– Вот видишь, Грегори, в чем в чем, а в смелости ему не откажешь.
– Кто вы, сэр? – напрямую спросил я.
Мое нахальство заставило мужчину нахмуриться.
– Это сэр Томас Сеймур, – сообщил Харснет, – брат последней королевы Джейн.
– Так что будьте поучтивее, приятель, – проворчал Сеймур.
На несколько мгновений я утратил дар речи.
– Полученные мною инструкции состоят в следующем, – продолжал тем временем Харснет почти извиняющимся тоном. – Если вы поставите под сомнения мои действия, я должен буду доставить вас к архиепископу Кранмеру.
– Что за всем этим кроется?
– Гораздо больше, чем одна только смерть мастера Эллиарда.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
– Нечто поистине темное и страшное. Однако идемте. Лодка ждет. Она доставит нас до дворца Ламбет.
Глава 9
У причала Трех Журавлей нас ожидала одна из личных лодок архиепископа Кранмера, а в ней – четверо гребцов в белой форме. Харснет приказал им грести к Ламбету, и как можно быстрее.
Ледоход закончился, и река пестрела белыми парусами яхт и лодками, перевозившими лондонцев вдоль Темзы и с берега на берег. Вверх по реке ползли тяжелые баржи. Их матросы громко дули в трубы, сгоняя со своего пути более мелкие суденышки. Небо было светло-голубым, речной бриз – легким и прохладным. Но я думал о пучине под нами, из которой появились гигантские рыбы.
Позади нас высился Лондонский мост, утыканный домами и лавками, еще дальше мрачно темнела махина Тауэра. На арке в южном конце моста торчали длинные колья, на которые были насажены головы (к счастью, с такого расстояния их было не разглядеть) тех, кто бросил вызов королю или чем-то рассердил его. Среди них до сих пор находилась и голова моего старого хозяина, Томаса Кромвеля, а также головы Дирхэма и Келпепера, предполагаемых любовников казненной королевы Кэтрин Говард. Я вспомнил Томаса Келпепера, с которым познакомился в Йорке, – его красоту, петушиную гордость – и невольно поежился, оттого что снова попал в мир придворных интриг.
– Да, все еще холодно, – заметил Сеймур, неверно истолковав пробравшую меня дрожь, и плотнее запахнулся в свою шубу.
Я внимательно изучал его. Мне было известно, что он младший брат третьей жены Генриха, Джейн Сеймур, умершей при родах наследного принца Эдварда. Говорили, что она была единственной из пяти жен Генриха, кончину которой он искренне оплакивал. Старший брат Томаса Сеймура, Эдвард, граф Хартфордский, занимал высокое положение при дворе и был назначен лордом-адмиралом королевского флота. Лорд Хартфорд являлся единственным высокопоставленным реформатором, который удержался в Тайном совете после падения Кромвеля три года назад. Он был известен как серьезный, умелый политик и удачливый военачальник, который прошлой осенью успешно провел военную кампанию против шотландцев.
А вот его брат Томас заслужил репутацию безответственного ловеласа. Глядя на его красивое лицо, в это было несложно поверить: полуулыбка на пухлых губах, модная длинная борода – все говорило о чувственности этого человека. Барак рассказывал мне, что сэр Томас считался авантюристом, и поэтому его ни за что не включили бы в состав Тайного совета, но при этом он занимал ряд весьма доходных должностей и совсем недавно был послом при дворе германского императора, который в ту пору воевал с турками.
Сеймур изящно запахивался в полы шубы, нежно поглаживая длинный меховой воротник, Харснет с его резкими чертами, серьезным взглядом и озабоченным выражением лица был полной противоположностью сэру Томасу.
Лодка плыла по неспокойной поверхности Темзы, а я с тревогой гадал, каким образом Томас Сеймур может быть связан со смертью несчастного Роджера.
Мы в молчании достигли дальнего берега и быстро двигались по направлению к дворцу Ламбет. Позади осталась пустая ниша, где раньше стояла статуя Томаса Беккета, которой кланялись все лондонские лодочники. Теперь памятник этому архиепископу, бросившему вызов королю, разрушили. Мы миновали Тауэр, за толстыми стенами которого томились в заключении еретики. Я вспомнил встреченного мною в Йорке жестокого тюремщика, находившегося на службе у Кранмера, и снова поежился. Тогда, зная, что Кромвель доверяет мне, архиепископ заставил меня взяться за выполнение опасной миссии, однако потом в нем, видимо, проснулась совесть, и, пытаясь задобрить ее, он подыскал для меня должность в суде прошений. И вот мне предстояло снова встретиться с этим неистовым, не знающим покоя, фанатично преданным Господу человеком.
Гладкую дубовую дверь, ведущую в кабинет Кранмера, я помнил еще по своему последнему визиту сюда. Харснет постучал и вошел, я и Сеймур – следом за ним.
Архиепископ Кентерберийский в белой сутане и черной епитрахили на шее сидел за большим столом. Темные, но уже седеющие волосы были неприкрыты. Ложбинки на щеках за прошедший год стали глубже. Большие синие глаза, насколько мне помнилось, всегда были наполнены страстью и жаждой борьбы. Кранмер был далек от радикального реформаторства, но тем не менее постоянно ощущал угрозу со стороны консервативных царедворцев. Многие из них с радостью сожгли бы его, будь на то их воля, но он давно пользовался расположением короля, и только это до поры до времени служило залогом его безопасности.
Рядом с архиепископом стоял второй человек, одетый в неброское, но дорогое платье. Крупный нос, вытянутое лицо и атлетическая фигура делали его до такой степени похожим на Томаса Сеймура, что сомнений быть не могло: это его брат. Однако те же самые черты, которые делали Томаса красивым, слегка измененные и чуточку смещенные, заставляли лорда Хартфорда выглядеть уродом. У него были большие глаза навыкате, слишком длинное и худое лицо, всклокоченная борода. И все же в безыскусно одетом Хартфорде чувствовалась глубина характера, неординарность личности, целеустремленность – все то, чего недоставало его брату. Я напомнил себе, что именно он вместе с архиепископом Кранмером отправил Адама Кайта в Бедлам, хотя Ричард Рич хотел уготовить парню гораздо более незавидную участь.
Сэр Томас изысканным движением снял шапочку и сжал руку брата.
– Рад видеть тебя, Эдвард.
Он повернулся к Кранмеру и поклонился.
– Милорд. Как видите, мы привезли его.
– Да, Томас.
Голос Кранмера звучал устало, а во взгляде, который он бросил на младшего Сеймура, угадывалась неприязнь. Он посмотрел на меня и улыбнулся обычной для него печальной улыбкой.
– Ну вот, Мэтью Шардлейк, мы и снова встретились. И опять в связи с очень необычными обстоятельствами. Господин адвокат высшей категории, – добавил он, напомнив о ранге, присвоенном мне благодаря его покровительству.
Затем архиепископ повернулся к Харснету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166