Тогда Законодательная комиссия предложила всем лицам, состоящим на службе у Республики, независимо от занимаемого поста, жертвовать неимущим половину своего жалованья. Чирилло, уже отдавший все что имел, отказался от половины своего содержания члена Законодательной комиссии; так же поступили его коллеги. В каждый квартал Неаполя были направлены врачи, в том числе хирурги, обязанные бесплатно лечить всех, кто нуждался в их помощи.
Национальная гвардия отвечала за общественный порядок.
Перед уходом из города Макдональд распределил оружие и знамена. Главнокомандующим он назначил Бассет-ти, того самого, который был разбит отрядами Маммоне и Фра Дьяволо и вернулся в Неаполь раненым; его помощником — Дженнаро Серра, брата герцога де Кассано; генерал-адъютантом — Франческо Гримальди.
Комендантом города стал генерал Фредеричи; комендантом Кастель Нуово по-прежнему оставался кавалер Масса, но в Кастель делл'Ово на этот пост был назначен полковник Л'Аурора.
В каждом городском квартале было размещено по отряду национальной гвардии; через каждые тридцать шагов были расставлены часовые.
Седьмого июня генерал Вирц арестовал всех бывших офицеров королевской армии, находившихся в Неаполе и отказавшихся служить Республике.
Девятого в восемь часов вечера прозвучал сигнал тревоги — три пушечных выстрела. И немедленно, согласно приказу, все лица, не состоявшие в списках национальной гвардии и патриотических обществ, удалились в свои дома и заперли двери и окна.
Национальные гвардейцы и волонтёры, напротив, устремились на улицу Толедо и на городские площади.
Мантонне, снова занявший пост военного министра, вместе с Вирцем и едва оправившимся Бассетти, чья рана, к счастью, оказалась неопасной, произвел смотр войскам. Бассетти поблагодарил собравшихся за усердие и объявил им, что при создавшемся положении возможны только два исхода: победить или умереть. После этого он распустил войска, объявив, что сигнал тревоги был дан для того, чтобы проверить, на какое количество людей можно рассчитывать в минуту опасности.
Ночь прошла спокойно. На заре пушечный выстрел возвестил горожанам, что можно выйти на улицу, свободно передвигаться по городу и заниматься своими делами.
Одиннадцатого стало известно, что кардинал прибыл в Нолу — иными словами, что он находится не далее как в семи или восьми льё от Неаполя.
CXLI. СИМОНЕ БЕККЕР ПРОСИТ О МИЛОСТИ
В одной из темниц Кастель Нуово, окно которой, забранное тройной решеткой, было обращено к морю, на своих тюфяках лежали одетыми два человека — одному было лет пятьдесят пять — шестьдесят, другому лет двадцать пять — тридцать — и внимательнее обычного прислушивались к неторопливым однообразным напевам неаполитанских рыбаков, в то время как часовой, чьей задачей было помешать побегу узников, но отнюдь не рыбачьему пению, беспечно прохаживался вдоль крепостной стены по узкой полоске земли, не дававшей арагонским башням рухнуть в море.
Надо думать, что не красота мелодии привлекла столь пристальное внимание узников, даже если они были страстными любителями музыки: нет ничего столь далекого от поэзии, а в особенности столь чуждого гармонии, чем те ритмы, которыми неаполитанский народ пользуется для своих бесконечных импровизаций.
Очевидно, для узников представляли интерес не мелодия, а слова песни, потому что после первого же куплета тот, кто был помоложе, вскочил на постель, ухватился за прутья решетки, на руках подтянулся до окна и устремил пылающий взгляд в ночной сумрак, пытаясь разглядеть певца при слабом колеблющемся свете луны.
— Я узнал голос, — сказал молодой узник, вглядываясь и прислушиваясь. — Это Спронио, наш старший банковский клерк.
— Послушай его, Андреа, — с резким немецким акцентом проговорил старший. — Ты лучше меня понимаешь неаполитанский диалект.
— Тише, отец, — отозвался молодой человек. — Вот он останавливает лодку против нашего окна, будто бы для того, чтобы забросить сеть. Наверное, у него есть для нас какая-нибудь добрая весть.
Узники замолчали, а мнимый рыбак снова завел свою песню.
Наш перевод не сможет передать наивной простоты выражений, но, по крайней мере, передаст смысл.
Как и полагал младший из узников, человек, которого он назвал Спронио, принес им новости.
Вот каков был первый куплет песни — в нем содержался призыв к вниманию тех, кому она предназначалась:
Господь послал нам серафима,
Освобожденье наше в нем.
Его копье непобедимо!
Что враг пред ним? Лишь туча дыма.
Увидим, если доживем!
— Это о кардинале Руффо, — сказал молодой человек, до которого дошел слух об экспедиции, но судьба ее была узникам совершенно неизвестна.
— Слушай, Андреа, слушай, — шепнул отец. Песня продолжалась:
Когда ему сдался Кротоне, Над Альтамурой грянул гром, Вперед идет он непреклонно, И сгинет дьявол разъяренный! Увидим, если доживем!
— Слышишь, отец? — сказал молодой человек. — Кардинал взял Кротоне и Альтамуру!
Певец продолжал:
Вчера он вышел из Ночеры, Ночует в Ноле, а потом Во имя короля и веры Восставшим будет мстить без меры! Увидим, если доживем!
— Слышишь, отец, — радостно прошептал молодой человек. — Он в Ноле.
— Да, я понял, — отвечал старик. — Но от Нолы до Неаполя, пожалуй, так же далеко, как от Нолы до Палермо.
Как бы в ответ на выраженное стариком беспокойство, голос пропел:
Чтоб выполнить свои задачи,
К нам двинется он завтра днем.
В три дня он так или иначе
Неаполь все ж принудит к сдаче!
Увидим, если доживем!
Едва отзвучал последний куплет, как молодой человек отпустил решетку и спрыгнул на свою постель; в коридоре послышались шаги — все ближе и ближе к двери камеры.
При тусклом свете подвешенной к потолку лампы отец и сын успели только обменяться взглядом. Обыкновенно в такой час к ним в темницу никто не спускался, а, как известно, узников тревожит каждый непривычный звук.
Дверь камеры отворилась, и пленники увидели в коридоре дюжину вооруженных солдат. Властный голос произнес:
— Вставайте, одевайтесь и следуйте за нами.
— Половина дела уже сделана, — весело откликнулся молодой человек, — вам не придется долго ждать.
Старик поднялся молча. Странно: тот, кто прожил дольше, казалось, больше дорожил жизнью.
— Куда вы нас поведете? — спросил он слегка дрогнувшим голосом.
— В суд, — отвечал офицер.
— Гм! Если так, боюсь, как бы он не опоздал, — сказал Андреа.
— Кто? — спросил офицер, подумавший, что это замечание обращено к нему.
— О, — небрежно бросил молодой человек, — некто, кого вы не знаете, мы с отцом говорили о нем перед вашим приходом.
Суд, перед которым должны были предстать оба обвиняемых, сменил собою тот, что карал за преступления против королевского величества;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294