И высокие, и жрицы совсем маленького роста, похожие сложением на детей, и девы с длинными распущенными волосами и те, кто во исполнение какого-то таинственного обета остригли свои волосы до голого черепа - все, все до одной.
Аман не сразу догадался, почему его так сильно возбуждали теперь вид всех этих жриц. Но потом понял, что всему виной - их белые, полупрозрачные одеяния, которые просвечивали, когда девушки заходили в полосы лунного света, ти тогда становились заметными малейшие изгибы их тел, выпуклые груди, животы, стройные ноги, плавно перекатывающиеся под легкми тканями ягодицы. Уодной из дев, остановившейся в молитвенной, ритуальной позе как раз напротив светильника, Аман явно разглядел сквозь тонкое одеяние даже пушок между ног, напоминающий чем-то паутину, в которую вский мог попасться, подобно мухе.
Аман никогда прежде не был в лунном храме и теперь, выпятив губу, начал представлять, с какой из этих дев он бы в первую очередь улегся в постель, а какую лучше бы оставил на закуску, при этом все больше и больше наполняясь нетерпением и злобой. Выходило, что он, всемогущий царский везирь, не мог сейчас подойти ни к той полуобнаженной тоненькой деве с кудрявой паутиной между ног и засунуть туда свою руку. Или схватить вон ту, статную, с широкими бедрами, за её гибкую спину, ни повалить на пол красавицу, у которой груди под платьем торчали в разные строны, как у молодой козы... Он ничего не мог в этом странном месте, где его земная власть ничего не значила, не имела никакого смыла.
Любая из жен своего гарема показалась сейчас Аману никчемной курицей по сравнению с этими недоступными девами, которые дарили свою любовь лишь лунному богу, но никому из людей. Все они, многочисленные амановы жены, были чересчур горластыми, разряженными в разноцветне тряпки, пропахшими потом и пряностями, и тем особым женским духом, который в этих стенах показался везирю чересчур земным, и отвратительным.
Аман ещё раз оглянулся на призрачную процессию вокруг себя и от ярости даже скрипнул зубыми. Он хотел всех их сразу, но даже самую худшую из них он не мог купить ни за какие деньги! Все они были жрицами, обрученными с небесным богом Сун, и не обращали сейчас ни малейшего внимания на второго человека в царстве после царя.
Прошло всего несколько минут, но Аман уже ненавидил этот храм, ненавидил всех этих дев и главную жрицу Синатру, ненавидел холодного лунного бога. Он старался не слушать, как мягко шлепают жрицы по полу босыми ногами, шелестят своими прозрачными одеждами, которые ничего не стоило разорвать одним движением мужской руки.
Наконец, Синтара и сама вышла к Аману, встала перед ним, вопросительно подняв брови. Лицо жрицы было отрешенным и спокойным, а сереряный гребень в её волосах блестел, как сабля, воткнутая в голову, как будто бы Синтара и впрямь уже не принадлежала к числу живых.
"Ничего не получится", - подумал Аман, сразу же почувствовав приступ сильной изжоги, как в последнее время всегда с ним бывало в минуты волнения.
- Мне нужно говорить наедине, - сказал Аман, старательно меняя свой голос и больше не глядя на соблазнительных, призрачных дев. - У меня важное дело, оно касается нашего царя, Артаксеркса Великого.
Жрица кивнула, показав на маленькую дверцу в стене, и первой вошла в тайную комнату.
В комнатке оказался стол, две простых скамьи, обтянутых кожей, горела лампада, судя по запаху, на свином сале, а на столе стояло блюдо с недоеденными смоквами и большие весы. Здесь все было настолько обыкновенно, что можно было подумать, что Аману только что приснился зал с девами, и его желания тоже были лишь лунным наваждением.
Аман облокотился на спинку лавки, с удовольствием выпятив живот, потому что так ему было проще бороться с бурлением в чреве. Вонючая копоть, которая шла от светильника, каким-то образом помогала ему сейчас собраться с духом.
"Быстрей начну - быстрей закончу, нечего тянуть осла за хвост", решил про себя Аман.
- Нас здесь никто не сможет услышать? - спросил он на всякий случай, хотя дверь была плотно закрыта, а комната была настолько мала, что в ней при всем жеалнии никто не смог бы спрятаться.
Лунная жрица, не разжимая губ, покачала головой.
- Ха, а то ведь в стене есть мышы, а у мышей иногда бывают уши, хмыкнул Аман, откидывая с лица накидку.
Ему хотелось, чтобы разговор получился простецким, шутливым - глаза Синтары смотрели слишком уж строго, но было ясно, что она сразу же узнала царского везиря и слегка склонила голову.
- Мне известно, что ты здесь прячешь жену царя Артаксеркса, я желаю говорить о ней, - важно растягивая слова, произнес Аман.
- Я никого не прячу, - возразила верховная жрица. - Она сама попросилась в наш храм, выразив желание сделаться служительницей Сина, и уже проходит первые шаги посвящения. Если, конечно, речь идет о царице Астинь...
- О бывшей царице Астинь, - добавил Аман. - После указа она никогда больше не может быть царицей и царской женой, а тем более женой простого смертного.
- Она понимает это, раз пришла сюда, - пожала плечами жрица. - Но ни один муж и не сможет притронуться к той, кто пожелала стать возлюбленной нашего бога.
Кровь прилила к лицу Амана - ему вдруг пришло в голову, что все это время, пока он пялился на дев, и чуть не стонал от вожделения, Синтара могла наблюдать за ним и даже смеяться. Аман мог бы сейчас наброситься на насмешницу, которая сидела от него на расстоянии вытянутой руки. Настолько близко, что можно было бы схватить её за длинную шею, и сжать до хруста, чтобы глаза Синтары выкатились, словно две серебряные монеты, а изо рта пошли пузыри.
Мысль о том, что кто-то мог втайне над ним потешаться, была совершенно нестерпима для гордости Амана.
Но царский везирь только несколько раз незаметно разжал и снова сжал под столом пальцы, подавляя в себе дикий соблазн, хотя от напряжения к его горлу подкатила неприятная кислятина, а в животе стало ещё более дурно. Может быть, поэтому следующие слова везиря прозвучали почти что просительно, по крайней мере - тихим, дрожащим голосом:
- Наш царь, великий Артаксеркс, жестоко страдает после указа об Астинь. Он мечется по дворцу, как лев, и придворные лекари сильно опасаются за его здоровье. Как бы у нашего царя вообще не разорвалось в одночасье сердце, такое иногда случается от больших переживаний. Но я лучше всех знаю царя, и знаю, как ему помочь. Это проще, чем многие думают, совсем просто...
- Просто? - удивилась Синтара.
- Пока Астинь находится близко от дворца, в этом храме, царь все равно будет вспоминать про нее, думая, что её можно ещё вернуть или хотя бы тайно призвать на ложе. Астинь должна уехать в более недоступное место, и тогда наш царь успокоится и избавится от своей болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101