Когда принесли шкатулки с драгоценностями, царица принялась осматривать их содержимое. На ее кровати уже лежал каласирис тирского пурпура из тонкого, как паутинка, полотна. Его вышитый облегающий лиф был усеян золотыми звездами, которые каскадом ниспадали вниз между узкими складками юбки, сверкая и переливаясь, словно звезды на ночном небе.
Зенобия внимательно осмотрела свои драгоценности. Выбрать ожерелье нетрудно, однако она одну за другой закрывала шкатулки с ожерельями и знаком показывала, чтобы их убрали прочь. Ей хотелось надеть что-нибудь особенно богатое и роскошное. Наконец, ее взгляд остановился на ожерелье из аметистов не правильной формы. Некоторые из них были закреплены в золотой оправе, другие свисали на тонких, как паутинка, золотых проволочках. Улыбаясь, Зенобия вынула его из шкатулки и вручила Баб.
— Это! — только и сказала она, а потом вытащила из шкатулки пару серег под стать ожерелью довольно варварского вида, прибавив:
— И вот эти.
Шкатулку закрыли, и Адрия предложила ей кожаный футляр, полный браслетов. Зенобия выбрала два браслета на запястья, выполненные в виде змей с великолепной золотистой чешуей и сверкающими глазами из маленьких, но отборных сапфиров. Из колец Зенобия выбрала только одно, с огромным пурпурным жуком-скарабеем, на спине у которого была вырезана печать Пальмиры.
Дверь апартаментов Зенобии открылась, вошли Ваба н Флавия. Царица повернулась к своему сыну и его жене и протянула к Флавии руки.
— Дорогое дитя, на самом деле мне следовало бы бранить тебя! Я еще слишком молода, чтобы стать бабушкой!
Она обняла жену Вабы и с беспокойством спросила ее:
— А теперь ты хорошо себя чувствуешь?
— У меня есть склонность к тошноте после полудня, а иногда и по утрам. — Флавия улыбнулась и чуть пожала плечами. — Но моя мама уверяет, что и то, и другое вполне нормально.
Потом лицо девушки приняло обеспокоенное выражение.
— Что же станет с нами теперь, когда римляне заняли город, тетя Зенобия? Они не убьют нас? Я боюсь за своего ребенка.
— Так много вопросов, Флавия! Дорогое дитя, я не знаю, что будет, но уверена — Аврелиан не собирается причинять вред нашей семье. Полагаю, он хочет реставрировать в городе правление Рима, но ради Вабы мы должны попытаться предотвратить это.
— Вы всегда были любимицей богов, моя госпожа! Зенобия горько улыбнулась.
— В последнее время уже начала сомневаться в этом. Она жестом показала на кресло.
— Садись, Флавия. Ты должна беречь себя.
Зенобия тоже села.
Однако Ваба продолжал стоять.
— Что происходит в городе? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Зенобия. — В городе посты, люди не могут свободно общаться. Невозможно попасть из одного района в другой без пропуска.
— Тогда нам следует ждать заседания совета, — спокойно произнес Ваба.
— Да, — ответила его мать, а потом спросила:
— А где же Деми? Я не видела его с тех пор, как римляне вошли в город.
Ваба недовольно нахмурился.
— Мой брат яростно возражал против моего решения сдаться римлянам. Он покинул дворец две ночи назад, и я понятия не имею, где он находится. Однако я знаю, что он примкнул к группе таких же, как он, горячих голов, молодых патрициев. Они замышляют развязать против римлян партизанскую войну.
— Нет! — резким голосом воскликнула Зенобия. — Мы должны остановить его, Ваба! Такие действия принесут только вряд. Я не позволю ему самовольничать!
— Я послал на поиски своих людей, но если город действительно так надежно перекрыт, как ты говоришь, то задача усложняется.
— Да возьмут боги этого молодого дурачка! — выругалась Зенобия.
— Он ведь твой сын, мама! — не удержался Ваба.
— Если ты имеешь в виду, что он очень импульсивен, то ты прав, — послышался спокойный ответ.
— Дело не только в капитуляции, — вставила Флавия. — Он завидует нам.
— Да, это правда, — подтвердил Ваба.
— Нет, Ваба, — вступилась за своего деверя Флавия. — Деми нелегко быть младшим сыном. Младшему сыну всегда нелегко. Теперь наш ребенок отодвинет Деми на задний план, и у него еще не было времени привыкнуть к этому. Но он смирится.
— Флавия права, — заговорила Зенобия. — Я знаю, что с некоторых пор Деми раздражен, потому что ему нечем было заняться. От природы он солдат, как твой отец. Я планировала послать его в Александрию в качестве нашего губернатора. Его это вполне удовлетворило бы.
