Она обставляла посольства, носилось по всей Европе на аукционы, ездила по загородным усадьбам обустраивать новые помещения, даже летала в Нью-Йорк за покупками для клиентов, где Стефании пару раз довелось с ней встретиться. И, несмотря на все это, Сабрина сохранила трепетную миловидность, в то время как Стефания, сидя дома в Эванстоне, поблекла и потускнела. Сабрина обняла сестру за плечи.
— У тебя совсем не остается времени? Неужели вы с Гартом даже в теннис больше не играете?
— Сто лет уже. Он просил иногда, но я вечно занята то по дому, то с детьми. В итоге Гарт стал регулярно поигрывать с друзьями. Они умолкли и смотрели на свои отражения.
— Как же все так внезапно? — спросила Сабрина.
— Не внезапно. Весь последний год. Так все и покатилось.
— Но ты мне не говорила, что год для тебя выдался тяжелый.
— Я не знала, что сказать. — Мир ее был столь хрупок, что она боялась, как бы от неосторожных слов он просто не рассыпался. Пенни и Клифф подросли, и она их почти не видела; Гарт целиком ушел в работу. Стефания открыла свое дело по торговле недвижимостью в пригородах на северном побережье. Сначала все пошло настолько здорово, что она едва поспевала, а потом так же неожиданно все за стопорилось.
— А как дела с торговлей недвижимостью? — спросила Сабрина. Стефания так и подпрыгнула.
— Я как раз думала… Неважные дела.
Стефания продолжила раскладывать вещи, а Сабрина села на подлокотник кресла.
— Но у тебя ведь все хорошо получалось. И дело свое ты знаешь.
— Я разбираюсь в домах и интерьерах, но не в людях, которые в них живут. Хорошо тебе — скажешь миссис такой-то, что эта супница не середины, а начала девятнадцатого века, — и впариваешь ее за сто девяносто пять вместо ста пятнадцати. Я успею переодеться к ленчу? — Сабрина кивнула. — А я себя неуютно чувствую, когда приходится разочаровывать людей. Я сразу отступаю и говорю им, что перепроверю, а они потом думают, что я плохо знаю свое дело. Этот свитер с юбкой пойдут? Я неловко себя чувствую.
— Отлично смотрится. Мы до вечера никуда не пойдем.
— До вечера?
— Будет спектакль, а потом банкет в честь автора и труппы.
— Сабрина, я не пойду. Мне надеть нечего.
— Можешь взять у…
— Уже не могу. Раньше хорошо было, а теперь я на два размера больше.
— Подыщем что-нибудь. Я думала, тебе захочется познакомиться с моими друзьями, посмотреть Лондон.
— Конечно. Только вот…
— Стефания. Мы сделаем так, как ты захочешь. Давай поедим, а потом обо всем переговорим. Только скажи мне сразу, что у тебя еще стряслось за этот год.
Они спускались по лестнице.
— Очень странный был год. Все было как-то не так, и я просто махнула рукой. Но как далеко все зашло, я поняла только сегодня. Сабрина замялась.
— А Гарт? Стефания пожала плечами.
— А что Гарт? Он весь в работе, из лаборатории не вылезает, вступил в какой-то комитет у себя на факультете, консультирует студентов, а ночью — снова в лабораторию.
На круглом столе, стоящем в гостиной у окна, миссис Тиркелл накрыла обед на двоих. Был суп из устриц, салат, белое вино, зимние груши…
— Но ведь в теннис можно играть не только с Гартом, — сказала Сабрина, когда они уселись за стол. — Что — бы прическу сделать, да и просто за собой последить, он тоже не нужен. Подумала бы немного о себе.
— А какая разница? Нет, то есть мне не нравится, что я так выгляжу, но ведь мы и не ходим никуда, где хотя бы требуется прилично одеваться, так, к друзьям, в кино иногда. А если хочешь на самом деле узнать про Гарта, то я и не помню, когда он в последний раз на меня посмотрел. А Пенни с Клиффом — так им десять и одиннадцать, они целиком поглощены собой. Я для них как шкаф, который надо обойти, когда бежишь по своим делам. Какое им дело, что я растолстела? Извини, мне грешно скулить. У нас чудесная семья, я их люблю, и дома у меня лучше, чем у многих. Мы почти не ссоримся. Но вот насколько я понимаю, Сабрина, одно плохо — всем на всех наплевать, по правде говоря. Из-за этого-то и желания никакого нет затевать всякие диеты, физкультуру и покупать новые вещи.
— Мне не наплевать, — возразила Сабрина. — Потому что ты к себе несправедлива. Если Гарт чокнулся настолько, что не обращает на тебя внимания, то тебе сам Бог велел удвоить усилия. Стефания посмотрела на сестру и недоверчиво покачала головой.
