Еще Мардоний, лучший полководец Ксеркса, отмечал в своих донесениях эту особенность островитян, но сейчас она сделалась ещё более явной и угрожающей.
Артаксеркс был вовсе не намерен отпускать безнакананно из своих рук Инара и мятежников, поэтому приказал своим людям окружить со всех сторон злополучный остров и взять мятежников в осаду. Инар продержался на острове больше года, и только египетским богам было известно, где он столько времени находил продовольствие, оружие и силы для сопротивления воинам Мегабиза. За все это время ни один из мятежников не покинул крепость, чтобы показать врагам тайные подступы к острову, ни один из воинов не переметнулся к персам, хотя те обещали всякому сохранитьжизнь, и сулили за донесения ценные подарки.
Но Артаксеркс все равно придумал, достать Инара своей рукой - не зря все же греки прозвали его "долгоруким"! Царь приказал построить дамбу, которая соединила бы остров с материком, и тогда крепость можно было взять приступом при помощи осадных машин. Наконец, после долгих строительных работ, а потом применения разрушительных машин, персидской армии все же удалось захватить большую часть восставших, а главное - взять в плен Инара и казнить его прилюдно на площади, как главного заговорщика.
Больше всего на свете Артаксеркс ненавидел заговорщиков и мятежников, и научился расправляться с ними без пощады, иногда только по подсказке тайных шептунов, без излишних долгих разбирательств.
Письмо, которое пришло сегодня в Сузы из Сирии от тайного "ока и уха царя", принесло поистине ошеломительную новость - в сатрапии Мегабиза вспыхнул мятеж, и устроил его никто другой, как сам Мегабиз, наместник и лучший друг Артаксеркса.
- Оказывается, я кормил с руки шакала, - сказал Артаксеркс, едва узнав об этой новости. - Еще один захотел стать выше меня, теперь Мегабиз, которого я считал вернее верного.
Доносчик, который по давней договоренности не подписывал пиьмо своим именем, но прилагал в конце печать, полученную из рук царя и известную только владыке, сообщал, что Мегабиз настолько возгордился победой в Египте, что объявил себя царем в своей сатрапии. И даже взялся изгонять из своих мест воинов Артаксеркса, уже нанеся его армии два серьезных поражения.
"Царь мой, во веки живи! Мегабиз сидит высоко на престоле, и говорит, что он и есть настоящий царь, потому что умеет воевать лучше Артаксеркса. Кто не признает его слова, тот будет на куски изрублен, и дом его обратится в развалины. Но кто станет называть Мегабиза царем персидским, тот получит награды и великие почести", - сообщал в послании проверенный человек, но Артаксерксу почудилось, что в тоне доносчика тоже скрывались злорадство, и тайная насмешка над его глупой доверчивостью.
"А все же прав был когда-то старый князь мидийский, Мемухан, предупреждавший держать ухо востро против чересчур старательных сатрапов, вспомнил Артаксеркс. - Мне нужно лучше слушать, что говорят советники и особенно - старейшины. Прежде чем решить, как поступить с изменником Мегабизом, следует поговорить с другими людьми".
- Какие ещё известия имеются у нас на сегодня? - спросил Артаксеркс примолкшего Зефара, давая ему понять, что пока не готов продиктовать ответ по поводу отпадения Мегабиза.
В следующем письме тоже содержалось весьма неприятное сообщение о том, что греки, мгновенно откуда-то прознав о мятеже и воцарении Мегабиза, тут же направили свои корабли к берегам Кипра, чтобы во время внутренних распрей между царем и его страпом успеть отвоевать обратно свой остров. И как только они успели узнать о случившемся быстрее, чем Артаксеркс? Хорошо бы выяснить бы, кто так быстро и за какие деньги доставлял им такие сведения?
"Выходит, мне нельзя пока ссориться с Мегабизом, хотя тот и достоин худшего из наказаний. Нужно попробовать подкупить его золотом, чтобы он сначала помог мне отвоевать Кипр, а там посмотрим", - почти спокойно подумал Артаксеркс, и приказал Зефару приступить к оглашению следующего послания.
Оно оказалось ничем не лучше. Один из персидских военачальников, начавших завоевательный поход против кочевых племен на севере, сообщал в письме о своих неудачах и просил Артаксеркса прислать ему на помощь новое войско, желательно из конников и лучников.