— Я не сержусь на него, мама, — ответила Ваба. — Веришь или нет, но я понимаю, что он чувствует. Но сейчас он подвергает опасности не только меня, но также Флавию и нашего неродившегося ребенка.
— Он подвергает опасности Пальмиру. Его необходимо найти! — воскликнула Зенобия.
— Мы делаем все, что в наших силах. Не могла бы ты поговорить с Аврелианом?
— Что? Ты с ума сошел? Что я ему скажу? Что потеряла власть в собственной семье? Пожалуйста, помогите найти моего скверного мальчишку? Да они тут же казнят его как смутьяна! Неужели ты хочешь, чтобы смерть Деми была на твоей совести, Вабаллат?
— Казней пока еще не было, мама.
— Но нет никакой гарантии, что их не будет! — произнесла Зенобия угрожающим голосом.
— Ох!
Они оба обернулись и увидели, что Флавия побелела и покачивается в своем кресле.
— Дорогая! Что с тобой? Ваба опустился на колени возле жены. — — А что, если они убьют тебя, Ваба? И Флавия принялась жалобно всхлипывать. Зенобии следовало бы прикусить язык.
— Не беспокойся, Флавия! Римляне не станут убивать членов нашей семьи, я уверена. Они возможно, казнят кое-кого, чтобы жители поняли, кто правит. Римляне станут искать потенциальных смутьянов и обвинят их в таких вещах, как припрятывание продовольствия и спекуляция. Не бойся! Вабе они не причинят вреда.
— Вы уверены?
— Совершенно уверена.
Зенобия произнесла эти слова твердо, но в душе сомневалась. Потом она сказала:
— Ваба, отведи Флавию в свои апартаменты и оставайся с ней до самого заседания совета. Если я получу какие-нибудь известия, то дам тебе знать.
Царь встал, кивнул своей матери в знак согласия и вывел из комнаты свою дрожащую жену.
— А теперь я готова одеваться, — сказала Зенобия. Баб и Адрия быстро помогли царице, накинув великолепный каласирис, застегнули на шее ожерелье, вдели в уши серьги и надели на руки браслеты.
Потом царица села за свой туалетный столик, и Адрия расчесала ее темные волосы. Затем она взяла по пряди волос с каждой стороны головы Зенобии, заплела их, завела тонкие косички на затылок и закрепила их с помощью покрытой эмалью и украшенной драгоценными камнями шпильки. Оставшиеся волосы свободно ниспадали на спину, и Баб осыпала их золотой пудрой, а потом надела на голову своей хозяйки корону из виноградных листьев. Царица подошла к своему полированному серебряному зеркалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Зенобия внимательно осмотрела свои драгоценности. Выбрать ожерелье нетрудно, однако она одну за другой закрывала шкатулки с ожерельями и знаком показывала, чтобы их убрали прочь. Ей хотелось надеть что-нибудь особенно богатое и роскошное. Наконец, ее взгляд остановился на ожерелье из аметистов не правильной формы. Некоторые из них были закреплены в золотой оправе, другие свисали на тонких, как паутинка, золотых проволочках. Улыбаясь, Зенобия вынула его из шкатулки и вручила Баб.
— Это! — только и сказала она, а потом вытащила из шкатулки пару серег под стать ожерелью довольно варварского вида, прибавив:
— И вот эти.
Шкатулку закрыли, и Адрия предложила ей кожаный футляр, полный браслетов. Зенобия выбрала два браслета на запястья, выполненные в виде змей с великолепной золотистой чешуей и сверкающими глазами из маленьких, но отборных сапфиров. Из колец Зенобия выбрала только одно, с огромным пурпурным жуком-скарабеем, на спине у которого была вырезана печать Пальмиры.
Дверь апартаментов Зенобии открылась, вошли Ваба н Флавия. Царица повернулась к своему сыну и его жене и протянула к Флавии руки.
— Дорогое дитя, на самом деле мне следовало бы бранить тебя! Я еще слишком молода, чтобы стать бабушкой!
Она обняла жену Вабы и с беспокойством спросила ее:
— А теперь ты хорошо себя чувствуешь?
— У меня есть склонность к тошноте после полудня, а иногда и по утрам. — Флавия улыбнулась и чуть пожала плечами. — Но моя мама уверяет, что и то, и другое вполне нормально.
Потом лицо девушки приняло обеспокоенное выражение.
— Что же станет с нами теперь, когда римляне заняли город, тетя Зенобия? Они не убьют нас? Я боюсь за своего ребенка.
— Так много вопросов, Флавия! Дорогое дитя, я не знаю, что будет, но уверена — Аврелиан не собирается причинять вред нашей семье. Полагаю, он хочет реставрировать в городе правление Рима, но ради Вабы мы должны попытаться предотвратить это.
