Двоих расстреляли, остальных приговорили к пожизненному заточению в подземельях Мареттимо.
Через два дня, пройдя равнину, где когда-то возвышался древний Сибарис, а ныне простираются зараженные миазмами болота, армия санфедистов остановилась во владениях герцога де Кассано, там, где паслись стада его буйволов.
Прибыв туда, кардинал произвел смотр своему войску. Оно состояло из десяти батальонов, по пятьсот человек в каждом, все из армии Фердинанда. Они были вооружены только саблями и пехотными ружьями, из которых приблизительно треть была без штыков.
Кавалерия насчитывала тысячу двести верховых. Пятьсот человек из той же части из-за отсутствия лошадей шли пешком.
Кроме того, кардинал составил еще два полевых эскадрона из bargelli, то есть полицейских стражников, и кампиери. Эти эскадроны были экипированы, вооружены и одеты наилучшим образом.
Артиллерия была представлена одиннадцатью пушками разного калибра и двумя гаубицами. Войско нерегулярное, то есть являвшее собой просто людскую массу, насчитывало до десяти тысяч человек и подразделялись на сто рот, по сотне каждая. Они были вооружены по-калабрийски — ружьями, штыками, пистолетами, кинжалами, и каждый носил на себе огромный патронташ, полный патронов и пуль, называемый patroncina. Эти патронташи, больше двух ладоней в высоту, закрывали весь живот и представляли собой нечто вроде панциря.
Наконец, оставался последний корпус, носивший почетное название регулярного войска, потому что он действительно состоял из остатков старой армии. Но этот корпус не мог экипироваться из-за отсутствия денег и служил только для того, чтобы увеличить численность армии Руффо.
Словом, кардинал продвигался вперед во главе двадцати пяти тысяч человек, из которых двадцать тысяч составляли отлично организованное войско.
Но так как нельзя было требовать от подобных людей правильного построения, армия казалась в три раза многочисленнее, чем была, и, растянувшись на огромное пространство, она походила на авангард Ксеркса
По обе стороны этой армии, образуя как бы барьеры, ее ограждающие, катились две сотни повозок, груженные бочками с лучшими калабрийскими винами, которые помещики и фермеры спешили принести в дар кардиналу Вокруг повозок находились люди, в чьи обязанности входило разливать вино и раздавать его солдатам Каждые два часа барабанная дробь возвещала остановку солдаты отдыхали четверть часа и выпивали каждый по стакану вина В девять часов, в полдень и в пять армия располагалась на привал
На биваке останавливались обычно подле какого-нибудь из прекрасных источников, столь часто встречающихся в Калабрии, один из них, Бандузия, был воспет Горацием
Армия санфедистов, двигавшаяся, как мы видим, со всеми жизненными удобствами, располагала, кроме того, своими увеселениями
У нее была, например, музыка, если не хорошая и серьезная, то, по крайней мере, шумная и разнообразная волынки, флейты, скрипки, арфы, там собрались дикие бродячие музыканты — обычно они называют себя Zampognan и приходят в Неаполь для участия в девятидневных празднествах Immacolata и Natale Эти музыканты могли бы составить отдельную армию и насчитывались сотнями, так что наступление казалось не только победным шествием, но и праздником плясали, устраивали пожары и грабежи, распевали песни Да, армия его преосвященства кардинала Руффо была поистине счастливая!
Так они без всяких препятствий, если не считать сопротивления Кротоне, достигли Матеры, главного города Базиликаты, это было днем 8 мая
Едва армия санфедистов составила свои ружья в пирамиды на главной площади Матеры, как раздался звук трубы и на одной из улиц, выходящих на площадь, появился небольшой отряд в сотню кавалеристов под предводительством командира в мундире полковника, сопровождаемый кулевриной тридцать третьего калибра, полевой пушкой, мортирой и двумя зарядными ящиками, полными зарядных картузов.
Эта артиллерия имела ту особенность, что ее обслуживали братья-капуцины и тот, под чьим началом она была, ехал впереди на осле, казалось гордившемся своим грузом, так же как лафонтеновский знаменитый «Осел, везущий мощи».
Командиром отряда был Де Чезари; повинуясь приказу кардинала, он прибыл, чтобы соединиться с его армией. Эта сотня кавалеристов — все, что осталось от его войска после поражения при Казамассиме. Двенадцать же артиллеристов в рясах и их начальник, взгромоздившийся на осла, который столь гордился своим седоком, были Фра Пачифико и его осел Джакобино; они вернулись в Пиццо не только здравыми и невредимыми, но еще разжиревшими и потучневшими за время пути.
Что касается двенадцати артиллеристов в рясах, то это были монахи; мы уже видели их храбро и искусно управлявшими своими пушками при осаде Мартины и Аккуавивы.
Что до мнимого герцога Саксонского — иными словами, Боккечиампе, — то он имел несчастье попасть в плен к французам при высадке войск, которую производил в Барлетте.
Кардинал сделал несколько шагов навстречу приближавшемуся войску; поняв, что это должен быть Де Чезари, он остановился и стал ждать. А тот, догадавшись, что перед ним кардинал, пустил лошадь в галоп и, не доехав двух шагов до его преосвященства, спрыгнул на землю и, отдав ему честь, попросил руку для поцелуя.
Кардиналу не для чего было больше сохранять за молодым авантюристом его мнимое имя, и он приветствовал его как Де Чезари и дал ему обещанный чин бригадного генерала, поручив организовать пятую и шестую дивизию.
Де Чезари, как ему приказал кардинал, прибыл, чтобы принять участие в осаде Альтамуры.
Город Альтамура возвышается как раз за Матерой, если идти к северу. Название его, как нетрудно понять, происходит от его высоких стен. Население Альтамуры в обычное время достигало двадцати четырех тысяч человек, сейчас же оно увеличилось благодаря множеству патриотов, бежавших из Базиликаты и Апулии и нашедших себе убежище в здешней крепости, считавшейся самым мощным укреплением Неаполитанской республики.
И действительно, полагая Альтамуру своим надежнейшим оплотом, правительство отправило туда два кавалерийских эскадрона под командованием генерала Мастранджело из Монтальбано, послав ему в помощники как комиссара Республики священника по имени Никола Паломба из Авильяно, одного из первых, кто вместе со своим братом принял сторону французов. Трудно охватить в рассказе все живописные подробности, что во множестве предоставляет повествователю история, и мы не сможем подробно показать, как Никола Паломба, подоткнув сутану, стреляет из ружья в лаццарони на Пиньясекка и с карабином в руке вступает на улицу Толедо во главе французских солдат. Но, показав в сражении пример мужества и патриотизма, он дал в суде образец разлада, обвиняя в лихоимстве одного из своих коллег — Массимо Ротондо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294