А теперь условимся: вы выйдете из дворца приблизительно в то же время, когда я выйду из тюрьмы; кто освободится первый, подождет другого на площади Четырех углов.
— Хорошо.
— Тогда едем.
— Только отдам одно распоряжение, и я к вашим услугам.
Читатель понимает, что, когда кавалер поднимался на палубу, деликатность побудила Сальвато удалиться, но отец его догадывался, в какой он должен быть тревоге, и хотел, перед тем как покинуть шхуну, рассказать ему о положении вещей, с которым сам он был знаком весьма поверхностно.
Итак, все складывалось к лучшему: Луиза была в тюрьме, но жива, кавалер Сан Феличе, герцог и герцогиня Ка-лабрийские составили заговор в ее пользу.
Трудно было предположить, что при таких покровителях ее не удастся спасти.
А если бы и не удалось, то он, Сальвато, здесь и вместе с отцом предпримет какой-нибудь отчаянный шаг, вроде того, что привел к спасению его самого.
Джузеппе Пальмиери вернулся на палубу, кавалер уже ждал его в своей лодке. Мнимый капитан на американском диалекте отдал несколько приказаний своим матросам и сел в лодку радом с кавалером.
Мы уже видели, что произошло во дворце, какую весть принес владелец шхуны; нам остается взглянуть, что делалось в это время в тюрьме, и выяснить, какой план составили кавалер и его могущественные покровители — герцог и герцогиня Калабрийские.
Ровно в десять часов кавалер постучал в ворота крепости.
Мы не случайно употребили слово «крепость»: несчастная Луиза была заточена не в обыкновенную тюрьму, а в донжон для государственных преступников.
Кавалера проводили к коменданту. Военные люди по большей части свободны от тех мелких страстей, которые в гражданских тюрьмах служат утолению ненависти власть имущих. Полковник, исполнявший обязанности коменданта крепости, вежливо принял прибывшего, ознакомился с выданным ему разрешением на свидание с арестованной, вызвал главного тюремщика и приказал ему отвести посетителя к ней в камеру.
Потом, заметив, что разрешение выдано по просьбе принца, он понял, что Сан Феличе, должно быть, свой человек во дворце.
— Прошу ваше превосходительство, — сказал он, прощаясь с кавалером, — передать мой поклон и уважение его королевскому высочеству.
Кавалер, тронутый тем, что встретил такую учтивость там, где боялся натолкнуться на грубость, обещал не только исполнить поручение, но и рассказать принцу, как внимательно комендант отнесся к его протеже.
Главный тюремщик, со своей стороны, увидев, как вежливо комендант говорил с кавалером, решил, что тот очень важная особа, и поторопился, всячески выражая свое почтение, проводить его в камеру Луизы, расположенную на третьем этаже одной из башен.
Поднимаясь по лестнице, кавалер чувствовал, как сердце его сжимается все сильнее. Ведь нам известно, что он не виделся с Луизой со дня судебного заседания; теперь он с глубоким волнением ждал встречи с ней. Очутившись перед дверью камеры в тот миг, когда тюремщик уже вставлял ключ в замок, кавалер положил ему руку на плечо и шепнул:
— Пожалуйста, друг, подождите минуту. Тюремщик остановился. Кавалер прислонился к стене: у него подкашивались ноги.
Но в одиночестве, в ночной тиши все чувства заключенных необычайно обостряются. Луиза услышала шаги на лестнице и поняла, что кто-то подходит к ее двери.
В этот час тюрьму обыкновенно не посещали. Охваченная беспокойством, узница встала с постели, на которой она лежала не раздеваясь; насторожив слух и вытянув вперед руки, она приблизилась к двери в надежде уловить хоть какой-нибудь звук, который позволил бы ей догадаться, с какой целью ее намереваются посетить среди ночи.
Она знала, что до родов жизнь ее оберегает ангел-хранитель, которого она носила в своем чреве, но с ужасом считала дни: уже кончался седьмой месяц.
Пока кавалер, прислонившись к стене и прижав руку к груди, пытался успокоить бурно колотившееся сердце, она, стоя по другую сторону двери, прислушивалась, задыхаясь от тревоги.
Кавалер понял, что не может долго оставаться в таком положении. Он призвал на помощь все свои силы и довольно твердым голосом сказал тюремщику:
— А теперь, мой друг, открывайте.
При этих словах кавалеру почудилось будто бы слабое восклицание за дверью, сейчас же заглушённое скрежетом ключа в замке.
Дверь отворилась. Кавалер ступил на порог.
В двух шагах от него стояла на коленях Луиза, с распущенными волосами, с протянутыми руками, похожая на «Магдалину» Кановы, вся белая в лунном свете, падавшем из зарешеченного, но не закрытого стеклом окна.