— Я так зашиваюсь по дому, что совершенно забываю, как хорошо бывает с тобой. Почему я так долго не приезжала в Лондон?
— Ты говорила, денег нет, а мне платить за билет не позволяла.
— Конечно, а то можно было взять в привычку позволять тебе за меня расплачиваться, а от этого никому пользы бы не было. Но если Гарт почаще будет принимать приглашения на европейские конференции, то я часто буду тут бывать, к тому же за полцены. Фактически я вовсе могу переехать. Я же тебе говорила, что ты воплотила в реальность дом моей мечты?
— Извини, — сказала Сабрина Майклу Бернарду, когда Брайан вручил ей корреспонденцию. Она пробежала глазами список. — Да — Оливии Шассон; нет — Питеру и Розе Рэддисон. Да — герцогине, но сообщите ей, что приступить я смогу не раньше следующего месяца, если не в августе; нет — Николсу и Амелии Блакфорд, но скажите, что я рада буду заехать на уик-энд в следующем месяце, когда все успокоится. Так, Антонио говорит в восемь, а не в восемь тридцать? Ладно. После того как с этим разберетесь, почему бы вам не пойти домой? Я закрою. Она снова повернулась к Майклу.
— О чем мы?
— Да говорили о той газетной истории. Я при тебе себя просто бездельником чувствую. У вас всегда десять дел разом делается?
— В последнее время всегда. Невероятно, правда?
— Самое невероятное — это ты. Сама же знаешь, мы эту историю по всей Европе раскапывали, и везде только и слышно о тебе и «Амбассадоре».
Сабрина глубоко вздохнула. Это Майкл-то ей рассказывает. Старый друг. Еще со времен колледжа, когда он начал жить с Джолнг Фэнтом, стоило ей вспомнить о них, как она чувствовала себя уже не так одиноко — будто была членом их маленькой семьи. А теперь они пишут вместе, и, рыская по миру в поисках материалов для своих статей, то появляются на ее горизонте, то исчезают. Она много месяцев ничего о них не слышала, и тут Майкл объявился, чтобы узнать подоплеку волны подделок международного масштаба, захлестнувшей небольшие галереи, о которых они готовили статью.
Джоли с Майклом были единственными друзьями Сабрины, которым, как и ей, приходилось зарабатывать себе на жизнь, и с ними она позволяла себе расслабиться, проявить свой энтузиазм, чего никак не могла себе позволить в обществе богатых клиентов и друзей, которые ожидали от нее такого же, как у них, пренебрежения к деньгам.
— Ты на самом деле слышал об «Амбассадоре» за границей? Интересно. На той неделе были звонки из Парижа и Брюсселя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— У тебя совсем не остается времени? Неужели вы с Гартом даже в теннис больше не играете?
— Сто лет уже. Он просил иногда, но я вечно занята то по дому, то с детьми. В итоге Гарт стал регулярно поигрывать с друзьями. Они умолкли и смотрели на свои отражения.
— Как же все так внезапно? — спросила Сабрина.
— Не внезапно. Весь последний год. Так все и покатилось.
— Но ты мне не говорила, что год для тебя выдался тяжелый.
— Я не знала, что сказать. — Мир ее был столь хрупок, что она боялась, как бы от неосторожных слов он просто не рассыпался. Пенни и Клифф подросли, и она их почти не видела; Гарт целиком ушел в работу. Стефания открыла свое дело по торговле недвижимостью в пригородах на северном побережье. Сначала все пошло настолько здорово, что она едва поспевала, а потом так же неожиданно все за стопорилось.
— А как дела с торговлей недвижимостью? — спросила Сабрина. Стефания так и подпрыгнула.
— Я как раз думала… Неважные дела.
Стефания продолжила раскладывать вещи, а Сабрина села на подлокотник кресла.
— Но у тебя ведь все хорошо получалось. И дело свое ты знаешь.
— Я разбираюсь в домах и интерьерах, но не в людях, которые в них живут. Хорошо тебе — скажешь миссис такой-то, что эта супница не середины, а начала девятнадцатого века, — и впариваешь ее за сто девяносто пять вместо ста пятнадцати. Я успею переодеться к ленчу? — Сабрина кивнула. — А я себя неуютно чувствую, когда приходится разочаровывать людей. Я сразу отступаю и говорю им, что перепроверю, а они потом думают, что я плохо знаю свое дело. Этот свитер с юбкой пойдут? Я неловко себя чувствую.
— Отлично смотрится. Мы до вечера никуда не пойдем.
— До вечера?
— Будет спектакль, а потом банкет в честь автора и труппы.
— Сабрина, я не пойду. Мне надеть нечего.
— Можешь взять у…
— Уже не могу. Раньше хорошо было, а теперь я на два размера больше.
— Подыщем что-нибудь. Я думала, тебе захочется познакомиться с моими друзьями, посмотреть Лондон.