— Вы всегда были любимицей богов, моя госпожа! Зенобия горько улыбнулась.
— В последнее время уже начала сомневаться в этом. Она жестом показала на кресло.
— Садись, Флавия. Ты должна беречь себя.
Зенобия тоже села.
Однако Ваба продолжал стоять.
— Что происходит в городе? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Зенобия. — В городе посты, люди не могут свободно общаться. Невозможно попасть из одного района в другой без пропуска.
— Тогда нам следует ждать заседания совета, — спокойно произнес Ваба.
— Да, — ответила его мать, а потом спросила:
— А где же Деми? Я не видела его с тех пор, как римляне вошли в город.
Ваба недовольно нахмурился.
— Мой брат яростно возражал против моего решения сдаться римлянам. Он покинул дворец две ночи назад, и я понятия не имею, где он находится. Однако я знаю, что он примкнул к группе таких же, как он, горячих голов, молодых патрициев. Они замышляют развязать против римлян партизанскую войну.
— Нет! — резким голосом воскликнула Зенобия. — Мы должны остановить его, Ваба! Такие действия принесут только вряд. Я не позволю ему самовольничать!
— Я послал на поиски своих людей, но если город действительно так надежно перекрыт, как ты говоришь, то задача усложняется.
— Да возьмут боги этого молодого дурачка! — выругалась Зенобия.
— Он ведь твой сын, мама! — не удержался Ваба.
— Если ты имеешь в виду, что он очень импульсивен, то ты прав, — послышался спокойный ответ.
— Дело не только в капитуляции, — вставила Флавия. — Он завидует нам.
— Да, это правда, — подтвердил Ваба.
— Нет, Ваба, — вступилась за своего деверя Флавия. — Деми нелегко быть младшим сыном. Младшему сыну всегда нелегко. Теперь наш ребенок отодвинет Деми на задний план, и у него еще не было времени привыкнуть к этому. Но он смирится.
— Флавия права, — заговорила Зенобия. — Я знаю, что с некоторых пор Деми раздражен, потому что ему нечем было заняться. От природы он солдат, как твой отец. Я планировала послать его в Александрию в качестве нашего губернатора. Его это вполне удовлетворило бы.
— Я не сержусь на него, мама, — ответила Ваба. — Веришь или нет, но я понимаю, что он чувствует. Но сейчас он подвергает опасности не только меня, но также Флавию и нашего неродившегося ребенка.
— Он подвергает опасности Пальмиру. Его необходимо найти! — воскликнула Зенобия.
— Мы делаем все, что в наших силах. Не могла бы ты поговорить с Аврелианом?
— Что? Ты с ума сошел? Что я ему скажу? Что потеряла власть в собственной семье? Пожалуйста, помогите найти моего скверного мальчишку? Да они тут же казнят его как смутьяна! Неужели ты хочешь, чтобы смерть Деми была на твоей совести, Вабаллат?
— Казней пока еще не было, мама.
— Но нет никакой гарантии, что их не будет! — произнесла Зенобия угрожающим голосом.
— Ох!
Они оба обернулись и увидели, что Флавия побелела и покачивается в своем кресле.
— Дорогая! Что с тобой? Ваба опустился на колени возле жены. — — А что, если они убьют тебя, Ваба? И Флавия принялась жалобно всхлипывать. Зенобии следовало бы прикусить язык.
— Не беспокойся, Флавия! Римляне не станут убивать членов нашей семьи, я уверена. Они возможно, казнят кое-кого, чтобы жители поняли, кто правит. Римляне станут искать потенциальных смутьянов и обвинят их в таких вещах, как припрятывание продовольствия и спекуляция. Не бойся! Вабе они не причинят вреда.
— Вы уверены?
— Совершенно уверена.
Зенобия произнесла эти слова твердо, но в душе сомневалась. Потом она сказала:
— Ваба, отведи Флавию в свои апартаменты и оставайся с ней до самого заседания совета. Если я получу какие-нибудь известия, то дам тебе знать.
Царь встал, кивнул своей матери в знак согласия и вывел из комнаты свою дрожащую жену.
— А теперь я готова одеваться, — сказала Зенобия. Баб и Адрия быстро помогли царице, накинув великолепный каласирис, застегнули на шее ожерелье, вдели в уши серьги и надели на руки браслеты.
Потом царица села за свой туалетный столик, и Адрия расчесала ее темные волосы. Затем она взяла по пряди волос с каждой стороны головы Зенобии, заплела их, завела тонкие косички на затылок и закрепила их с помощью покрытой эмалью и украшенной драгоценными камнями шпильки. Оставшиеся волосы свободно ниспадали на спину, и Баб осыпала их золотой пудрой, а потом надела на голову своей хозяйки корону из виноградных листьев. Царица подошла к своему полированному серебряному зеркалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157