– Никогда не слышал, чтобы саутуоркские шлюхи носили подобные вещи.
Кранмер взял знак и повертел его в толстых пальцах.
– Значит, его обронил убийца. Возможно, знак сорвали с его плаща во время борьбы, когда он пытался связать этого несчастного коттера.
– Погодите, – вмешался Харснет, – знаки пилигрима люди нынче открыто не носят, чтобы не быть заподозренными в симпатиях к папистам.
– Да, это было бы неосмотрительно, – согласился я.
– Не исключено, что он обронил его намеренно, – предположил лорд Хартфорд.
– Да, милорд, такое возможно, – кивнул я, – но тут может быть и другая связь со старой религией.
Я набрал в грудь воздуха.
– Чтобы сломить сопротивление по крайней мере двух жертв, был использован двейл, а по словам моего друга доктора Малтона, единственным местом, где в последние годы применялся этот наркотик, являются больницы бенедиктинских монастырей. Милорд, я хотел просить вашего разрешения просмотреть архивы суда по делам секуляризации с целью выяснить, что сталось с монастырскими больницами Лондона.
Кранмер резко подался вперед.
– Вы полагаете, разгадка кроется там? – нетерпеливо спросил он. – По-вашему, это может быть бывший монах? Спятивший, озлобленный папист, убивающий тех, кто прежде принадлежал к радикальным реформаторам…
– Но ведь именно радикалы, а не паписты заявляют, что им известны все тайны Откровения.
Сэр Томас снова удивил меня своей восприимчивостью.
– Можно предположить, что цель убийств – злобно высмеять эти самые взгляды, – сказал Кранмер. – У папистской церкви есть собственные исследователи Книги Откровения, как, например, Иоаким Фиорийский.
Лицо архиепископа осветилось радостью при мысли о том, что убийца может оказаться не радикальным реформатором, а папистом. Он расправил плечи и по очереди посмотрел на каждого из нас.
– Мастер Харснет, я хочу, чтобы вы провели расследование и выяснили, был ли коттер каким-либо образом связан с двумя другими жертвами, особенно на почве религиозных убеждений. Мэтью, просмотрите архивы суда по делам секуляризации. Эдвард, – он повернулся к Хартфорду, – вы близки к королю, и я поручаю именно вам сделать все, чтобы ни слова об этом деле не достигло его ушей.
Хартфорд кивнул.
– А я? – спросил Томас Сеймур.
– А ты, Томас, держи рот на замке, – ответил ему брат.
Сеймур покраснел, а Хартфорд повернулся к Кранмеру.
– Итак, сейчас мы расследуем то, что уже произошло. А как быть с тем, что еще должно произойти? Если адвокат прав, а я полагаю, что так оно и есть, вскоре будет совершено четвертое убийство.
Он открыл Новый Завет и прочитал вслух:
– «Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем. И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу».
– Что же нам делать? – тихо проговорил Кранмер. – Когда и где это произойдет?
– Жертвой может стать любой, – заметил я. – И такой праведник, как Роджер, и закоренелый грешник вроде коттера. А уж где и когда убийца нанесет удар, предсказать и вовсе невозможно.
– Значит, остановить его мы не в силах?
– Только если поймаем. И мне кажется, нового удара не придется ждать долго.
– Почему? – спросил Харснет.
– Труп Тапхольма нашли в январе, доктор Гарней умер в феврале, а Роджер – через три недели после этого, неделю назад. Было бы логичным предположить, что новое убийство будет совершено примерно через две недели.
– А что там с оставшимися тремя чашами? – поинтересовался Томас Сеймур. – Что выльется из них?
Кранмер тяжело вздохнул.
– Излитие пятой чаши убьет грешников тьмой и великой болью. Это может означать что угодно. Шестая чаша высушит воду в Евфрате, и я не представляю, что можно сделать, чтобы изобразить нечто подобное. Наконец, когда седьмой ангел выльет свою чашу, произойдут молнии, громы и великое землетрясение.
– Милорд, – заговорил я, – у меня к вам есть еще одна просьба. Если вы выполните ее, это облегчит нам задачу.
– Слушаю вас, Мэтью.
– Это касается доктора Малтона. Именно он сказал мне, что старые монастырские врачеватели применяли двейл. Он может много знать о них, даже если не знаком с ними лично. Я хотел бы просить вас оказать ему доверие и позволить привлечь к расследованию. Он уже здорово помог нам с этим двейлом.
– Он ведь бывший монах? – резко спросил Харснет.
– Да, но Мэтью говорит, что на него можно положиться.
Кранмер посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
– Хорошо, я согласен. Можете рассказать ему все, Мэтью.
