— Пойдем-ка, я отведу тебя к врачу. Гарт с трудом сосредоточился.
— Я выгляжу так плохо?
— Похоже, ты в любой момент потеряешь сознание. Где боль? В груди? В руке? Гарт отрывисто засмеялся.
— Голова и сердце. Но это не сердечный приступ, Рольф. Просто приступ реальности, достаточно лишь взбодрить меня. — Он посмотрел на высокие темные окна, по которым текли капли дождя, и вдруг осознал, что продолжает говорить и не может остановиться. — Удивительно, как долго мы обманываем себя, когда давно могли бы прозреть? Мы видим и слышим то, что не совместимо с нами, но мы стараемся придать этому смысл, загнать в такую форму, какая выгодна вам, мы даже не позволяем идеям прикоснуться к мыслям потому, что они сложны, чтобы с ними согласиться, и слишком страшны, чтобы их принять. Я рассуждаю как психолог. Может быть, я неверно выбрал профессию. Бог знает, что я сделал ошибку в браке!
— Гарт, какого дьявола!
— Черт побери, Рольф, не обращай внимания на мой бред. У меня нет права обрушивать на тебя свои запоздалые разочарования. Я пойду прогуляюсь, кое-что обдумаю.
— В такой дождь? Но мы встретимся позже, за обедом?
— Не сегодня. Рольф, я подвел тебя. Прости. Лекция.
— Лекция была замечательная. Немного обрывиста в конце, но это не важно. Не можешь ли ты сказать, как взбодрить тебя? Иногда становится легче, если делишься с приятелем.
— Я не могу. Я даже не знаю — прав ли я. Может быть, в другое время… Я дам тебе знать. — Они пожали друг другу руки. — Я должен устроить другую лекцию.
— Забудь об этом. Я найду такси.
— Я сделаю это сам.
Такси не было. Все еще шел дождь. Пройдя несколько кварталов, Гарт спустился в метро. Он стоял на платформе, отталкиваемый пассажирами, которые спешили войти в поезд. Воздух пах влажной шерстью. Он не торопился, поэтому отступил.
Он мог и ошибаться. У него не было доказательств. Ученые при помощи доказательств настаивают на очевидном. Наблюдение контролируется экспериментами, документами, проверками. То, что с ним случилось во время лекции, — это внезапный поток света, как будто распахнули шторы, ослепивший его. Все совпадает: он был уверен, что она — Сабрина.
В вагоне не было пустого места. Покачиваясь, Гарт стоял в переполненном проходе, держась за металлический поручень с ременной петлей, похожей — отметил он про себя — то ли на веревку палача, то ли на слезу. Она его одурачила. Она обвела его вокруг пальца. Ученого, скрупулезного исследователя, заслужившего международное признание за умение безупречно проводить эксперименты и вести научную документацию. И он даже не заподозрил, что живет с сестрой-близнецом своей жены. Спит с сестрой своей жены. Он закрывал глаза на ее ошибки, убеждая себя, что она старается сделать их союз более счастливым; он вечно оправдывал ее, позволяя дурачить себя. Снова и снова он помогал ей дурачить себя, помогал и одновременно любил ее. Идиот.
В вестибюле отеля он замедлил шаг. Наконец в переполненном лифте, который останавливался на каждом этаже, до него дошел весь смысл произошедшего, и он скорчился, как от удара в живот. Его жена умерла.
— Вы будете выходить?
Гарт увидел, что двери лифта открыты на его этаже и какая-то девушка придерживает их рукой.
— Да, — хрипло произнес он и, откашлявшись, добавил: — Благодарю вас.
Она проследила взглядом, как он неверной походкой побрел по ковровой дорожке.
— О вас кто-нибудь позаботится?
— Да, спасибо. — Нет. У него никого не было, но это касалось его одного. Его и Сабрины.
Перед дверью в их комнату он привалился к стене. Его трясло, было трудно дышать. Он стоял точно зажатый в ледяных тисках и ждал, когда уймется дрожь. Мимо него проходили постояльцы с удивленными лицами. Официант катил тележку с напитками и закусками. Гарт услышал, что за дверью зазвонил телефон и к нему подошли. Значит, она ждала его. Он должен увидеть ее. В конце концов, он мог ошибаться, хотя надежда была бесконечно мала и ненаучна. Он вставил ключ в замок и вошел. Сабрина, съежившись, сидела в кресле у окна. От света лампы ее волосы казались особенно золотистыми, а кожа бледно-прозрачной. Она выглядела хрупкой и уязвимой, и Гарт инстинктивно протянул к ней руки. Нет! Что-то остановило его, и он так и остался у двери, а Сабрина сказала:
— Звонил Рольф, интересовался, как ты.
Увидев выражение его лица, она замолчала. Сабрина догадывалась, что он знает правду. Она поинтересовалась, как он раскрыл это. Ее глупое поведение в лаборатории днем, какая-то другая ошибка или же просто аналитическое мышление все сопоставило? Какая разница? Было слишком поздно что-то менять.
Она была напугана, но вместе с тем почувствовала непонятное облегчение. Она не могла ничего объяснить. Она была не в состоянии признаться ему, но она хотела, чтобы он объяснил ей, она хотела уйти так, чтобы между ними осталась правда, а не нагромождение лжи…
Повисло тягостное молчание. Она колебалась, никто не решался произнести слов, которые бы навсегда изменили их жизнь. Наконец Гарт подошел к торшеру и включил его.
— Не надо недомолвок. У нас уже достаточно их было, не правда ли, Сабрина?
На этот раз ее имя прозвучало из его уст странно. Чужое имя. Чужое не для нее. Чужое для Гарта.
— Ну? — спросил он, в его голосе прозвучала отчаянная надежда на то, что он, возможно, и ошибается.
— Нет, — сказала она так тихо, что ему пришлось прислушаться. — Ты не ошибаешься.
— Сабрина?
— Да. Он резко развернулся и зашагал по комнате, не глядя на нее.
— Что это было, игра? Ты захотела немного поиграть в домохозяйку, тебе понадобилась уже созданная семья, простаки, которые подыгрывали бы тебе и позволяли дурачить себя? Жизнь в Лондоне была скучной, и поэтому ты велела своим богатым друзьям держать для себя позиции, а сама тем временем играла в бедность? Никакого разнообразия, не так ли, для того, чтобы время проходило более…
— Гарт, замолчи, пожалуйста, замолчи, это неправда! Ничто из этого…
— И профессор, строгий профессор старается и добивается благосклонности леди Сабрины Лонгворт, в то время как она одурачивает его. Величайшая глупость, которая только возможна.
— Пожалуйста, нет!
Он отбросил чемодан в сторону.
— Зачем же леди Сабрине это понадобилось? Что она хотела? Всего лишь поиграть в домохозяйку? Вероятно, нет. Она желала чего-то большего. Что же это могло быть? — Он присел на край дивана около Сабрины. — Могло ли это быть, могло, вероятно, быть то, что она желала показать своей сестре, что может быть домохозяйкой? Не так ли? Леди Лонгворт, которой наскучили ее богатые друзья, решила показать своей сестре, что нет ничего, чего бы она не могла сделать. Она уже обскакала свою сестру во всем — деньги, успех, дружба, любовники… Боже мой… — Он запнулся и отсутствующим взглядом посмотрел на свои руки, поворачивая их, словно хотел убедиться, что в них ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162