Протянув руку, он стал тереть ее сосок, пока он не сделался упругим и не встал, словно стойкий маленький солдатик, стоящий на холме ее восхитительной груди. Она притянула его голову к себе, стала целовать его в губы и шептать;
— Возьми же меня, мой дорогой! Я вся горю! Он лег на нее и проскользнул в ее нежное лоно, чувствуя, что она чуть-чуть вздрагивает от боли. Он медленно продвигался вперед в ее теле, проникая все глубже, а потом вышел наружу, но только для того, чтобы потом вновь стремительно погрузиться в ее пылающее страстью тело. Он почувствовал, что ее ноготки скребут его спину, и услышал ее крик.
— Нет! Я хочу получить наслаждение, мой Ястреб! Не отказывай мне в этом!
Он засмеялся и сел между ее широко раздвинутыми ногами.
— Не спеши, мой цветок! Можно получить еще большее удовольствие, если не торопить события.
И он начал совершать мучительно медленные движения, которые доводили ее до грани безумия.
Зенобия оказалась совершенно беспомощной перед теми восхитительными ощущениями, которые начали одолевать ее. В первый раз она испытывала боль, но потом все пошло хорошо, и это ей понравилось. Теперь, хотя она и испытала минутное неудобство, когда он начал все сначала, ей по-прежнему было приятно. Она не верила, что может быть еще лучше, однако каждая минута приносила все новые восторги, и наконец она закружилась, совершенно потеряв ощущение времени, но ничуть не беспокоясь об этом. Единственная мысль пронеслась в голове — какая она была дурочка, когда боялась его. Князь, лежа на ней, застонал от испытываемого им наслаждения и упал на ее грудь.
Оба они погрузились в глубокий сон. Зенобия, с ее способностью быстро восстанавливать силы, свойственной молодым здоровым животным, проспала несколько часов и проснулась. Стояла полночь, черная и очень тихая. Светильники все еще горели, так как ни она, ни князь не позаботились о том, чтобы погасить их. По портику гулял легкий ветерок, и светильники мерцали, отбрасывая на стену причудливые золотисто-красные тени. Она лежала на спине и спокойно осматривала комнату, в которой недавно стала женщиной. Она сразу поняла, что эта комната предназначалась для женщины. Это ее комната, комната, в которой она будет делить со своим Ястребом нежную, сладкую близость; комната, в которой она будет рожать детей; комната, в которой она, быть может, испустит свой последний вздох, будучи уже старухой.
«Здесь все просто», — думала она, пока ее взгляд медленно перемещался по помещению. Но ведь Оденат говорил, что специально не стал украшать комнату, оставив за ней право выбора. В этом было что-то новое и приятное.
— Ты уже проснулась? Его голос нарушил тишину.
— Да.
— О чем же ты размышляешь, мой цветок?
Искренний ответ уже был готов сорваться с ее губ, но она сдержалась. Едва ли ему покажется лестным, что в ночь после свадьбы она думает о том, как бы получше украсить их дом.
— Я думала о тебе. Ястреб, — сказала она.
— И что же ты думала?
— Что люблю тебя! — ответила она.
Он приподнялся на локте и, улыбаясь, заглянул ей в лицо.
— Мы будем и друзьями, и любовниками, и супругами! Ох, Зенобия, я так счастлив, у меня есть ты! Я был так одинок после смерти моего отца! Ни моя мать, ни Делиция не могли быть моими друзьями, они не понимают меня. Но ведь ты понимаешь, мой цветок, не правда ли? Пальмира — великий город, и мы сделаем его еще более великим. Тогда наш сын станет даже более великим господином, чем его отец и дед!
— Но как же мы сможем стать великими, если нами правят римляне? — спросила она.
— Вскоре Антоний Порций уйдет в отставку, — объяснил он. — Он говорил, что император никого не пришлет на его место. Римляне доверяют нам, Зенобия. Вскоре я буду по праву править этим городом, как правили до меня все князья Пальмиры.
— Но как ты сможешь править Пальмирой, если римляне все еще держат в городе гарнизон? — спросила Зенобия.
— В качестве свадебного подарка император передал мне командование войском, моя прекрасная женушка! Она села, изумленная.
— Ты будешь командовать римским войском?
— Да, буду. Ну, что ты думаешь теперь, мой цветок?
— Думаю, почему после стольких лет оккупации римляне вдруг решили позволить тебе править самому, без римского губернатора? Почему они поручили тебе командовать своим войском?
— Потому что римляне знают, — Мне можно доверять, Зенобия.
— И как только ты получишь полную власть, ты свергнешь римлян?
