— Что вы здесь делаете и что вам от меня нужно? — спросила она.
— Я ждала госпожу, чтобы сказать ей нечто чрезвычайно важное.
— Что такое?
— Красавец-банкир здесь.
— Красавец-банкир? О ком вы говорите?
— О господине Андреа Беккере.
— Андреа Беккер? А каким образом он сюда попал?
— Он пришел вечером, сударыня, часов около десяти. Он хотел с вами поговорить. Следуя распоряжениям, которые госпожа мне оставила, я сначала отказалась его впустить; он упорно настаивал, и я сказала ему правду, то есть что госпожи нет дома. Он подумал, что я его обманываю, и стал умолять меня во имя ваших интересов позволить ему сказать вам всего лишь несколько слов. Мне пришлось показать ему весь дом, и он наконец убедился, что вы действительно ушли. Тогда, поскольку, несмотря на его просьбы, я отказалась сказать ему, где вы находитесь, он самовольно прошел в столовую, сел на стул и сказал, что будет вас ждать.
— В таком случае, не имея никаких оснований принимать господина Андреа Беккера в два часа ночи, я возвращаюсь к герцогине и не выйду оттуда, прежде чем господин Беккер не покинет мой дом.
И Луиза действительно отступила назад, явно собираясь вернуться к своей подруге.
— Сударыня!.. — раздался в конце коридора умоляющий голос.
Этот голос заставил Луизу перейти от удивления если не к гневу — ее голубиное сердце не ведало этого крайнего чувства, — то к раздражению.
— А, это вы, сударь, — и она решительным шагом направилась ему навстречу.
— Да, сударыня, — отвечал молодой человек, склонившись со шляпой в руке в самом почтительном поклоне.
— Тогда вы слышали, что я сейчас сказала относительно вас своей служанке.
— Слышал, сударыня.
— Так почему же вы, войдя ко мне почти силой и зная, что я не одобряю ваши посещения, почему вы все еще здесь?
— Потому что мне необходимо с вами поговорить, крайне необходимо. Поймите это, сударыня.
— Крайне необходимо? — повторила Луиза с сомнением.
— Сударыня, я даю вам слово честного человека — а слово представителя нашей фамилии и нашей фирмы в течение трех столетий ни разу не давалось необдуманно, — я клятвенно заверяю вас, что ради спасения вашей жизни и сохранности вашего имущества вы должны меня выслушать.
Убежденность, с какой говорил молодой человек, поколебала решимость Луизы Сан Феличе.
— Для такой беседы, сударь, я приму вас завтра в более удобный час.
— Завтра, сударыня, может оказаться слишком поздно. И потом, в удобный час… Что считаете вы удобным часом?
— Днем, часа в два, например. Или даже поздним утром, если вы пожелаете.
— Днем увидят, как я вхожу к вам, сударыня, а — это очень важно — никто не должен знать, что мы виделись.
— Почему так?
— Потому что мое посещение может повлечь за собой большую опасность.
— Для меня или для вас? — пытаясь улыбнуться, спросила Луиза.
— Для нас обоих, — серьезно ответил молодой человек.
Наступила минута молчания. В том, что ночной посетитель не шутит, нельзя было более сомневаться.
— После предосторожностей, вами принятых, — сказала Луиза, — мне кажется, разговор должен происходить без свидетелей.
— Да, сударыня, то, что я собираюсь сказать вам, может быть передано только с глазу на глаз.
— А вы знаете, что в разговоре наедине есть один пункт, которого я запрещаю касаться?
— Если я и заговорю об этом, то лишь для того, чтобы вы поняли: вы единственная, кому я могу открыть то, что вы сейчас услышите.
— Пойдемте, сударь, — сказала Луиза.
И, пройдя мимо Андреа, который, чтобы пропустить ее, прижался к стене коридора, она провела его в столовую, уже освещенную благодаря заботам Джованнины, и затворила за ним дверь.
— Уверены ли вы, сударыня, — спросил Беккер, оглядываясь вокруг, — что нас никто не услышит и не сможет быть свидетелем нашего разговора?
— Здесь только Джованнина, она ушла к себе — вы же сами видели.
— Однако притаившись за этой дверью или за дверью вашей спальни, она могла бы….
— Закройте обе двери, сударь, и перейдем в рабочий кабинет моего мужа. Сами меры предосторожности, принятые Андреа Беккером, чтобы их стало совершенно невозможно подслушать, окончательно успокоили Луизу относительно предмета предстоящего разговора. Молодой человек не осмелится быть настойчивым, тем более что она прямо запретила ему даже упоминать о любви.
Дверь кабинета оставалась отворенной, зато обе двери столовой были закрыты с тщательностью, убедившей Беккера, что его никто не услышит.
Луиза опустилась на стул, подперла рукой подбородок и, поставив локоть на стол, за которым прежде работал ее муж, погрузилась в мечты.
Со дня отъезда кавалера Сан Феличе она впервые вошла в его кабинет. Рой воспоминаний ворвался сюда вместе с нею и теперь осаждал ее.
Луиза думала о человеке, что был так добр к ней, а она с такой легкостью почти совсем забыла о нем; чуть ли не с ужасом думала она о том, сколь велика ее любовь к Сальвато, любовь ревнивая и властная, захватившая ее всецело и совершенно изгнавшая из ее сердца всякое другое чувство; молодая женщина спрашивала себя, как далеко ей еще до полной неверности, и в душе сознавалась, что в нравственном отношении она подошла к ней значительно ближе, чем оставалось пройти физически.
Голос Андреа Беккера вывел ее из состояния задумчивости и заставил вздрогнуть. Луиза уже забыла, что он здесь.
Жестом она предложила гостю сесть.
Андреа поклонился, но остался стоять.
— Сударыня, — начал он, — каковы бы ни были ваши запреты, обязывавшие меня никогда не касаться моей любви к вам, но для того, чтобы вы вполне осознали необходимость моего прихода и размеры опасности, которой я себя подвергаю, надо, чтобы вы поняли, насколько моя любовь была преданна, глубока и почтительна.
— Сударь, — сказала Луиза, вставая, — тем, что вы заговорили об этой любви в прошедшем времени, вместо того чтобы говорить о ней в настоящем, вы не меньше выражаете чувство, которое я категорически запретила вам высказывать. Я надеялась, принимая вас в этот час, после того как я вообще отказывалась видеть вас у себя, что мне не придется напоминать вам об этом условии.
— Соблаговолите выслушать меня, сударыня, и соизвольте дать время объясниться. Мне было необходимо напомнить об этой любви, чтобы помочь вам оценить всю важность одного разоблачения, какое я сейчас сделаю.
— Хорошо, сударь, приступайте быстрее к делу.
— Но с моей стороны разоблачение этой тайны — я хотел бы, чтобы вы поняли меня хорошенько! — безумие, почти измена.
— Тогда не делайте этого, сударь. Не я искала встречи с вами, и не я настаивала на ней.
— Я знаю это, сударыня, и даже предвижу: вы, вероятно, нисколько не будете мне благодарны за то, что я вам сейчас скажу. Но что с того! Рок понуждает меня, и надо, чтобы судьба моя свершилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294