Нужно было ещё подумать - тратить ли сейчас силы на диких кочевников или пока не распыляться? Артаксеркс прекрасено помнил, что даже Кир Великий, сумевший подчинить своей власти сотни разных народов, в возрасте почти семидесяти лет погиб во время похода именно на кочевое племя массагетов. А ведь военоначальник, написавший это слезное письмо, ни в какое сравнение не шел с великим из великих пресидских царей.
Ведь вот и Дарий тоже в свое время сделал попытку захватить кочевые степи, весьма довольный тем, что многие племена и греческие города на южном берегу Черного моря без спротивления сдались в его руки. Но со скифами у него ничего не получилось: хоть дикари и не стали вступать в открытые сражения с многотысячной армии Дария, но они устроили ещё более страшную войну "выжженой земли". Легкие на подъем, скифы отступали, угоняя с собой скот, сжигая траву и засыпая источники воды землей, и изнурительной погоне за кочевниками не было ни конца, ни края. По ночам маленькие отряды скифов подкрадывались к войску и вырезали персидских воинов целыми палатками, так что скоро великое войско стало таять на глазах подобно озеру под лучами чересчур палящего солнца - сначала с краев, а потом уже подбираясь и к самой сердцевине. Даже непобедимый Дарий в конце-концов не выдержал такого испытания и отступил, после чего признавался, что скифский поход остался в его памяти, как самое трудное и бессмысленное из всех его военных предприятий.
Получалось, что на севере словно бы существовал какой-то невидимый предел, который не следовало переступать персам, и сегодняшнее письмо лишний раз доказывало, что с прежних времен ничего не переменилось.
"Пусть сам выкручивается, как знает, - решил про себя Артаксеркс. - Я сообщу ему, что послал на север конников, а сам лучше направлю войско к островам. Но пусть пока считает, что я ещё не получил его письма".
- Да, тучи сгущаются, - сказал вслух Артаксеркс. - Что у нас там еще? Читай дальше!
- Еще одно письмо, - сказал порядком и сам утомленный от таког обилия новостей Зефар. - Послание из Иудеи, от некого Рехума, царского советника. Оно тоже написано сирийскими буквами на сирийском языке.
- Читай, - поморщился Артаксеркс. - Читай про себя и перескажи своими словами, что он хочет. Там всегда пишут одно и тоже.
Артаксеркс уже и раньше получал немало похожих писем из Иудеи от Бишлама, Мифредата, Табеела, и прочих своих областеначальников, которым сильно не понравилось прибытие в Иудею каравана Ездры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Артаксеркс был вовсе не намерен отпускать безнакананно из своих рук Инара и мятежников, поэтому приказал своим людям окружить со всех сторон злополучный остров и взять мятежников в осаду. Инар продержался на острове больше года, и только египетским богам было известно, где он столько времени находил продовольствие, оружие и силы для сопротивления воинам Мегабиза. За все это время ни один из мятежников не покинул крепость, чтобы показать врагам тайные подступы к острову, ни один из воинов не переметнулся к персам, хотя те обещали всякому сохранитьжизнь, и сулили за донесения ценные подарки.
Но Артаксеркс все равно придумал, достать Инара своей рукой - не зря все же греки прозвали его "долгоруким"! Царь приказал построить дамбу, которая соединила бы остров с материком, и тогда крепость можно было взять приступом при помощи осадных машин. Наконец, после долгих строительных работ, а потом применения разрушительных машин, персидской армии все же удалось захватить большую часть восставших, а главное - взять в плен Инара и казнить его прилюдно на площади, как главного заговорщика.
Больше всего на свете Артаксеркс ненавидел заговорщиков и мятежников, и научился расправляться с ними без пощады, иногда только по подсказке тайных шептунов, без излишних долгих разбирательств.
Письмо, которое пришло сегодня в Сузы из Сирии от тайного "ока и уха царя", принесло поистине ошеломительную новость - в сатрапии Мегабиза вспыхнул мятеж, и устроил его никто другой, как сам Мегабиз, наместник и лучший друг Артаксеркса.
- Оказывается, я кормил с руки шакала, - сказал Артаксеркс, едва узнав об этой новости. - Еще один захотел стать выше меня, теперь Мегабиз, которого я считал вернее верного.
Доносчик, который по давней договоренности не подписывал пиьмо своим именем, но прилагал в конце печать, полученную из рук царя и известную только владыке, сообщал, что Мегабиз настолько возгордился победой в Египте, что объявил себя царем в своей сатрапии. И даже взялся изгонять из своих мест воинов Артаксеркса, уже нанеся его армии два серьезных поражения.
