. Конечно, торговцы много путешествуют и знают тяготы пути, но они не из тех, кто задаром старается для людей.
— Готово! — сказал Гэнскэ и сделал несколько шагов по бревну, пробуя его надежность.
Балансируя, он перебрался на другую сторону и позвал попутчиков. Гонноскэ пошел впереди, следом за Иори. Они вдруг вскрикнули в один голос — у Гэнскэ неизвестно откуда в руках появилось копье. Иори оглянулся — Сугидзо тоже держал копье.
— Гонноскэ! — в растерянности закричал Иори.
Гонноскэ обнял мальчика за плечи и на миг закрыл глаза, поручая себя воле небес.
— Негодяй! — крикнул Гонноскэ.
— Придержи язык! — раздалось откуда-то сверху.
Гонноскэ взглянул вверх и увидел на дороге знакомого отшельника. Глаз монаха украшал огромный синяк.
— Спокойно! — шепнул Гонноскэ Иори, а потом громко прокричал: — Это ты, подлец, все подстроил! На этот раз ты дал промах.
— Я знаю, что у вас и взять нечего. Зато я скоро узнаю, почему вы шпионите.
— Ты назвал меня шпионом?
— Собака Токугавы! Брось дубинку и заложи руки за спину. Не делай глупостей!
— Послушай, ты ошибаешься. Я из Эдо, но никакой ни шпион. Я изучаю боевые искусства, зовут меня Мусо Гонноскэ.
— Не ври!
— С чего ты взял, что я шпион?
— Друзья сообщили нам, что из Эдо под видом странника, путешествующего с мальчиком, направлен шпион. Вас послал Ходзё, владелец Авы. Брось дубинку и не вздумай сопротивляться.
— Никуда я не пойду.
— Тогда умрешь.
Гэнскэ и Сугидзо сделали шаг вперед. Гонноскэ хлопнул Иори по спине, чтобы вывести его из-под копья, и тот с криком рухнул в кусты, росшие на дне оврага. Гонноскэ, рыкнув, бросился на Сугидзо. Тот сделал выпад вперед, но Гонноскэ оказался проворнее. Наконечник копья прошел мимо цели, а Гонноскэ оседлал поваленного на землю противника и припечатал кулаком его физиономию. Вскочив на ноги, Гонноскэ схватил свою дубинку.
— Жду вас, трусы! — крикнул он, а в этот же миг поверх травы, как змеи, скользнули четыре веревки: одна обвила руку Гонноскэ, вторая — его ноги, третья — шею, четвертая — дубинку. Гонноскэ дернулся, как кузнечик в паутине, пытаясь освободиться, и из леса к нему подскочило с полдюжины мужчин, которые связали его крепче снопа соломы. Все до одного были одеты как продавцы веревок.
— Достаньте коня! На гору Кудо его надо доставить в добром здравии, — распорядился монах.
ЦВЕТОК ГРУШИ
Под темными сводами криптомерии птичий хор звучал как песня мифической птицы Калавинка.
Два человека спускались с горы Коя, где посетили пагоды и внутреннее святилище. Они остановились на маленьком арочном мосту, соединявшем внутреннюю и внешнюю части храмовой территории.
— Нуиноскэ, — неторопливо проговорил человек постарше, — жизнь наша — бренный и краткий миг.
Тяжелый домотканый плащ и простые хакама делали его похожим на деревенского самурая, но при нем были превосходное оружие и весьма щегольского вида спутник, который вряд ли оказался бы в обществе деревенского самурая.
— Ты видел могилы, — продолжал тот, что постарше. — Ода Нобунага, Акати Мицухидэ, Исида Мицунари, Кобаякава Кинго — знаменитые военачальники, всего несколько лет назад пребывавшие в здравии. И рядом лежат замшелые камни на могилах великих мужей из кланов Минамото и Тайра.
— Друзья и враги в одной земле.
— Теперь от них остались лишь надгробные камни. Гремели ли слава Уэсуги и Такэды или их деяния пригрезились нам!
— Мною владеет странное чувство, словно мир, в котором мы живем, нереален.
— Может, нечто неземное витает над этими местами?
— Как знать…
— Недаром этот мост зовут Мостом грез.
— Выразительное название.
— По-моему, иллюзия — это истина, равно как просветление — реальность. Будь иллюзии бесплотны, мир не существовал бы. Самурай, посвятивший жизнь сюзерену, ни на минуту не должен усомниться в своем предназначении. Дзэн, которому я служу, являет собой живое учение. В нем воплощен наш грешный мир. Самурай, который дрожит при мысли о непостоянстве или презирает мир, не способен до конца исполнить свой долг. Перейдем от Моста грез в другой мир.
Человек шел с легкостью, необыкновенной для его возраста. Увидев монахов из Сэйгандзи, он хмуро проговорил:
— К чему это?
Монахи из храма, где накануне ночевал пожилой человек, выстроились шеренгой, чтобы пожелать счастливого пути, хотя гость распрощался со всеми утром, избегая формальностей этикета.
Пожилой человек вежливо простился с монахами и заспешил по дороге, вьющейся по склону горы над долиной Кудзюкутани. Ступив наконец в естественный мир природы, он успокоился. Запахи земли вдохнули силы в его подверженную мирским слабостям плоть.
— Кто вы? — раздался голос на повороте дороги.
— Кто вы? — эхом откликнулся Нуиноскэ.
— Простите, вы случайно не господин Нагаока Садо, старший вассал князя Хосокавы Тадатоси? — спросил статный самурай, стоявший посреди дороги.
— Я — Нагаока. Кто ты и как узнал, что я здесь?
— Меня зовут Дайскэ, я — единственный сын Гэссо, который живет отшельником на горе Кудо.
Видя, что названное имя не произвело впечатления на собеседника, Дайскэ добавил:
— Отец принял новое имя, но до битвы при Сэкигахаре его звали Санада Саэмонноскэ.
— Вернее, Санада Юкимура?
— Да, господин. Утром к отцу заходил монах из Сэйгандзи и сообщил, что вы совершаете паломничество на гору Коя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301