Мне будет тебя не хватать. Но решать тебе.
Она опустила глаза.
– Я ощущаю себя обузой для своих друзей.
– Для меня ты никогда не будешь обузой.
Дороти смотрела в поля. Возникла неловкая пауза.
– Нужно возвращаться, – сказала она, повернулась и пошла обратно.
Ее юбки волочились по мокрой траве.
Я боялся, что обидел ее, и вдруг понял: если она останется, по прошествии приличествующего трауру времени я буду просить ее руки. Возможно, со временем прежние чувства, которые она когда-то испытывала ко мне, вернутся. Возможно, они уже возвращаются, иначе зачем ей было бы вспоминать эту старую историю? И внезапно у меня возникло чувство, что Роджер одобрил бы это.
То, что я наконец признался самому себе в своих чувствах к Дороти, которые, по всей вероятности, никуда и не уходили, а дремали в моей душе все эти годы, и мысль, что в будущем у меня, возможно, есть надежда, вселили в меня радость. Посреди ужаса и опасностей, окружавших со всех сторон, это было светлым спасательным кругом, за который хотелось уцепиться.
А потом, идя по двору от двери Дороти к моей конторе, я снова увидел Билкнэпа. Он шел по Гейт-хаус-корт, но вдруг остановился и скрючился. Я заметил, что передвигается он с помощью палки. Его голова была опущена, и я мог бы уклониться от встречи, но не стал этого делать. Я вспомнил, как встретился в лавке Гая с его врачом – толстяком, уверенно рассуждавшим о клизмах и очищении желудка.
При моем приближении Билкнэп поднял голову. Его и без того худое лицо теперь напоминало череп, туго обтянутый кожей. Во взгляде вспыхнула злоба. А между тем в прошлые времена, когда Билкнэп был здоров, он никогда не смотрел другому человеку в глаза.
– Очень прискорбно видеть вас с палкой, – сказал я.
– Оставьте меня! Прочь с дороги! – прохрипел он и крепче сжал палку, словно собирался ударить меня. – Вы еще пожалеете, что так обошлись со мной!
– Тогда? В суде прошений? Я не мог поступить иначе. Но хотите – верьте, хотите – нет, мне не доставляет радости видеть вас больным.
Я помолчал, борясь с искушением повернуться и уйти, но продолжил:
– Несколько дней назад я познакомился с вашим врачом, доктором Арчером.
Его глаза подозрительно сузились.
– При чем тут доктор Арчер?
– Он находился в лавке моего друга, доктора Малтона, когда я зашел туда, и упомянул о том, что вы являетесь его пациентом. Он показался мне большой старой клизмой.
– Таков он и есть. Он замучил меня слабительным и кровопусканиями, утверждая, что мое тело разбалансировано и вырабатывает не те жидкости, поэтому их необходимо выводить таким способом.
Билкнэп прижал руку к животу и сморщился.
– Он дал мне какие-то новые слабительные пилюли. Они действуют так быстро, что я не успеваю и шагу ступить, как меня скручивает.
– Некоторые лекари бывают буквально зациклены на промывании желудка. У вас никогда не возникало мысли о том, чтобы показаться другому врачу?
– Доктор Арчер лечил еще моего отца. Что даст посещение другого лекаря, кроме путаницы и… новых расходов?
Он враждебно смотрел на меня, а я не мог понять, почему Билкнэп, не веривший никогда и никому, доверяет врачу, который явным образом не лечит, а калечит его? Однако на одном витке своей жизни человек может быть хитрым, как змея, а на другом – наивным, как ребенок. Я набрал в грудь воздуху и сказал:
– Билкнэп, почему бы вам не показаться доктору Малтону и не узнать его мнение?
– Этому темнокожему мавру? А что, если об этом прознает доктор Арчер? Он откажется лечить меня.
– Доктору Арчеру об этом знать необязательно.
– Наверняка доктор Малтон потребует деньги вперед. Уж он не упустит собственной выгоды.
– По этому поводу можете не переживать, – ответил я, а сам подумал: «Если Билкнэп обратится к Гаю, я скорее сам заплачу за лечение, чем заставлю друга гоняться за жадным адвокатом, пытаясь получить гонорар».
Билкнэп молчал, производя в уме какие-то вычисления. Он, без сомнения, размышлял о том, удастся ли ему получить бесплатную консультацию и таким образом заработать дополнительное очко в нашем противостоянии.
– Ладно, я пойду! – агрессивно заговорил он, будто принимая вызов. – Поглядим, что он мне скажет.
– Вот и хорошо. Вы найдете его в Баклсбери. Я увижусь с ним завтра и попрошу, чтобы он осмотрел вас.
Глаза Билкнэпа превратились в щелочки.
– Почему вы это делаете? – подозрительно спросил он. – Хотите заполучить еще одного клиента для своего друга?