"Царь мой, во веки живи! Мегабиз сидит высоко на престоле, и говорит, что он и есть настоящий царь, потому что умеет воевать лучше Артаксеркса. Кто не признает его слова, тот будет на куски изрублен, и дом его обратится в развалины. Но кто станет называть Мегабиза царем персидским, тот получит награды и великие почести", - сообщал в послании проверенный человек, но Артаксерксу почудилось, что в тоне доносчика тоже скрывались злорадство, и тайная насмешка над его глупой доверчивостью.
"А все же прав был когда-то старый князь мидийский, Мемухан, предупреждавший держать ухо востро против чересчур старательных сатрапов, вспомнил Артаксеркс. - Мне нужно лучше слушать, что говорят советники и особенно - старейшины. Прежде чем решить, как поступить с изменником Мегабизом, следует поговорить с другими людьми".
- Какие ещё известия имеются у нас на сегодня? - спросил Артаксеркс примолкшего Зефара, давая ему понять, что пока не готов продиктовать ответ по поводу отпадения Мегабиза.
В следующем письме тоже содержалось весьма неприятное сообщение о том, что греки, мгновенно откуда-то прознав о мятеже и воцарении Мегабиза, тут же направили свои корабли к берегам Кипра, чтобы во время внутренних распрей между царем и его страпом успеть отвоевать обратно свой остров. И как только они успели узнать о случившемся быстрее, чем Артаксеркс? Хорошо бы выяснить бы, кто так быстро и за какие деньги доставлял им такие сведения?
"Выходит, мне нельзя пока ссориться с Мегабизом, хотя тот и достоин худшего из наказаний. Нужно попробовать подкупить его золотом, чтобы он сначала помог мне отвоевать Кипр, а там посмотрим", - почти спокойно подумал Артаксеркс, и приказал Зефару приступить к оглашению следующего послания.
Оно оказалось ничем не лучше. Один из персидских военачальников, начавших завоевательный поход против кочевых племен на севере, сообщал в письме о своих неудачах и просил Артаксеркса прислать ему на помощь новое войско, желательно из конников и лучников.
Нужно было ещё подумать - тратить ли сейчас силы на диких кочевников или пока не распыляться? Артаксеркс прекрасено помнил, что даже Кир Великий, сумевший подчинить своей власти сотни разных народов, в возрасте почти семидесяти лет погиб во время похода именно на кочевое племя массагетов. А ведь военоначальник, написавший это слезное письмо, ни в какое сравнение не шел с великим из великих пресидских царей.
Ведь вот и Дарий тоже в свое время сделал попытку захватить кочевые степи, весьма довольный тем, что многие племена и греческие города на южном берегу Черного моря без спротивления сдались в его руки. Но со скифами у него ничего не получилось: хоть дикари и не стали вступать в открытые сражения с многотысячной армии Дария, но они устроили ещё более страшную войну "выжженой земли". Легкие на подъем, скифы отступали, угоняя с собой скот, сжигая траву и засыпая источники воды землей, и изнурительной погоне за кочевниками не было ни конца, ни края. По ночам маленькие отряды скифов подкрадывались к войску и вырезали персидских воинов целыми палатками, так что скоро великое войско стало таять на глазах подобно озеру под лучами чересчур палящего солнца - сначала с краев, а потом уже подбираясь и к самой сердцевине. Даже непобедимый Дарий в конце-концов не выдержал такого испытания и отступил, после чего признавался, что скифский поход остался в его памяти, как самое трудное и бессмысленное из всех его военных предприятий.
Получалось, что на севере словно бы существовал какой-то невидимый предел, который не следовало переступать персам, и сегодняшнее письмо лишний раз доказывало, что с прежних времен ничего не переменилось.
"Пусть сам выкручивается, как знает, - решил про себя Артаксеркс. - Я сообщу ему, что послал на север конников, а сам лучше направлю войско к островам. Но пусть пока считает, что я ещё не получил его письма".
- Да, тучи сгущаются, - сказал вслух Артаксеркс. - Что у нас там еще? Читай дальше!
- Еще одно письмо, - сказал порядком и сам утомленный от таког обилия новостей Зефар. - Послание из Иудеи, от некого Рехума, царского советника. Оно тоже написано сирийскими буквами на сирийском языке.
- Читай, - поморщился Артаксеркс. - Читай про себя и перескажи своими словами, что он хочет. Там всегда пишут одно и тоже.
Артаксеркс уже и раньше получал немало похожих писем из Иудеи от Бишлама, Мифредата, Табеела, и прочих своих областеначальников, которым сильно не понравилось прибытие в Иудею каравана Ездры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101