Для царицы Эсфирь и для девиц, что служили при ней, был сделан отдельный пир, но при этом царю ни разу не пришла в голову сумасбродная мысль показывать всему красоту новой царицы. Даже великие князья видели её всего только один раз, да и то наполовину сокрытую от глаз белым, свадебным покрывалом.
Великим князьям Персидским и Мидийским так и пришлось разъехаться назад в свои дальные области, как следует не разглядев, ради кого им пришлось столько дней месить копытами грязь и подвергать свою жизнь опасности. Но все же они везли с собой домой имя новой царицы - Эсфирь, и на обратной дороге время от времени щурились на небо, пытаясь разглядеть в сиянии звезд загадочное лицо новой царицы, что взошла на персидский трон.
Вдовствующая царица Аместрида сдержала свое слово и не явилась на свадебный пир. Мало того, узнав о смерти великого князя Мемухана, она срочно отправилась в его княжство для участия в траурной церемонии, по большей части для того, чтобы лишний раз показать царю Артаксерксу, как слабо он до сих пор разбирается в главных и неважных государственных делах и сделать ему очередной тайный вызов.
...Облаченная в белые праздничные одеяния, Эсфирь вошла в комнату, где её никто не мог увидеть, и опустилась на свю любимую низенькую скамейку. За окном шел дождь, и такой монотонный и сильный, что, казалось, он будет продолжаться бесконечно и больше никогда не наступят ясные, счастливые дни.
Эсфирь вспомнила излюбленные рассказы своих прежних подруг о веселых свадебных процессиях, какие приняты были у иудеев в древние времена, когда множество людей, украшенных миртой, шли впереди новобрачных, лили на дорогу вино и масло, сыпали орехи и жареные колосья, пели песни, танцевали.
"Тебе не нужны ни румяна и пудра, ах, ты и так прекрасна, как серна!" - пели провожатые, восхваляя невесту.
А ей сейчас предстяло идти на женский пир в холодный, украшенный каменными изваяниями зал, где собрались ниболее знатные женщины города, и не было ни одного близкого лица, где никто не говорил и не пел на родном языке. Значит, такова воля всевышнего - но она все равно будет сегодня улыбаться, и веселиться, думая о тех, кто мог бы быть с ней мысленно в этот день и сейчас незримо присутствовал в этой комнате.
Эсфирь не могла разобраться в своих чувствах и понять, почему друг на неё навалилась внезапная тоска. Но почему-то нынешний свадебный пир каким-то странным образом означал для неё не начало, а конец её весны, весны её любви и ответного чувства Артаксеркса.
Все теперь будет по-другому, совсем иначе. Артаксеркс и без того уже несколько дней даже не смотрел в её сторону, занятый приготовлением пира и переговорами с великими князьями. И хотя на лице царя было написано удовлетворение, что он наконец-то добился своего и сделал так, как считал нужным, но почему-то невозможно было отыскать на нем хоть каплю былой нежности. Он словно бы по-мужски гордился своей очередной победой, но и только...
"Голос возлюбленного моего! Вот он идет, скачет по горам, прыгает по холмам. Друг мой похож на серну или на молодого оленя. Вот, он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает скрозь решетку!" - сами собой зазвучали в душе у царицы дивные напевы Соломоновых песен.
Дождь лил все сильнее, сплошной стеной, но никто не заглядывал сейчас за оконную решетку в комнату к Эсфирь, кроме мокрой ветки дерева.
"Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, - и польются ароматы его! Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его".
Эсфирь вздохнула, сорвала листок от ветки миртового дерева, которую накануне свадебного пира зачем-то передал со слугами во дворец Мардохей, прикрепила лист к волосам так, чтобы он был незаметен под золотым венцом. Затем поднялась со своей маленькой скамеечки и царственной походкой отправилась на свадебный пир. Сегодня предстоял большой праздник не только для неё и царя Артаксеркса, но также и для многих людей...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ГАДАНИЯ ЗЕРЕШЬ
...престольного города Сузы.
"...А город Сузы, который был весь построен из эмалированных кирпичей, я целиком разрушил и обломал его зубцы, которые были отлиты из блестящей меди. Шушинака, их бога, прорцателя, жившего в уединении, божественных дел которого никто никогда не видел, их богов и богинь с их сокровищами, их добром, их утварью, вместе с первосвященниками и жрецами я переместил в свою страну Ашшур. Тридцать две статуи их царей, изготовленных из серебра, золота, меди и алебастра я также забрал в страну Ашшур. Я снес стражей их храмов всех, сколько было, исторг яростных быков, украшение ворот. Святилища Элама я до небытия уничтожил, их богов и богинь я пустил по ветру. В их тайные леса, в которые не проникал никто чужой, мои воины вступили, увидели их тайники, сожгли их огнем. Гробницы их царей, прежних и последующих, не чтивших нашего бога Ашшура и Иштар, моих владык, доставлявших хлопоты царям, моим отцам, я сокрушил, разрушил и показал их кости солнцу..."
Артаксеркс почти наизусть помнил эту надпись на табличке ассирийского владыки Ашшурбанапала, которую так любил читать вслух его отец, Ксеркс Ахменид. А потом хвастливо показывал в окно, туда, где снова простирались отстроенные персидскими царями Сузы, древний Зиккурат Шушан, словно бы говоря: смотри, теперь здесь все снова стало по нашей воле!
Возможно, из-за этой гляняной таблички Артаксерксу и запала когда-то в голову мысль сделать Сузы своим престольным городом и возвысить его так, чтобы он сделался ещё могущественнее отцовского Персеполя и всех других городов державы. Тем самым он, Артаксеркс Лонгиман, желал бросить вызов не только отцу, но также далекому ассирийскомому царю Ашшурбанапалу, известному своим зверским, неукротимым нравом.
Но ведь и Ксеркс когда-то перечитывал сыновьям вслух надписи на ассирийской табличке вовсе не для того, чтобы постичь прошлое и настощее города, а для назидания.
"Вот каким должен быть настоящий владыка", - говорил Ксеркс с довольным видом, заставляя по несколько раз перечитывать отдельные места, где говорилось про рассеянные по земле человеческие кости и страшные пожары.
"Настощий, хороший воин не должен знать пощады к завоевателям. говорил он. - И мы, персы, должны про это всегда помнить, чтобы подчинять своей власти другие народы, потому что закон этот идет с самых древних времен, со времен царства Ашшура, от которого теперь тоже осталась одна лишь пыль. А почему? Потому лишь, что те, кто шли за ним, не были такими же сильными и беспощадными, как Ашшурбанапал. Воевать нужно так, чтобы кровь убитых ручьями стекала с холмов, а отрубленные головы врагов валялись по полям, как многочисленные копны только что сжатого хлеба".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101