Она узнала голос мужа и ждала в той позе, в какой женщина, взятая в прелюбодеянии, ожидала Иисуса Христа.
Кавалер тоже невольно вскрикнул, поднял ее и, полубесчувственную, отнес на руках в постель.
Тюремщик сказал, затворяя за собою дверь:
— Когда ваше превосходительство услышит, что пробило одиннадцать…
— Хорошо, — перебил его Сан Феличе, не дав ему окончить фразу.
Камера погрузилась в полумрак, только лунный луч, следуя движению ночного светила, медленно приближался к супругам.
Нам следовало бы сказать — к отцу и дочери, потому что не могло быть более чистого отцовского поцелуя, чем тот, что запечатлел Лучано на бледном челе Луизы; не могло быть более чистого дочернего объятия, чем то, в котором дрожащие руки Луизы сжимали Лучано.
Ни тот ни другая не могли выговорить ни слова, слышны были только заглушённые рыдания.
Кавалер понял, что Луиза плачет не только от стыда. Она со дня судилища не виделась с Сальвато, она слышала, как ему объявили смертный приговор, и не знала, что с ним сталось.
Из утонченной деликатности она не смела спрашивать, а кавалер не смел отвечать на ее невысказанный вопрос.
И вдруг дитя так сильно повернулось в утробе охваченной отчаянием матери, что Луиза вскрикнула.
Кавалер почувствовал движение ребенка и задрожал с головы до ног, но тут же мягко, как всегда, сказал:
— Успокойся, невинное создание, отец твой жив, свободен, и ему не угрожает никакая опасность.
— О Лучано! Лучано! — воскликнула Луиза, соскользнув к его ногам.
Но кавалер живо продолжал:
— Я не за тем сюда пришел, я пришел поговорить с тобою о тебе, дорогое мое дитя.
— Обо мне?
— Да, мы хотим тебя спасти, возлюбленная моя дочь. Луиза покачала головой, как бы говоря, что это невозможно.
— Знаю, — продолжал Сан Феличе, — король осудил тебя на смерть, но у нас есть средство добиться твоего помилования.
— Моего помилования! — повторила Луиза. — Вы знаете средство добиться помилования?..
И она снова отрицательно покачала головой.
— Да, — настаивал Сан Феличе. — И я скажу тебе, какое это средство. Принцесса беременна.
— Счастливая мать! — воскликнула Луиза. — Она не ждет с ужасом того дня, когда сможет поцеловать свое дитя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294
— Хорошо.
— Тогда едем.
— Только отдам одно распоряжение, и я к вашим услугам.
Читатель понимает, что, когда кавалер поднимался на палубу, деликатность побудила Сальвато удалиться, но отец его догадывался, в какой он должен быть тревоге, и хотел, перед тем как покинуть шхуну, рассказать ему о положении вещей, с которым сам он был знаком весьма поверхностно.
Итак, все складывалось к лучшему: Луиза была в тюрьме, но жива, кавалер Сан Феличе, герцог и герцогиня Ка-лабрийские составили заговор в ее пользу.
Трудно было предположить, что при таких покровителях ее не удастся спасти.
А если бы и не удалось, то он, Сальвато, здесь и вместе с отцом предпримет какой-нибудь отчаянный шаг, вроде того, что привел к спасению его самого.
Джузеппе Пальмиери вернулся на палубу, кавалер уже ждал его в своей лодке. Мнимый капитан на американском диалекте отдал несколько приказаний своим матросам и сел в лодку радом с кавалером.
Мы уже видели, что произошло во дворце, какую весть принес владелец шхуны; нам остается взглянуть, что делалось в это время в тюрьме, и выяснить, какой план составили кавалер и его могущественные покровители — герцог и герцогиня Калабрийские.
Ровно в десять часов кавалер постучал в ворота крепости.
Мы не случайно употребили слово «крепость»: несчастная Луиза была заточена не в обыкновенную тюрьму, а в донжон для государственных преступников.
Кавалера проводили к коменданту. Военные люди по большей части свободны от тех мелких страстей, которые в гражданских тюрьмах служат утолению ненависти власть имущих. Полковник, исполнявший обязанности коменданта крепости, вежливо принял прибывшего, ознакомился с выданным ему разрешением на свидание с арестованной, вызвал главного тюремщика и приказал ему отвести посетителя к ней в камеру.
Потом, заметив, что разрешение выдано по просьбе принца, он понял, что Сан Феличе, должно быть, свой человек во дворце.
— Прошу ваше превосходительство, — сказал он, прощаясь с кавалером, — передать мой поклон и уважение его королевскому высочеству.
Кавалер, тронутый тем, что встретил такую учтивость там, где боялся натолкнуться на грубость, обещал не только исполнить поручение, но и рассказать принцу, как внимательно комендант отнесся к его протеже.
