Сальвато, как и предполагал Микеле, находился в Доме-под-пальмой, где подруга Луизы, герцогиня Фуско, предоставила в его распоряжение ту самую комнату, куда его перенесли раненым и где он провел столько сладостных и мучительных часов.
Он входил к герцогине Фуско, которая открыто и с почетом принимала всех выдающихся патриотов той эпохи, кланялся ей, если она находилась в гостиной, а затем направлялся в свою комнату, превращенную в рабочий кабинет.
Луиза, проскользнув из своего дома через дверь, сообщавшуюся с особняком Фуско, присоединялась к нему.
У Микеле не было причин прятаться, поэтому он просто позвонил у садовой калитки, и Джованнина отворила ему.
С тех пор как у Микеле зародились подозрения относительно истинных чувств девушки к его молочной сестре, он редко заводил разговоры с Джованниной. Вот и сейчас он лишь поздоровался с ней, притом довольно развязно. Не надо забывать, что Микеле был теперь полковником, а у Луизы чувствовал себя почти как дома; он не задал служанке никаких вопросов и, без церемоний открывая одну за другой все двери, прошел через пустые комнаты в ту, которая, как он знал, не была пуста.
По условному стуку влюбленные тотчас же узнали, кто пришел, и послышался нежный голос Луизы.
— Входи!
Микеле толкнул дверь. Луиза и Сальвато сидели рядом, голова молодой женщины лежала на плече возлюбленного, а он нежно обнимал ее за плечи.
Глаза Луизы были полны слез. Лицо Сальвато сияло гордой радостью. Микеле улыбнулся. Ему почудилось, будто он видит торжество молодого супруга, которому объявили, что он вскоре станет отцом.
Впрочем, какое бы чувство ни озаряло восторгом лицо одного и увлажняло глаза другой, это оставалось тайной любовников, ибо при виде Микеле Луиза приложила палец к губам.
Сальвато наклонился вперед и протянул юноше руку.
— Что нового? — спросил он.
— Ничего определенного, генерал, но в воздухе стоит шум.
— Что же это за шум?
— Шум серебряного дождя, который сыплется неведомо откуда.
— Серебряный дождь? Надеюсь, ты догадался стать под водосточную трубу?
— Нет. Но я подставил шапку, и вот одна из упавших в нее капель.
И он протянул Сальвато серебряную монету. Молодой человек взял ее и, едва взглянув, произнес:
— О, рубль Екатерины Второй.
Микеле ровно ничего не понял.
— Рубль? — повторил он. — А что это такое?
— Русский пиастр. Екатерина Вторая — это мать ныне царствующего императора Павла Первого.
— Царствующего где?
— В России.
— Вот тебе и на! Теперь уж и русские вмешиваются в наши дела. Правда, нам уже давно это обещали. Выходит, они пришли.
— Похоже на то, — отвечал Сальвато.
Он поднялся.
— Это дело серьезное, моя дорогая Луиза, — сказал он, — и я вынужден вас покинуть, надо, не теряя ни минуты, выяснить, откуда взялись эти распространяемые среди народа рубли
— Идите, — отвечала молодая женщина с той мягкой покорностью, что не оставляла ее со времени злополучного дела Беккеров
Она действительно чувствовала, что более не принадлежит себе, что, подобно античной Ифигении, она жертва в руках Рока и не в силах бороться против него, она словно бы пыталась умилостивить судьбу своим смирением
Сальвато пристегнул саблю, подошел к Луизе с той улыбкой, исполненной силы и душевной ясности, без которой лицо его становилось суровым и твердым, как мрамор, и так крепко обнял свою возлюбленную, что она, как ветвь ивы, согнулась в его объятиях.
— До встречи, любовь моя! — сказал он
— До встречи, — откликнулась молодая женщина — И когда?
— Как только смогу Ты же знаешь, мне нет жизни без тебя, особенно теперь, после этой чудесной вести!
Луиза прижалась к нему и спрятала голову на его груди, но Микеле видел, как она залилась румянцем
Увы! Весть, которую Сальвато в своей эгоистической гордости счел столь радостной, заключалась в том, что Луиза готовилась стать матерью!
CXXXVIII. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ
Вот что произошло и вот каким образом русские монеты появились на площади Старого рынка в Неаполе.
Третьего июня кардинал прибыл в Ариано — город, расположенный так высоко в Апеннинах, что он снискал прозвание «балкона Апулии». К нему в то время не было другого пути, кроме проложенной еще древними римлянами дороги из Неаполя в Бриндизи, той самой, по которой совершил свое знаменитое путешествие Гораций вместе с Меценатом. Со стороны Неаполя начинается крутой подъем, почтовые кареты могут, вернее, могли преодолевать его лишь в воловьей упряжке; с другой стороны на эту дорогу можно попасть только через длинную узкую Бовинскую долину, своего рода калабрийские Фермопилы. По дну ущелья бешено несется поток Черваро, а по берегу вьется дорога, ведущая из Ариано к Бовинскому мосту. Склон горы весь состоит из скалистых камней, так что какая-нибудь сотня людей легко может задержать здесь продвижение целой армии. Скипани получил распоряжение остановиться именно в этом месте, и, послушайся он приказа, вместо того чтобы поддаться безумному желанию взять штурмом Кастеллуччо, победоносное продвижение кардинала, может быть, на том бы и кончилось.
Но, к своему величайшему удивлению, кардинал безо всяких помех прибыл в Ариано.
Там он нашел расположившиеся лагерем русские войска.
Когда на следующий же день Руффо посещал этот лагерь, к нему привели двух субъектов, задержанных, когда они проезжали мимо в кабриолете.
Они выдавали себя за торговцев зерном и будто бы направлялись в Апулию для закупки своего товара.
Кардинал уже собирался было их допросить, как вдруг заметил, что один из них не только не выказывает страха и смущения, а, напротив, улыбается. Всмотревшись внимательнее, кардинал узнал в мнимом торговце зерном бывшего своего повара Кошиа.
Тот, увидев, что опознан, по неаполитанскому обычаю поцеловал у кардинала руку. Руффо же, сообразив, что путники попали к нему не случайно, велел препроводить их в уединенный дом вне лагеря русских войск, где можно было спокойно поговорить.
— Вы из Неаполя? — спросил кардинал.
— Мы выехали оттуда вчера утром, — отвечал Кошиа.
— Значит, вы можете представить мне свежие известия?
— Да, монсиньор, для того мы и явились к вашему преосвященству. Действительно, эти люди были посланцами роялистского комитета. И буржуа, и патриотов одинаково волновал вопрос о том, прибыли или нет русские войска. Ведь соединение с ними в значительной мере обеспечило бы успех экспедиции санфедистов: опорой им послужила бы самая могущественная (имея ввиду численность ее народонаселения) империя.
Руффо полностью успокоил посланцев на этот счет. Он провел их через ряды московитов и заверил, что это лишь авангард следующей за ними армии.
Посланные, хоть и не столь неверующие, как святой Фома, могли поступить так же, как и он:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294