Хартфорд посмотрел на меня с сомнением, Харснет тоже, но архиепископ кивнул.
Некоторое время в кабинете царило молчание. Все думали о том, какие новые ужасы могут ожидать нас впереди. А потом сэр Томас рассмеялся.
– Боже праведный, этому убийце на самом деле понадобится дьявольская сила, чтобы устроить землетрясение!
– Меня тошнит от ваших шуток, Томас! – с неожиданной горячностью набросился на него Кранмер. – Мы все знаем – или, по крайней мере, должны знать, – что в этом деле и впрямь может быть замешан дьявол, который использует все свои силы. Но мы обязаны расследовать преступления, руководствуясь здравым смыслом.
– Ты забываешь о том, что присутствовать здесь тебе позволено лишь потому, что ты мой брат, – добавил лорд Хартфорд. – А твои прежние отношения с Кэтрин Парр, на состояние которой ты мечтаешь наложить лапу, похоже, канули в Лету. С моей стороны было ошибкой привлекать тебя к этому делу.
Он сокрушенно покачал головой.
– Глупой ошибкой.
На мгновение лицо Томаса Сеймура исказила гримаса бешенства, а затем он, словно провинившийся ребенок, отвернулся и стал глядеть в окно. Кранмер вновь обратился к нам.
– Каждый из вас знает, что должен делать, – подвел он итог. – Вот и займитесь этим без промедления.
Архиепископ кивнул, давая знать, что все свободны.
Когда мы вышли в коридор, лорд Хартфорд и его брат, не говоря друг другу ни слова, пошли в противоположных направлениях, а Харснет остался стоять со мной. Чуть дальше по коридору на скамье сидел Барак. Он подошел и молча встал рядом.
– Похоже, нам и дальше придется действовать сообща, – проговорил Харснет. – Вы молодец, что догадались протянуть ниточку между убийством коттера и Книгой Откровения. Хотя я молюсь о том, чтобы это было не так.
– Мысль о том, что подобное возможно, действительно пугает.
– Прошу прощения, если я был излишне резок. Вы правы, нам необходимо подходить к расследованию с трезвым, холодным умом. Но стоит мне подумать, что кто-то, изучавший Библию, может совершать столь чудовищные вещи…
Он умолк и в отчаянии помотал головой.
– Тут все чудовищно, я никогда не слышал ни о чем подобном.
– Я тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Кранмер взял знак и повертел его в толстых пальцах.
– Значит, его обронил убийца. Возможно, знак сорвали с его плаща во время борьбы, когда он пытался связать этого несчастного коттера.
– Погодите, – вмешался Харснет, – знаки пилигрима люди нынче открыто не носят, чтобы не быть заподозренными в симпатиях к папистам.
– Да, это было бы неосмотрительно, – согласился я.
– Не исключено, что он обронил его намеренно, – предположил лорд Хартфорд.
– Да, милорд, такое возможно, – кивнул я, – но тут может быть и другая связь со старой религией.
Я набрал в грудь воздуха.
– Чтобы сломить сопротивление по крайней мере двух жертв, был использован двейл, а по словам моего друга доктора Малтона, единственным местом, где в последние годы применялся этот наркотик, являются больницы бенедиктинских монастырей. Милорд, я хотел просить вашего разрешения просмотреть архивы суда по делам секуляризации с целью выяснить, что сталось с монастырскими больницами Лондона.
Кранмер резко подался вперед.
– Вы полагаете, разгадка кроется там? – нетерпеливо спросил он. – По-вашему, это может быть бывший монах? Спятивший, озлобленный папист, убивающий тех, кто прежде принадлежал к радикальным реформаторам…
– Но ведь именно радикалы, а не паписты заявляют, что им известны все тайны Откровения.
Сэр Томас снова удивил меня своей восприимчивостью.
– Можно предположить, что цель убийств – злобно высмеять эти самые взгляды, – сказал Кранмер. – У папистской церкви есть собственные исследователи Книги Откровения, как, например, Иоаким Фиорийский.
Лицо архиепископа осветилось радостью при мысли о том, что убийца может оказаться не радикальным реформатором, а папистом. Он расправил плечи и по очереди посмотрел на каждого из нас.
– Мастер Харснет, я хочу, чтобы вы провели расследование и выяснили, был ли коттер каким-либо образом связан с двумя другими жертвами, особенно на почве религиозных убеждений. Мэтью, просмотрите архивы суда по делам секуляризации. Эдвард, – он повернулся к Хартфорду, – вы близки к королю, и я поручаю именно вам сделать все, чтобы ни слова об этом деле не достигло его ушей.
Хартфорд кивнул.