Главный тюремщик, со своей стороны, увидев, как вежливо комендант говорил с кавалером, решил, что тот очень важная особа, и поторопился, всячески выражая свое почтение, проводить его в камеру Луизы, расположенную на третьем этаже одной из башен.
Поднимаясь по лестнице, кавалер чувствовал, как сердце его сжимается все сильнее. Ведь нам известно, что он не виделся с Луизой со дня судебного заседания; теперь он с глубоким волнением ждал встречи с ней. Очутившись перед дверью камеры в тот миг, когда тюремщик уже вставлял ключ в замок, кавалер положил ему руку на плечо и шепнул:
— Пожалуйста, друг, подождите минуту. Тюремщик остановился. Кавалер прислонился к стене: у него подкашивались ноги.
Но в одиночестве, в ночной тиши все чувства заключенных необычайно обостряются. Луиза услышала шаги на лестнице и поняла, что кто-то подходит к ее двери.
В этот час тюрьму обыкновенно не посещали. Охваченная беспокойством, узница встала с постели, на которой она лежала не раздеваясь; насторожив слух и вытянув вперед руки, она приблизилась к двери в надежде уловить хоть какой-нибудь звук, который позволил бы ей догадаться, с какой целью ее намереваются посетить среди ночи.
Она знала, что до родов жизнь ее оберегает ангел-хранитель, которого она носила в своем чреве, но с ужасом считала дни: уже кончался седьмой месяц.
Пока кавалер, прислонившись к стене и прижав руку к груди, пытался успокоить бурно колотившееся сердце, она, стоя по другую сторону двери, прислушивалась, задыхаясь от тревоги.
Кавалер понял, что не может долго оставаться в таком положении. Он призвал на помощь все свои силы и довольно твердым голосом сказал тюремщику:
— А теперь, мой друг, открывайте.
При этих словах кавалеру почудилось будто бы слабое восклицание за дверью, сейчас же заглушённое скрежетом ключа в замке.
Дверь отворилась. Кавалер ступил на порог.
В двух шагах от него стояла на коленях Луиза, с распущенными волосами, с протянутыми руками, похожая на «Магдалину» Кановы, вся белая в лунном свете, падавшем из зарешеченного, но не закрытого стеклом окна.
Она узнала голос мужа и ждала в той позе, в какой женщина, взятая в прелюбодеянии, ожидала Иисуса Христа.
Кавалер тоже невольно вскрикнул, поднял ее и, полубесчувственную, отнес на руках в постель.
Тюремщик сказал, затворяя за собою дверь:
— Когда ваше превосходительство услышит, что пробило одиннадцать…
— Хорошо, — перебил его Сан Феличе, не дав ему окончить фразу.
Камера погрузилась в полумрак, только лунный луч, следуя движению ночного светила, медленно приближался к супругам.
Нам следовало бы сказать — к отцу и дочери, потому что не могло быть более чистого отцовского поцелуя, чем тот, что запечатлел Лучано на бледном челе Луизы; не могло быть более чистого дочернего объятия, чем то, в котором дрожащие руки Луизы сжимали Лучано.
Ни тот ни другая не могли выговорить ни слова, слышны были только заглушённые рыдания.
Кавалер понял, что Луиза плачет не только от стыда. Она со дня судилища не виделась с Сальвато, она слышала, как ему объявили смертный приговор, и не знала, что с ним сталось.
Из утонченной деликатности она не смела спрашивать, а кавалер не смел отвечать на ее невысказанный вопрос.
И вдруг дитя так сильно повернулось в утробе охваченной отчаянием матери, что Луиза вскрикнула.
Кавалер почувствовал движение ребенка и задрожал с головы до ног, но тут же мягко, как всегда, сказал:
— Успокойся, невинное создание, отец твой жив, свободен, и ему не угрожает никакая опасность.
— О Лучано! Лучано! — воскликнула Луиза, соскользнув к его ногам.
Но кавалер живо продолжал:
— Я не за тем сюда пришел, я пришел поговорить с тобою о тебе, дорогое мое дитя.
— Обо мне?
— Да, мы хотим тебя спасти, возлюбленная моя дочь. Луиза покачала головой, как бы говоря, что это невозможно.
— Знаю, — продолжал Сан Феличе, — король осудил тебя на смерть, но у нас есть средство добиться твоего помилования.
— Моего помилования! — повторила Луиза. — Вы знаете средство добиться помилования?..
И она снова отрицательно покачала головой.
— Да, — настаивал Сан Феличе. — И я скажу тебе, какое это средство. Принцесса беременна.
— Счастливая мать! — воскликнула Луиза. — Она не ждет с ужасом того дня, когда сможет поцеловать свое дитя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294