Ее серые глаза засветились гордостью.
— Нет, Зенобия. Мне необходимо присутствие римских солдат в Пальмире. Мир теперь уже не тот, что раньше. Нас подстерегают опасности, которые даже не снились во времена моего деда. Армия нужна, чтобы защищать наш город.
— Но почему именно римляне?
— Рим — это главная держава в мире. Если я буду использовать ее войска, мне не придется заставлять идти на военную службу свой собственный народ. Римские войска ничего не стоят мне. Дань, которую мы платим империи, поступает от караванов, а не от моего народа.
— Не могу поверить, что ты склонил шею под их ярмом! — воскликнула она. — Скажи мне, что ты всего лишь пошутил со мной, мой Ястреб!
— Зенобия, ты еще ребенок и не разбираешься в таких вопросах, — мягко произнес он. — Когда ты узнаешь, как осуществляется управление, откуда берутся деньги в казне, ты поймешь, почему сотрудничество с Римом необходимо нам. Но, мой цветок, почему мы обсуждаем такие важные проблемы среди ночи, нашей первой брачной ночи?
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Но она отодвинулась от него. Выражение ее серых глаз стало серьезным.
— Однажды ты обещал мне разделить со мной свою ответственность, Ястреб. Разве ты уже передумал?
— Я не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять, мой цветок. Однако всему свое время, и сейчас неподходящий момент чтобы обсуждать политические вопросы.
— А когда же для этого наступит подходящий момент? — спросила она. — Неужели мне придется специально договариваться о встрече с тобой, как это делают твои министры? Или я должна буду утром сообщить твоему секретарю, что княгиня Пальмиры желает встретиться с князем Пальмиры, чтобы обсудить с ним вопросы его правления?
— О боги! — воскликнул он. — Вот и наш первый спор, Зенобия!
Он протянул руку и погладил ее плечо. Как прекрасна она с ее черными, как полночь, волосами, вьющимися вокруг плеч!
— Ты должен делиться со мной и хорошим, и плохим! — проворчала она, с трудом успокаиваясь. Ее потрясло, что она поссорилась с ним.
— Я буду делить с тобой все, моя дорогая, — пообещал он. — Но ведь мы только что поженились. Сейчас у нас медовый месяц, и я не желаю в данный момент говорить о политике или финансах. Какая новобрачная предпочла бы эти вещи любви в супружеской постели?
Ее сопротивление начало слабеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
— Возьми же меня, мой дорогой! Я вся горю! Он лег на нее и проскользнул в ее нежное лоно, чувствуя, что она чуть-чуть вздрагивает от боли. Он медленно продвигался вперед в ее теле, проникая все глубже, а потом вышел наружу, но только для того, чтобы потом вновь стремительно погрузиться в ее пылающее страстью тело. Он почувствовал, что ее ноготки скребут его спину, и услышал ее крик.
— Нет! Я хочу получить наслаждение, мой Ястреб! Не отказывай мне в этом!
Он засмеялся и сел между ее широко раздвинутыми ногами.
— Не спеши, мой цветок! Можно получить еще большее удовольствие, если не торопить события.
И он начал совершать мучительно медленные движения, которые доводили ее до грани безумия.
Зенобия оказалась совершенно беспомощной перед теми восхитительными ощущениями, которые начали одолевать ее. В первый раз она испытывала боль, но потом все пошло хорошо, и это ей понравилось. Теперь, хотя она и испытала минутное неудобство, когда он начал все сначала, ей по-прежнему было приятно. Она не верила, что может быть еще лучше, однако каждая минута приносила все новые восторги, и наконец она закружилась, совершенно потеряв ощущение времени, но ничуть не беспокоясь об этом. Единственная мысль пронеслась в голове — какая она была дурочка, когда боялась его. Князь, лежа на ней, застонал от испытываемого им наслаждения и упал на ее грудь.
Оба они погрузились в глубокий сон. Зенобия, с ее способностью быстро восстанавливать силы, свойственной молодым здоровым животным, проспала несколько часов и проснулась. Стояла полночь, черная и очень тихая. Светильники все еще горели, так как ни она, ни князь не позаботились о том, чтобы погасить их. По портику гулял легкий ветерок, и светильники мерцали, отбрасывая на стену причудливые золотисто-красные тени. Она лежала на спине и спокойно осматривала комнату, в которой недавно стала женщиной. Она сразу поняла, что эта комната предназначалась для женщины. Это ее комната, комната, в которой она будет делить со своим Ястребом нежную, сладкую близость; комната, в которой она будет рожать детей; комната, в которой она, быть может, испустит свой последний вздох, будучи уже старухой.