– А я? – спросил Томас Сеймур.
– А ты, Томас, держи рот на замке, – ответил ему брат.
Сеймур покраснел, а Хартфорд повернулся к Кранмеру.
– Итак, сейчас мы расследуем то, что уже произошло. А как быть с тем, что еще должно произойти? Если адвокат прав, а я полагаю, что так оно и есть, вскоре будет совершено четвертое убийство.
Он открыл Новый Завет и прочитал вслух:
– «Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем. И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу».
– Что же нам делать? – тихо проговорил Кранмер. – Когда и где это произойдет?
– Жертвой может стать любой, – заметил я. – И такой праведник, как Роджер, и закоренелый грешник вроде коттера. А уж где и когда убийца нанесет удар, предсказать и вовсе невозможно.
– Значит, остановить его мы не в силах?
– Только если поймаем. И мне кажется, нового удара не придется ждать долго.
– Почему? – спросил Харснет.
– Труп Тапхольма нашли в январе, доктор Гарней умер в феврале, а Роджер – через три недели после этого, неделю назад. Было бы логичным предположить, что новое убийство будет совершено примерно через две недели.
– А что там с оставшимися тремя чашами? – поинтересовался Томас Сеймур. – Что выльется из них?
Кранмер тяжело вздохнул.
– Излитие пятой чаши убьет грешников тьмой и великой болью. Это может означать что угодно. Шестая чаша высушит воду в Евфрате, и я не представляю, что можно сделать, чтобы изобразить нечто подобное. Наконец, когда седьмой ангел выльет свою чашу, произойдут молнии, громы и великое землетрясение.
– Милорд, – заговорил я, – у меня к вам есть еще одна просьба. Если вы выполните ее, это облегчит нам задачу.
– Слушаю вас, Мэтью.
– Это касается доктора Малтона. Именно он сказал мне, что старые монастырские врачеватели применяли двейл. Он может много знать о них, даже если не знаком с ними лично. Я хотел бы просить вас оказать ему доверие и позволить привлечь к расследованию. Он уже здорово помог нам с этим двейлом.
– Он ведь бывший монах? – резко спросил Харснет.
– Да, но Мэтью говорит, что на него можно положиться.
Кранмер посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
– Хорошо, я согласен. Можете рассказать ему все, Мэтью.
Хартфорд посмотрел на меня с сомнением, Харснет тоже, но архиепископ кивнул.
Некоторое время в кабинете царило молчание. Все думали о том, какие новые ужасы могут ожидать нас впереди. А потом сэр Томас рассмеялся.
– Боже праведный, этому убийце на самом деле понадобится дьявольская сила, чтобы устроить землетрясение!
– Меня тошнит от ваших шуток, Томас! – с неожиданной горячностью набросился на него Кранмер. – Мы все знаем – или, по крайней мере, должны знать, – что в этом деле и впрямь может быть замешан дьявол, который использует все свои силы. Но мы обязаны расследовать преступления, руководствуясь здравым смыслом.
– Ты забываешь о том, что присутствовать здесь тебе позволено лишь потому, что ты мой брат, – добавил лорд Хартфорд. – А твои прежние отношения с Кэтрин Парр, на состояние которой ты мечтаешь наложить лапу, похоже, канули в Лету. С моей стороны было ошибкой привлекать тебя к этому делу.
Он сокрушенно покачал головой.
– Глупой ошибкой.
На мгновение лицо Томаса Сеймура исказила гримаса бешенства, а затем он, словно провинившийся ребенок, отвернулся и стал глядеть в окно. Кранмер вновь обратился к нам.
– Каждый из вас знает, что должен делать, – подвел он итог. – Вот и займитесь этим без промедления.
Архиепископ кивнул, давая знать, что все свободны.
Когда мы вышли в коридор, лорд Хартфорд и его брат, не говоря друг другу ни слова, пошли в противоположных направлениях, а Харснет остался стоять со мной. Чуть дальше по коридору на скамье сидел Барак. Он подошел и молча встал рядом.
– Похоже, нам и дальше придется действовать сообща, – проговорил Харснет. – Вы молодец, что догадались протянуть ниточку между убийством коттера и Книгой Откровения. Хотя я молюсь о том, чтобы это было не так.
– Мысль о том, что подобное возможно, действительно пугает.
– Прошу прощения, если я был излишне резок. Вы правы, нам необходимо подходить к расследованию с трезвым, холодным умом. Но стоит мне подумать, что кто-то, изучавший Библию, может совершать столь чудовищные вещи…
Он умолк и в отчаянии помотал головой.
– Тут все чудовищно, я никогда не слышал ни о чем подобном.
– Я тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166