– Мне не нравится наблюдать, как человека сводят в могилу никчемным лечением. Даже вас, Билкнэп.
– Откуда адвокату знать, какое лечение хорошо, а какое нет? – пробормотал он, повернулся и пошел прочь, даже не поблагодарив меня.
Я смотрел, как он уходит, постукивая палкой по каменным плиткам двора. Действительно, зачем я это сделал? А потом понял: если Гай сумеет помочь ему, именно я заработаю очко в борьбе со своим старинным противником. Кроме того, я буду знать, что сделал доброе дело. Может, именно это заставило меня предложить ему помощь? Впрочем, если мы станем что-то делать, лишь будучи уверены в том, что наши помыслы абсолютно чисты, мы никогда ничего не сделаем.
Глава 30
Остаток дня я работал, не выходя из конторы. Снова пошел дождь и лил, не переставая, почти до вечера. Барак находился здесь же. Он сидел молча, то и дело морщась от головной боли и, по всей видимости, страдая от жестокого похмелья.
«Ну и поделом тебе», – мстительно думал я.
Ближе к вечеру прибыл гонец из дворца Ламбет. Кранмер вызывал меня на совещание, которое было назначено на завтрашний день. Я решил, что вряд ли произошло нечто экстраординарное, иначе он приказал бы мне явиться немедленно. Видимо, архиепископ хотел выяснить, почему мы до сих пор топчемся на месте.
Я рано лег спать. Ночью снова зарядил дождь, и, просыпаясь пару раз, я слышал, как его струи хлещут по крыше. Лежа в темноте с открытыми глазами, я думал об убийце, который в эти минуты скрывался где-то там, в ночи. Возможно, как раз сейчас он наблюдает за домом, поскольку холод и дождь ему нипочем. А может быть, он сидит в какой-нибудь комнате в этом огромном городе и, подобно мне, слушает звуки дождя, а в голове его ворочаются темные, никому не ведомые мысли.
Следующее утро снова выдалось солнечным и ясным, суля очередной теплый день. Весна уверенно вступала в свои права. Сидя за столом и завтракая, я увидел в окне Тамазин, которая в одиночестве гуляла по саду, останавливаясь перед клумбами с нарциссами и крокусами. Затем она подошла к дому и села на скамейку возле входной двери. Я вышел во двор и направился к ней. Синяки с лица Тамазин сошли окончательно, и к женщине вернулась ее прежняя миловидность и привлекательность. Однако вид у нее был озабоченный. При моем приближении она привстала, но я жестом попросил ее не беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Она опустила глаза.
– Я ощущаю себя обузой для своих друзей.
– Для меня ты никогда не будешь обузой.
Дороти смотрела в поля. Возникла неловкая пауза.
– Нужно возвращаться, – сказала она, повернулась и пошла обратно.
Ее юбки волочились по мокрой траве.
Я боялся, что обидел ее, и вдруг понял: если она останется, по прошествии приличествующего трауру времени я буду просить ее руки. Возможно, со временем прежние чувства, которые она когда-то испытывала ко мне, вернутся. Возможно, они уже возвращаются, иначе зачем ей было бы вспоминать эту старую историю? И внезапно у меня возникло чувство, что Роджер одобрил бы это.
То, что я наконец признался самому себе в своих чувствах к Дороти, которые, по всей вероятности, никуда и не уходили, а дремали в моей душе все эти годы, и мысль, что в будущем у меня, возможно, есть надежда, вселили в меня радость. Посреди ужаса и опасностей, окружавших со всех сторон, это было светлым спасательным кругом, за который хотелось уцепиться.
А потом, идя по двору от двери Дороти к моей конторе, я снова увидел Билкнэпа. Он шел по Гейт-хаус-корт, но вдруг остановился и скрючился. Я заметил, что передвигается он с помощью палки. Его голова была опущена, и я мог бы уклониться от встречи, но не стал этого делать. Я вспомнил, как встретился в лавке Гая с его врачом – толстяком, уверенно рассуждавшим о клизмах и очищении желудка.
При моем приближении Билкнэп поднял голову. Его и без того худое лицо теперь напоминало череп, туго обтянутый кожей. Во взгляде вспыхнула злоба. А между тем в прошлые времена, когда Билкнэп был здоров, он никогда не смотрел другому человеку в глаза.
– Очень прискорбно видеть вас с палкой, – сказал я.
– Оставьте меня! Прочь с дороги! – прохрипел он и крепче сжал палку, словно собирался ударить меня. – Вы еще пожалеете, что так обошлись со мной!
– Тогда? В суде прошений? Я не мог поступить иначе. Но хотите – верьте, хотите – нет, мне не доставляет радости видеть вас больным.
Я помолчал, борясь с искушением повернуться и уйти, но продолжил:
– Несколько дней назад я познакомился с вашим врачом, доктором Арчером.
Его глаза подозрительно сузились.
– При чем тут доктор Арчер?
