— Это то, что нам надо, — проговорил кардинал, очень довольный. — А теперь мне нужен человек, способный распространить в Неаполе слух о чуде.
С минуту он молча обдумывал, кому бы доверить это поручение.
И вдруг он хлопнул себя по лбу.
— Пусть ко мне пришлют Фра Пачифико, — распорядился он.
Позвали Фра Пачифико; тот вошел в кабинет, и они с кардиналом провели там полчаса, запершись.
Потом люди видели, как монах прошел в конюшню, забрал оттуда Джакобино, и они вместе пустились по дороге к Неаполю.
Кардинал же вернулся в гостиную, послал во все концы еще несколько распоряжений и, не раздеваясь, бросился на постель, велев разбудить себя чуть свет.
Разбудили его на заре. За ночь посреди лагеря санфедистов, за воротами Нолы, воздвигли алтарь. Кардинал в пурпурном одеянии отслужил мессу во славу святого Антония: он надеялся провозгласить его покровителем города вместо святого Януария, ведь тот дважды сотворил чудо в пользу французов, проявил себя якобинцем и был именем короля лишен титула главнокомандующего неаполитанскими войсками.
После разжалования святого Януария кардинал долго искал ему преемника и наконец остановился на святом Антонии Падуанском.
Почему не на святом Антонии Великом, который своей жизнью куда больше заслуживал этой чести, чем Антоний Падуанский? Вероятно, кардинал опасался, как бы легенда о его искушениях, ставшая известной всем благодаря гравюрам Калло, да вдобавок и его странный выбор товарища по отшельничеству не умалили в глазах неаполитанцев достоинств святого.
Так или иначе, он предпочел Антония Падуанского, жившего на тысячу лет позже своего знаменитого тезки, и в час сражения счел нужным доверить святое дело именно ему.
Окончив служить мессу, кардинал все в том же пурпурном одеянии сел на коня и поскакал во главе первого военного отряда.
Санфедистская армия делилась на три дивизии. Одна из них спустилась через Каподикино для нападения на Капуанские ворота.
Вторая обогнула подножие Везувия по северному склону.
Третья двинулась по южному его склону.
Тем временем Чуди, Шьярпа и Панедиграно уже атаковали или должны были атаковать Скипани с фронта.
Тринадцатого июня около восьми часов утра с высоты замка Сант'Эльмо часовые увидели, как, поднимая облако пыли, приближается армия санфедистов.
Сейчас же три пушечных выстрела из Кастель Нуово возвестили тревогу и улицы Неаполя мгновенно опустели, словно улицы Фив, и онемели, будто улицы Помпеи.
Наступил торжественный час, ужасный и вселяющий трепет, когда встает вопрос о существовании отдельного человека, и еще более грозный и возвышенный, когда речь идет о жизни и смерти целого города.
Без сомнения, заранее отданный приказ гласил, что эти три выстрела послужат двойным сигналом, ибо едва замерли последние их отзвуки, как двое узников Кастель Нуово, приговоренных позавчера к смерти, услышали в коридоре, примыкавшем к их камере, шаги и лязг оружия.
Не говоря ни слова, они бросились в объятия друг к другу, потому что поняли: это пришли за ними и настал их последний час.
Когда отворилась дверь, они стояли обнявшись, спокойные и улыбающиеся.
— Готовы ли вы, граждане? — спросил офицер, командующий конвоем, которому велено было оказывать приговоренным всяческое уважение.
Андреа ясным голосом проговорил «да»; Симоне утвердительно кивнул.
— Тогда следуйте за нами, — приказал офицер.
Узники окинули свою камеру последним взглядом, в котором светились сожаление и нежность, — обычным взглядом уводимых на казнь; человек испытывает властную потребность оставить по себе хоть какую-нибудь память, поэтому Андреа взял гвоздь и нацарапал на стене над изголовьем постелей свое имя и имя отца.
Потом он пошел вслед за солдатами, уже окружившими старика.
Во дворе их ожидала какая-то женщина, одетая во все черное.
Твердым шагом двинулась она навстречу узникам. Андреа вскрикнул и задрожал всем телом.
— Синьора Сан Феличе! — вскричал он. Луиза опустилась на колени.
— Зачем вы преклоняете колена, сударыня? Вам не следует ни у кого просить прощения! — сказал Андреа. — Нам все известно: истинный виновник сам себя выдал. Но будьте справедливы ко мне — вы получили письмо от меня еще прежде, чем я получил письмо от Микеле.
Луиза зарыдала.
— Братец… — пробормотала она.
— Спасибо! — продолжал Андреа. — Отец, благословите вашу дочь.
Старик приблизился к Луизе и положил ей руку на голову.
— Бог благослови тебя, дитя мое, как я тебя благословляю. Пусть минет твой лоб даже тень несчастья!
Луиза уронила голову на руки и разразилась отчаянными рыданиями. Молодой Беккер поднес к губам один из ее длинных светлых локонов и жадно его поцеловал.
— Граждане! — промолвил офицер.
— Да, да, идем, сударь! — ответил Андреа.
При звуке удаляющихся шагов Луиза подняла голову и, все еще стоя на коленях, протянула вперед руки и следила взглядом за осужденными, пока они не скрылись за арагонской триумфальной аркой.
Если что-нибудь могло усугубить трагичность этого траурного шествия, то это была мертвая тишина на опустевших улицах, в обычное время самых людных в Неаполе.
Лишь изредка приоткрывалась дверь, приотворялось окно, откуда боязливо высовывалась голова, по большей части женская, но тотчас дверь или окно поспешно захлопывались: горожане видели среди группы вооруженных людей двух безоружных и догадывались, что их ведут на смерть.
Так прошли они через весь Неаполь и вступили на площадь Старого рынка, постоянное место казней.
— Пришли, — прошептал Андреа. Старый Беккер огляделся вокруг.
— Кажется, да, — сказал он тихо. Однако отряд миновал рынок.
— Куда же они нас ведут? — спросил Симоне по-немецки.
— Должно быть, ищут более удобного места, — на том же языке отвечал молодой человек — Им нужна стена, а здесь одни только жилые дома.
Когда вышли на маленькую площадь у церкви дель Кармине, Андреа тронул отца за локоть и указал ему глазами на глухую стену напротив дома священника.
В наши дни у этой стены возвышается большое распятие.
— Да, — произнес Симоне.
Действительно, офицер, руководивший отрядом, направился в ту сторону.
Осужденные ускорили шаг и, выйдя из рядов, встали у стены.
— Кто умрет первым? — спросил офицер.
— Я! — вскричал старик.
— Сударь, — заговорил Андреа, — вы получили распоряжение расстрелять нас одного вслед за другим?
— Нет, гражданин, — ответил офицер, — я не получал на этот счет никаких инструкций
— В таком случае, если вам все равно, мы просим вас о милости, расстреляйте нас одновременно.
— Да, да, — послышалось пять или шесть голосов из конвоя. — Это мы можем для них сделать
— Вы понимаете, гражданин, — сказал офицер, облеченный столь тягостной миссией, — я сделаю все, что могу, чтобы облегчить ваши последние минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294