Нельсон чувствовал себя совсем разбитым; к тому же, став моряком с молодых лет, он все же страдал морской болезнью. Он уступил настояниям Генри и, поручив ему командование, ушел к себе, чтобы отдохнуть несколько часов.
Когда Нельсон снова поднялся на ют, было уже одиннадцать утра. Ветер переменился на южный и резко посвежел. «Авангард» обогнул мыс Орландо и шел со скоростью в восемь узлов.
Нельсон бросил взгляд на судно. Требовался опытный глаз моряка, чтобы распознать, что оно претерпело бурю, оставившую след в оснастке. С улыбкой благодарности он пожал руку Генри и отправил его в свою очередь отдыхать.
Однако в ту минуту, когда Генри уже спускался вниз, он окликнул его, чтобы спросить, что сделали с телом маленького принца; как выяснилось, врач Битти и капеллан Скотт перенесли мальчика в каюту лейтенанта Паркинсона.
Адмирал убедился, что судно идет верным курсом, отдал распоряжение рулевому следовать в том же направлении и спустился на нижнюю палубу.
Маленький принц лежал на постели молодого лейтенанта; он был покрыт простыней, и сидящий рядом на стуле капеллан, забыв, что он протестант, молился за католика, читая над ним заупокойную молитву.
Нельсон преклонил колена, прочел про себя молитву и, приподняв простыню с лица, бросил на ребенка последний взгляд.
Хотя тело его уже приобрело окоченелость трупа, смерть придала чертам божественную ясность, сгладившую следы страданий. Длинные белокурые волосы того же оттенка, что и у матери, спускались локонами вдоль бледных щек и шеи с голубыми прожилками; рубашка с отложным воротником на груди была обшита дорогими кружевами. Казалось, он спал.
Но только охранял его сон священник.
Нельсон, хотя и был не особенно чувствителен по натуре, не мог не подумать о том, что у маленького принца, который лежал сейчас один (в каюте были только протестантский священник, молящийся над ним, и он, Нельсон, посторонний, пришедший почтить его последний сон), есть отец, мать, четыре сестры и брат, они находятся всего в нескольких шагах отсюда, но никому из них не пришло в голову прийти и помолиться за ребенка, как сделал это он, Нельсон. Слеза увлажнила его глаза и упала на окостеневшую руку маленького принца, до половины скрытую манжетой из великолепных кружев.
В эту минуту он почувствовал, как чьи-то пальцы тихо легли ему на плечо. Он обернулся и ощутил прикосновение нежных уст; то была рука Эммы, то были ее уста.
Это в ее объятиях, а не на руках матери скончался ребенок, и, в то время как мать спала или лежала с закрытыми глазами, злобно обдумывая планы кровавой мести, именно Эмма пришла исполнить благочестивый долг — укрыть его саваном, — не желая, чтобы грубые руки матроса коснулись хрупкого тельца ребенка.
Нельсон почтительно поцеловал ее руку. Самое великое и самое пламенное сердце, если оно не совсем чуждо поэзии, перед лицом смерти испытывает высокое смущение.
Поднявшись на ют, он увидел там короля.
Еще полный воспоминаний о недавнем печальном зрелище, Нельсон ожидал встретить отца, нуждающегося в утешении. Но адмирал ошибся. Король чувствовал себя лучше, король проголодался. Он пришел поручить Нельсону заказать блюдо макарон, без которых не мыслил себе обеда.
Потом, так как перед их глазами теперь раскинулся весь Липарский архипелаг, он стал осведомляться у Нельсона о названии каждого острова, указывая на него пальцем; при этом король рассказывал, что в молодости у него был полк молодых людей, выходцев с этих островов, и он называл их своими липариотами.
Вслед за тем последовал рассказ о празднике, устроенном несколько лет тому назад для офицеров этого полка; на нем он, Фердинанд, одетый поваром, играл роль содержателя трактира, а королева в костюме простой крестьянки, окруженная самыми прелестными придворными дамами, изображала трактирщицу.
В тот день он сам сварил огромный котел макарон и с тех пор ни разу не ел ничего столь же вкусного. Кроме того, поскольку накануне он собственноручно наловил себе рыбы в заливе Мерджеллины, а за день до того подстрелил, как всегда собственноручно, в лесу Персано косуль, кабанов, зайцев и фазанов, этот обед оставил у него неизгладимые воспоминания, и он выразил их глубоким вздохом и словами:
— Только бы мне найти в лесах Сицилии столько же дичи, сколько ее у меня есть — или скорее было — в моих лесах на материке!
Итак, этот король, которого французы лишили королевства, этот отец, у которого смерть унесла сына, просил Бога, чтобы утешиться в своем двойном несчастье, только одного — пусть ему останутся хотя бы леса с дичью!
К двум часам пополудни судно обогнуло мыс Чефалу.
Два обстоятельства занимали Нельсона, заставляя его поочередно вопрошать то море, то землю: где сейчас Караччоло и его фрегат и как сумеет он сам при южном ветре войти в бухту Палермо?
Нельсон провел свою жизнь в Атлантике, и у него было мало навыков вождения судов в этих морях, где ему редко доводилось бывать. Правда, на борту у него было два или три матроса-сицилийца. Но как он, Нельсон, первый моряк своего времени, обратится за помощью к простому матросу, чтобы ввести свой семидесятидвухпушечный корабль в фарватер Палермо?
Если они прибудут днем, можно дать сигнал, чтобы им выслали лоцмана. Если же ночью — придется лавировать до утра.
Но тогда король, не сведущий в трудностях мореходного дела, спросит, пожалуй: «Вот Палермо, почему мы не входим в порт?» — и ему придется ответить: «Потому, что я не знаю входа, через который мы могли бы сюда войти».
Нет! Нельсон никогда не позволит себе подобного признания!
К тому же еще неизвестно, имеется ли вообще служба лоцманов в этом краю, так дурно устроенном, где жизнь человеческая ничего не стоит?
Впрочем, это скоро должно было выясниться: на горизонте уже показалась гора Пеллегрино, что высится к западу от Палермо. Около пяти часов вечера, то есть к концу дня, вдали появится и столица Сицилии.
Король спустился вниз к двум часам и, так как макароны были приготовлены по его указаниям, превосходно пообедал. Королева осталась в постели под предлогом нездоровья; юные принцессы и принц Леопольдо сели за стол вместе с отцом.
В половине четвертого, к тому времени, когда корабль собирался обогнуть мыс Дзафферано, король в сопровождении Юпитера, который довольно сносно перенес переезд, и юного принца Леопольдо вышел на ют и присоединился к Нельсону. Адмирал казался озабоченным: тщетно вглядываясь в горизонт, он нигде не видел «Минервы».
Для него было бы большим триумфом прибыть в Палермо раньше неаполитанского адмирала; но, по всей вероятности, случилось обратное — Караччоло опередил его.
К четырем часам «Авангард» обогнул мыс. С юго-юго-востока дул сильный ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294