– Он находился в лавке моего друга, доктора Малтона, когда я зашел туда, и упомянул о том, что вы являетесь его пациентом. Он показался мне большой старой клизмой.
– Таков он и есть. Он замучил меня слабительным и кровопусканиями, утверждая, что мое тело разбалансировано и вырабатывает не те жидкости, поэтому их необходимо выводить таким способом.
Билкнэп прижал руку к животу и сморщился.
– Он дал мне какие-то новые слабительные пилюли. Они действуют так быстро, что я не успеваю и шагу ступить, как меня скручивает.
– Некоторые лекари бывают буквально зациклены на промывании желудка. У вас никогда не возникало мысли о том, чтобы показаться другому врачу?
– Доктор Арчер лечил еще моего отца. Что даст посещение другого лекаря, кроме путаницы и… новых расходов?
Он враждебно смотрел на меня, а я не мог понять, почему Билкнэп, не веривший никогда и никому, доверяет врачу, который явным образом не лечит, а калечит его? Однако на одном витке своей жизни человек может быть хитрым, как змея, а на другом – наивным, как ребенок. Я набрал в грудь воздуху и сказал:
– Билкнэп, почему бы вам не показаться доктору Малтону и не узнать его мнение?
– Этому темнокожему мавру? А что, если об этом прознает доктор Арчер? Он откажется лечить меня.
– Доктору Арчеру об этом знать необязательно.
– Наверняка доктор Малтон потребует деньги вперед. Уж он не упустит собственной выгоды.
– По этому поводу можете не переживать, – ответил я, а сам подумал: «Если Билкнэп обратится к Гаю, я скорее сам заплачу за лечение, чем заставлю друга гоняться за жадным адвокатом, пытаясь получить гонорар».
Билкнэп молчал, производя в уме какие-то вычисления. Он, без сомнения, размышлял о том, удастся ли ему получить бесплатную консультацию и таким образом заработать дополнительное очко в нашем противостоянии.
– Ладно, я пойду! – агрессивно заговорил он, будто принимая вызов. – Поглядим, что он мне скажет.
– Вот и хорошо. Вы найдете его в Баклсбери. Я увижусь с ним завтра и попрошу, чтобы он осмотрел вас.
Глаза Билкнэпа превратились в щелочки.
– Почему вы это делаете? – подозрительно спросил он. – Хотите заполучить еще одного клиента для своего друга?
– Мне не нравится наблюдать, как человека сводят в могилу никчемным лечением. Даже вас, Билкнэп.
– Откуда адвокату знать, какое лечение хорошо, а какое нет? – пробормотал он, повернулся и пошел прочь, даже не поблагодарив меня.
Я смотрел, как он уходит, постукивая палкой по каменным плиткам двора. Действительно, зачем я это сделал? А потом понял: если Гай сумеет помочь ему, именно я заработаю очко в борьбе со своим старинным противником. Кроме того, я буду знать, что сделал доброе дело. Может, именно это заставило меня предложить ему помощь? Впрочем, если мы станем что-то делать, лишь будучи уверены в том, что наши помыслы абсолютно чисты, мы никогда ничего не сделаем.
Глава 30
Остаток дня я работал, не выходя из конторы. Снова пошел дождь и лил, не переставая, почти до вечера. Барак находился здесь же. Он сидел молча, то и дело морщась от головной боли и, по всей видимости, страдая от жестокого похмелья.
«Ну и поделом тебе», – мстительно думал я.
Ближе к вечеру прибыл гонец из дворца Ламбет. Кранмер вызывал меня на совещание, которое было назначено на завтрашний день. Я решил, что вряд ли произошло нечто экстраординарное, иначе он приказал бы мне явиться немедленно. Видимо, архиепископ хотел выяснить, почему мы до сих пор топчемся на месте.
Я рано лег спать. Ночью снова зарядил дождь, и, просыпаясь пару раз, я слышал, как его струи хлещут по крыше. Лежа в темноте с открытыми глазами, я думал об убийце, который в эти минуты скрывался где-то там, в ночи. Возможно, как раз сейчас он наблюдает за домом, поскольку холод и дождь ему нипочем. А может быть, он сидит в какой-нибудь комнате в этом огромном городе и, подобно мне, слушает звуки дождя, а в голове его ворочаются темные, никому не ведомые мысли.
Следующее утро снова выдалось солнечным и ясным, суля очередной теплый день. Весна уверенно вступала в свои права. Сидя за столом и завтракая, я увидел в окне Тамазин, которая в одиночестве гуляла по саду, останавливаясь перед клумбами с нарциссами и крокусами. Затем она подошла к дому и села на скамейку возле входной двери. Я вышел во двор и направился к ней. Синяки с лица Тамазин сошли окончательно, и к женщине вернулась ее прежняя миловидность и привлекательность. Однако вид у нее был озабоченный. При моем приближении она привстала, но я жестом попросил ее не беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166