— Конечно. Только вот…
— Стефания. Мы сделаем так, как ты захочешь. Давай поедим, а потом обо всем переговорим. Только скажи мне сразу, что у тебя еще стряслось за этот год.
Они спускались по лестнице.
— Очень странный был год. Все было как-то не так, и я просто махнула рукой. Но как далеко все зашло, я поняла только сегодня. Сабрина замялась.
— А Гарт? Стефания пожала плечами.
— А что Гарт? Он весь в работе, из лаборатории не вылезает, вступил в какой-то комитет у себя на факультете, консультирует студентов, а ночью — снова в лабораторию.
На круглом столе, стоящем в гостиной у окна, миссис Тиркелл накрыла обед на двоих. Был суп из устриц, салат, белое вино, зимние груши…
— Но ведь в теннис можно играть не только с Гартом, — сказала Сабрина, когда они уселись за стол. — Что — бы прическу сделать, да и просто за собой последить, он тоже не нужен. Подумала бы немного о себе.
— А какая разница? Нет, то есть мне не нравится, что я так выгляжу, но ведь мы и не ходим никуда, где хотя бы требуется прилично одеваться, так, к друзьям, в кино иногда. А если хочешь на самом деле узнать про Гарта, то я и не помню, когда он в последний раз на меня посмотрел. А Пенни с Клиффом — так им десять и одиннадцать, они целиком поглощены собой. Я для них как шкаф, который надо обойти, когда бежишь по своим делам. Какое им дело, что я растолстела? Извини, мне грешно скулить. У нас чудесная семья, я их люблю, и дома у меня лучше, чем у многих. Мы почти не ссоримся. Но вот насколько я понимаю, Сабрина, одно плохо — всем на всех наплевать, по правде говоря. Из-за этого-то и желания никакого нет затевать всякие диеты, физкультуру и покупать новые вещи.
— Мне не наплевать, — возразила Сабрина. — Потому что ты к себе несправедлива. Если Гарт чокнулся настолько, что не обращает на тебя внимания, то тебе сам Бог велел удвоить усилия. Стефания посмотрела на сестру и недоверчиво покачала головой.
— Я так зашиваюсь по дому, что совершенно забываю, как хорошо бывает с тобой. Почему я так долго не приезжала в Лондон?
— Ты говорила, денег нет, а мне платить за билет не позволяла.
— Конечно, а то можно было взять в привычку позволять тебе за меня расплачиваться, а от этого никому пользы бы не было. Но если Гарт почаще будет принимать приглашения на европейские конференции, то я часто буду тут бывать, к тому же за полцены. Фактически я вовсе могу переехать. Я же тебе говорила, что ты воплотила в реальность дом моей мечты?
— Извини, — сказала Сабрина Майклу Бернарду, когда Брайан вручил ей корреспонденцию. Она пробежала глазами список. — Да — Оливии Шассон; нет — Питеру и Розе Рэддисон. Да — герцогине, но сообщите ей, что приступить я смогу не раньше следующего месяца, если не в августе; нет — Николсу и Амелии Блакфорд, но скажите, что я рада буду заехать на уик-энд в следующем месяце, когда все успокоится. Так, Антонио говорит в восемь, а не в восемь тридцать? Ладно. После того как с этим разберетесь, почему бы вам не пойти домой? Я закрою. Она снова повернулась к Майклу.
— О чем мы?
— Да говорили о той газетной истории. Я при тебе себя просто бездельником чувствую. У вас всегда десять дел разом делается?
— В последнее время всегда. Невероятно, правда?
— Самое невероятное — это ты. Сама же знаешь, мы эту историю по всей Европе раскапывали, и везде только и слышно о тебе и «Амбассадоре».
Сабрина глубоко вздохнула. Это Майкл-то ей рассказывает. Старый друг. Еще со времен колледжа, когда он начал жить с Джолнг Фэнтом, стоило ей вспомнить о них, как она чувствовала себя уже не так одиноко — будто была членом их маленькой семьи. А теперь они пишут вместе, и, рыская по миру в поисках материалов для своих статей, то появляются на ее горизонте, то исчезают. Она много месяцев ничего о них не слышала, и тут Майкл объявился, чтобы узнать подоплеку волны подделок международного масштаба, захлестнувшей небольшие галереи, о которых они готовили статью.
Джоли с Майклом были единственными друзьями Сабрины, которым, как и ей, приходилось зарабатывать себе на жизнь, и с ними она позволяла себе расслабиться, проявить свой энтузиазм, чего никак не могла себе позволить в обществе богатых клиентов и друзей, которые ожидали от нее такого же, как у них, пренебрежения к деньгам.
— Ты на самом деле слышал об «Амбассадоре» за границей? Интересно. На той неделе были звонки из Парижа и Брюсселя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162