И тут она обнаружила, что сундук имел двойное дно! Под первым, фальшивым, дном лежали пачки писем, связанные выцветшей ленточкой, маленькая книжечка и миниатюрный портрет красавца мужчины в военной форме.
Шарлотта открыла книжечку и начала читать, переворачивая одну страницу за другой. И чем дальше она читала, тем больше ее глаза наполнялись слезами.
Дариус сидел за письменным столом, мрачно уставившись на колонки цифр в бухгалтерской книге, когда скрип двери заставил его поднять голову.
Он оглянулся: в дверях стояли Пип и Дейзи, при этом собака, как показалось Дариусу, с тревогой смотрела на мальчика.
– Что-то случилось? – спросил Дариус. – Может, кто-то упал со стремянки и опять обвинил тебя?
– Нет, сэр. Я пришел только потому, что Дейзи погналась за кошкой, а она вбежала в дом. Я испугался, как бы они чего-нибудь не свалили. Можно мне войти, сэр?
Дариус нехотя кивнул. Войдя вместе с Дейзи, Пип плотно закрыл за собой дверь и подошел к письменному столу.
– Сэр, – сказал он тихо. – Я только хотел сказать вам по поводу госпожи.
Сердце Дариуса учащенно забилось.
– Это она упала со стремянки?
– Нет, сэр, что вы! Но… Она плачет.
– Плачет? – удивленно переспросил Дариус, припоминая, что, когда они расстались, Шарлотта находилась в прекрасном расположении духа. Между ними произошла довольно странная беседа – это правда, но вряд ли Шарлотта лила слезы из-за его незавидного финансового положения. – Знаешь, Пип, с женщинами иногда это случается, – принялся объяснять он. – Дамы порой бывают очень чувствительны.
– Да, сэр, – охотно согласился Пип. – Но… Дейзи погналась за кошкой и побежала на второй этаж. Я бросился за ней, а кошка выпрыгнула в окно. Тогда Дейзи остановилась у той комнаты – помните, где госпожа споткнулась о ведро?
Дариус кивнул с мыслью, что все это определенно не к добру.
– Я услышал какой-то звук и осторожно заглянул в щелку. Вот тогда я и увидел госпожу: она сидела на полу и плакала. Вот я и решил пойти к вам: вы наверняка знаете, что нужно делать.
– Хорошо, – решительно сказал Дариус. – Я выясню, в чем тут дело. Ты правильно сделал, что пришел ко мне и не стал огорчать других женщин. Для женщин слезы – заразная болезнь. Одна заплачет, следом другая, и результат может быть ужасным.
Похлопав Пипа по плечу, Дариус поднялся и отправился выполнять так некстати подвернувшийся ему подвиг – утешать плачущую женщину.
Теперь, когда слишком поздно, я понимаю, какой глупой я была. Мы могли убежать вместе. Что мог сделать нам отец, у которого не было ни денег, чтобы броситься за нами в погоню, ни сил, чтобы нас уничтожить? Мы могли убежать и пожениться. Я могла отдаться Ричарду. Тогда бы у отца не оставалось выбора. Из любой ситуации всегда есть выход, как говорил Ричард, мне нужно было лишь решиться и не следовало позволять другим выбирать за меня.
Теперь отец сбыл меня с рук и получил ожидаемые деньги. Он их наверняка проиграет в карты, как это было прежде. А до меня просто никому нет дела. Никто не знает и не желает знать, что у меня была возможность быть счастливой.
Теперь все пропало навсегда. Ричарда больше нет. Хотелось бы мне иметь достаточно мужества, чтобы присоединиться к нему, но я всегда была труслива, позволяла запугивать себя и, взывая к моей совести, указывать мне на мой долг.
Ричарда больше нет, а я навсегда связана брачными узами с человеком, которого никогда не смогу полюбить. Я никогда не принадлежала любимому человеку, а теперь должна отдаваться снова и снова мужчине, к которому ничего не чувствую и никогда не буду чувствовать. Как хорошая девочка, я сохранила свою невинность для брачного ложа. И что я получила взамен? Такое никому не под силу выдержать, и я знаю, что скоро сойду с ума.
Строчки расплывались, слезы застилали Шарлотте глаза. Она снова и снова перечитывала этот отрывок от начала до конца, а слезы все струились у нее по щекам.
Оказывается, сумасшедшая старая женщина когда-то была девушкой – прекрасной и невинной, влюбленной в юношу, который ее обожал. Красивый молодой офицер, изображенный на миниатюре, писал ей самые восхитительные, восторженные письма.
– Я не боюсь, когда кто-то плачет, – неожиданно услышала Шарлотта и, подняв голову, посмотрела на дверь. – А вот мой брат Руперт не боится змей, скорпионов или крокодилов, но боится плачущих женщин, – проговорил Карсингтон, входя в комнату и осторожно прикрывая за собой дверь. – Это ужасающее зрелище, рассчитанное на то, чтобы лишить мужества любого обычного парня. Однако я не робкого десятка и явился не с пустыми руками. Я вооружен. Вот. – Он протянул Шарлотте носовой платок.
И тут она зарыдала еще сильнее.
Карсингтон вздохнул и спрятал платок.
– Ну-ну, полно. Не такой уж я плохой, чтобы так из-за этого расстраиваться. – Он неожиданно наклонился и поднял Шарлотту на руки так легко, словно она была тряпичной куклой.
Она положила голову ему на плечо и, всхлипнув, произнесла:
– Я совершенно не знаю, что делать…
– Делать с чем?
– Со всем. Как она терпела все эти годы? Я тоже, как она, сойду с ума и превращусь в старую сумасшедшую женщину, которая раз за разом пишет одно завещание за другим.
– Надеюсь все же, с вами этого не случится. – Не зная, что предпринять, Карсингтон погладил Шарлотту по голове.
– Вы просто не понимаете…
– Да, – согласился Дариус. – Я правда, ничего не понимаю.
«Я не могу жить этой жизнью. Мне нужно немного счастья, даже если оно продлится только один миг!» – хотелось крикнуть Шарлотте, но она не смела.
Подняв голову, она взглянула в золотистые глаза Дариуса, которые озадаченно смотрели на нее.
Потом она дотронулась до места между его бровями, где появилась чуть заметная морщинка, провела пальцем по его лбу, по щеке… и улыбнулась.
Дариус тоже улыбнулся. Теперь он смотрел на нее не так озадаченно, как раньше, и его взгляд выражал что-то похожее на глубокую привязанность и нежность.
Шарлотта снова ласково погладила Дариуса по щеке, затем встала на цыпочки и поцеловала его со всей нежностью, на которую только была способна.
Его рука легла на ее руку, и он вернул Шарлотте ее ласку таким же нежным и пылким способом, после чего все ее прошлое мгновенно превратилось в ничто, стало всего лишь дурным сном, от которого она наконец очнулась.
Теперь Дариус был для нее явью и правдой, сладостью, добротой и нежностью молодой любви. Больше ничего не имело значения – только они вдвоем, только миг бесконечного счастья.
И тут, ощущая этот блаженный миг всем своим существом, Шарлотта крепко обняла Дариуса, и ее сердце молчаливо сказало ему «да».
Глава 11
Легкое, как перышко, прикосновение ее руки к его лицу, нежный поцелуй. Возможно, ему следовало немедленно бежать от этого, отвернуться, отступить, сделать шаг в сторону…
Но он не смог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67