«Здесь все просто», — думала она, пока ее взгляд медленно перемещался по помещению. Но ведь Оденат говорил, что специально не стал украшать комнату, оставив за ней право выбора. В этом было что-то новое и приятное.
— Ты уже проснулась? Его голос нарушил тишину.
— Да.
— О чем же ты размышляешь, мой цветок?
Искренний ответ уже был готов сорваться с ее губ, но она сдержалась. Едва ли ему покажется лестным, что в ночь после свадьбы она думает о том, как бы получше украсить их дом.
— Я думала о тебе. Ястреб, — сказала она.
— И что же ты думала?
— Что люблю тебя! — ответила она.
Он приподнялся на локте и, улыбаясь, заглянул ей в лицо.
— Мы будем и друзьями, и любовниками, и супругами! Ох, Зенобия, я так счастлив, у меня есть ты! Я был так одинок после смерти моего отца! Ни моя мать, ни Делиция не могли быть моими друзьями, они не понимают меня. Но ведь ты понимаешь, мой цветок, не правда ли? Пальмира — великий город, и мы сделаем его еще более великим. Тогда наш сын станет даже более великим господином, чем его отец и дед!
— Но как же мы сможем стать великими, если нами правят римляне? — спросила она.
— Вскоре Антоний Порций уйдет в отставку, — объяснил он. — Он говорил, что император никого не пришлет на его место. Римляне доверяют нам, Зенобия. Вскоре я буду по праву править этим городом, как правили до меня все князья Пальмиры.
— Но как ты сможешь править Пальмирой, если римляне все еще держат в городе гарнизон? — спросила Зенобия.
— В качестве свадебного подарка император передал мне командование войском, моя прекрасная женушка! Она села, изумленная.
— Ты будешь командовать римским войском?
— Да, буду. Ну, что ты думаешь теперь, мой цветок?
— Думаю, почему после стольких лет оккупации римляне вдруг решили позволить тебе править самому, без римского губернатора? Почему они поручили тебе командовать своим войском?
— Потому что римляне знают, — Мне можно доверять, Зенобия.
— И как только ты получишь полную власть, ты свергнешь римлян?
Ее серые глаза засветились гордостью.
— Нет, Зенобия. Мне необходимо присутствие римских солдат в Пальмире. Мир теперь уже не тот, что раньше. Нас подстерегают опасности, которые даже не снились во времена моего деда. Армия нужна, чтобы защищать наш город.
— Но почему именно римляне?
— Рим — это главная держава в мире. Если я буду использовать ее войска, мне не придется заставлять идти на военную службу свой собственный народ. Римские войска ничего не стоят мне. Дань, которую мы платим империи, поступает от караванов, а не от моего народа.
— Не могу поверить, что ты склонил шею под их ярмом! — воскликнула она. — Скажи мне, что ты всего лишь пошутил со мной, мой Ястреб!
— Зенобия, ты еще ребенок и не разбираешься в таких вопросах, — мягко произнес он. — Когда ты узнаешь, как осуществляется управление, откуда берутся деньги в казне, ты поймешь, почему сотрудничество с Римом необходимо нам. Но, мой цветок, почему мы обсуждаем такие важные проблемы среди ночи, нашей первой брачной ночи?
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Но она отодвинулась от него. Выражение ее серых глаз стало серьезным.
— Однажды ты обещал мне разделить со мной свою ответственность, Ястреб. Разве ты уже передумал?
— Я не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять, мой цветок. Однако всему свое время, и сейчас неподходящий момент чтобы обсуждать политические вопросы.
— А когда же для этого наступит подходящий момент? — спросила она. — Неужели мне придется специально договариваться о встрече с тобой, как это делают твои министры? Или я должна буду утром сообщить твоему секретарю, что княгиня Пальмиры желает встретиться с князем Пальмиры, чтобы обсудить с ним вопросы его правления?
— О боги! — воскликнул он. — Вот и наш первый спор, Зенобия!
Он протянул руку и погладил ее плечо. Как прекрасна она с ее черными, как полночь, волосами, вьющимися вокруг плеч!
— Ты должен делиться со мной и хорошим, и плохим! — проворчала она, с трудом успокаиваясь. Ее потрясло, что она поссорилась с ним.
— Я буду делить с тобой все, моя дорогая, — пообещал он. — Но ведь мы только что поженились. Сейчас у нас медовый месяц, и я не желаю в данный момент говорить о политике или финансах. Какая новобрачная предпочла бы эти вещи любви в супружеской постели?
Ее сопротивление начало слабеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157