Харснет понимающе кивнул.
– Сегодня утром констебли получили приказ задержать всех мясников, подозреваемых в торговле мясом во время Великого поста. Этих несчастных подвергнут не очень тактичному допросу с целью узнать имена их покупателей. В результате те, кто ставит Слово Божье выше древних правил религиозной диеты, будут арестованы. Вот как преследует нас нынче Боннер.
Харснет улыбнулся злой улыбкой, отчего на мгновение его лицо стало неприятным.
– Впрочем, они могут обнаружить в своих сетях рыбу, которая окажется им не по зубам. Например, в нарушении Великого поста обвинили графа Сюррея, сына герцога Норфолка. Вы знакомы с его стихами?
– Боюсь, что нет.
Мне, конечно, было известно, что сын главной фигуры во фракции папистов пишет стихи.
– Уже находясь в тюрьме, он написал новую поэму. Она посвящена Лондону.
Харснет процитировал:
О, лживый Вавилон!
Кузница обмана! Логово злобы!
Ужасный рок мечом и огнем
Вскоре обрушится на тебя,
И прольется кровь мучеников.
Я вспомнил о том, как Роджер цитировал Родерика Мора, и на секунду передо мной вновь возникло его лицо. Я вздохнул и посмотрел на Харснета.
– Значит, Сюррей видит Лондон Вавилоном, каким тот предстает в Книге Откровения?
– И который будет разрушен, когда Господь придет, чтобы вершить суд над миром.
Он смотрел на меня, ожидая моей реакции.
– Я думал, Вавилоном обычно называют Рим, и никогда не мог расшифровать смысла Книги Откровения.
Харснет склонил голову.
– Если вы почитаете Откровение внимательнее, то обнаружите, что там предсказано не только как, но и когда наступит конец света.
Не дождавшись от меня никакой реакции, он снова грустно улыбнулся.
Дальше мы шли молча. Наконец затянувшееся молчание нарушил Барак.
– Как здесь покойно! – заметил он.
Я кивнул. На тропинке, кроме нас, не было ни одной живой души. Слева неспешно несла свои воды Темза, а на грязных лужах время от времени вздувались и лопались пузыри. С правой стороны ветер с шорохом шевелил заросли камыша, на противоположном берегу виднелись дома и лачуги Лондона – «логова злобы», как окрестил его Сюррей.
– Здесь будет довольно людно, когда начнется рабочий день, – заметил Харснет. – По этой дороге до самого вечера будут ездить и ходить люди.
Он снова повернулся ко мне.
– Архиепископ сказал, что вы взялись представлять интересы Адама Кайта. Как он?
– Очень сильно поврежден умом. Вам известно, что с ним произошло?
– Наши викарии дружат, и я раз или два встречал на собраниях его родителей. Они производят впечатление честных, здравомыслящих людей.
– Так и есть, – откликнулся я, гадая, что он имел в виду под словом «собрания».
Уж не противозаконные ли встречи тайного общества по изучению Библии?
– Мне известны опасения преподобного Мифона относительно того, что мастер Кайт может быть одержим нечистым, – заговорил Харснет. – Как бы то ни было, я думаю, ему лучше оставаться там, где он находится. Если он вновь надумает выкинуть какой-нибудь номер, Боннер устроит другой спектакль, где парню отведут главную роль. На вершине костра.
– Совершенно справедливо, сэр, – с чувством ответил я. – Полностью с вами согласен.
На Темзе начиналась жизнь, и ее серая поверхность расцвела белыми пятнышками парусов. Облачный фронт поднялся еще выше и закрыл солнце. На нашем берегу все чаще встречались большие лужи, оставленные приливами. Впереди, рядом с одним из таких грязных водоемов стояла одинокая фигура пожилого рабочего в блузе и широкополой кожаной шляпе. Он следил за нашим приближением прищуренными испуганными глазами, посаженными близко друг к другу на помятом лице. Харснет сошел с дорожки, и его башмаки с хлюпаньем погрузились на шесть дюймов в жидкую грязь.
– Осторожно, сэр! – крикнул ему Барак. – Эта трясина может засосать вас.
Мы с опаской последовали за ним туда, где ждал пожилой рабочий. Круглая лужа, возле которой он стоял, была, наверное, футов двадцати в диаметре.
– Как поживаете, Уилоуз? – приветствовал его Харснет. – Давно нас ждете?
Мужчина низко поклонился, а когда выпрямлялся, его лицо скривилось от боли.
«Видно, бедняга мается спиной», – с искренним сочувствием подумал я.
– Примерно с полчаса, сэр. Не нравится мне здесь. Все напоминает о том дне. И еще мне все время кажется, будто за мной кто-то следит.
Он перевел взгляд на заросли камыша по другую сторону дороги. Это было действительно подходящее место для того, кто решил бы затаиться здесь.
– Ну, после сегодняшнего дня мы вас больше не потревожим, – пообещал Харснет и, указав на меня, добавил: – Этот джентльмен помогает мне в расследовании. Я хочу, чтобы вы подробно рассказали ему обо всем, что случилось, когда вы нашли тело доктора Гарнея.
На лице Уилоуза появилась досадливая гримаса.
– Я столько раз рассказывал эту историю…
– Ничего, расскажете еще раз, – приветливо, но твердо сказал Харснет.
– Дело было три недели назад, когда лежал глубокий снег. Я шел в Саутуорк, на работу. Там, на Кройдон-роуд, строятся новые дома…
– Где вы живете? – перебил я.
– В Вестминстер-виллидж. Когда рассвело, я уже шел по этой дороге. На реке стоял лед, но приливы не прекращались. Воду выдавливало из-под ледяной корки, и она, заполняя впадины, образовывала вот такие озерца. Одно из них было странного цвета. Присмотревшись, я увидел, что оно красное, ярко-красное. А потом я заметил в нем какой-то темный силуэт и подошел, желая выяснить, что это такое.
– Были там какие-нибудь следы?
– Ага.
– Какие? Большие или маленькие?
– Я бы сказал, довольно большие. – Он покачал головой. – Этот кровавый водоем на фоне белого снега словно явился из кошмарного сна. Меня буквально вывернуло.
– Озерцо гораздо больше фонтана, – заметил я, – и тем не менее оно было заполнено кровью.
– Вы удивились бы, узнав, как мало нужно крови, чтобы вода сделалась красной, – проговорил Барак.
Харснет с удивлением взглянул на него.
– Странные познания для клерка из адвокатской конторы. Впрочем, вы же работали на лорда Кромвеля.
– Вот именно, – откликнулся Барак.
Я заметил, как сузились глаза старого Уилоуза. Имя Кромвеля было до сих пор способно внушать страх.
– Получается, он принес сюда тело, бросил его в приливную лужу и удалился, – сказал я.
Уилоуз выглядел испуганным.
– Люди толкуют, что был еще один такой же случай. В Линкольнс-Инн.
– А вот об этом – ни звука! – жестко проговорил Харснет.
– Я знаю, мастер, – покорно закивал Уилоуз. – Иначе я закончу свои дни в тюрьме Маршалси. Вы мне это уже говорили.
– Вот и хорошо. В таком случае продолжайте свой рассказ.
– Возле озерца я заметил пятачок, на котором весь снег был утоптан. Там тоже была кровь.
«Именно там убийца перерезал горло доктору Гарнею», – подумал я и посмотрел на озерцо;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166