Но я не соглашусь. Я не могу быть такой женой, какую он хочет иметь. Но об этом я скажу ему сама, когда вернусь. Ты же тяни время. Говори, что тебе еще нужно подумать. Он столько ждал ответа от меня, что пусть чуть-чуть подождет ответа от тебя…
— Может, ты напишешь ему? — спросила Стефания. — Не думаю, что я смогу держать его на длинном поводке в течение целого месяца… Я не настолько изобретательна.
— Написать?.. А что? Ты права, пожалуй. Я пришлю письмо тебе, а ты уж переправь его со своего лондонского адреса. Сегодня же напишу. Получишь в начале следующей недели. Если он позвонит раньше, скажи, что тебе еще нужно несколько дней. Я думаю, он не станет давить. Будем надеяться…
Письмо Сабрины Стефания еще не получила, а на ужин с Антонио уже согласилась. Ему нравилось небрежно болтать и смотреть на нее. И сама Стефания неожиданно для самой себя в карман за словом в этот вечер не лезла. Когда он попросил ее поделиться своими впечатлениями о поездке в Китай, она легко и остроумно рассказала о господине Су, о терракотовых воинах, похороненных в императорском склепе в Сиане, о домах на сваях на реке Ли и орхидеях в саду Кантона. Антонио поинтересовался крестьянами, и она поведала ему о том немногом, что знала. Ее скудная информация не могла удовлетворить его любопытство.
— Поезжай туда сам, — предложила Стефания. — Чудесно проведешь время.
— Поедем вместе, — твердо произнес он. — Мы поедем вместе и вместе чудесно проведем время.
Он подал знак официанту, чтобы тот принес коньяк. Подняв рюмку, Антонио углубился в длинную гуаранийскую легенду о поисках редких драгоценностей, которые, кажется, имели какое-то отношение к поискам любви. Стефанию не интересовала легенда, она прислушивалась к густому звуку его голоса. Ей было приятно находиться в компании Антонио.
В уютных сумерках салона его машины Стефания вздохнула и откинула голову на спинку сиденья.
— Как твой магазин? — спросил Антонио. — Все идет нормально?
— Да, — пробормотала она устало. — Нормально.
— А твои друзья-газетчики?
— Что?
— Они ведь не опубликовали свою историю. Я попросил знакомых прислать мне ее в Бразилию, но статью не напечатали. Они что, передумали?
— Нет, — вынужденно выходя из состояния расслабленности ответила Стефания. К ней вернулась осторожность, которая в последние дни стала уже привычной. Она не имела ни малейшего понятия, ни о своих «друзьях-газетчиках», ни об их ненапечатанной истории. Но надо было что-то говорить. — Публикацию отложили на два месяца, — уверенно ответила она.
— А, прекрасно! Значит, пусть пока Оливия продолжает думать, что ее мейсенский аист — произведение искусства. А у меня есть время помочь тебе.
— Не надо, — тут же произнесла она, запоминая полученную информацию, которую необходимо было обдумать позже. Затем, из-за того, что он был к ней добр в течение всего вечера и потому что она не хотела его расстраивать, Стефания прибавила: — Подождем несколько недель.
— Сколько тебе будет угодно, моя Сабрина. Но не советую ждать слишком долго. Я ведь забочусь только и исключительно о тебе и твоем благополучии.
— Спасибо, — тепло ответила Стефания и еще раз удивленно подумала о той небрежности, с которой ее сестра относится к такому идеальному кавалеру.
Она стала смотреть в окно машины на магазины и дома, мимо которых они проезжали. Дорога была незнакома. Она решила, что он везет ее домой другим путем. Но не стала ничего спрашивать, потому что вовремя вспомнила, что она — леди Лонгворт, для которой Лондон родной дом и которая знала эту дорогу.
Она обдумывала, как сказать ему при прощании на Кэдоган-сквер, чтобы он не беспокоил ее звонками до получения письма, когда машина вдруг свернула на спиралевидную подъездную дорожку, огибавшую гладкий современный дом. Как только они остановились, к машине подбежал швейцар в ливрее.
— Уберите машину, — распорядился Антонио.
— Да, сэр, — ответил швейцар и открыл дверцу с той стороны, где сидела Стефания. Она не двинулась с места. Его дом. А значит, и его постель. Господи, и как она сразу не догадалась, что он везет ее к себе? Видимо, потому что ей и в голову не приходила мысль, что он хочет уложить ее в свою постель. Сабрина и Антонио, несомненно, были любовниками. Но если говорить о Стефании Андерсен, то за всю свою жизнь она спала только с одним мужчиной — своим мужем.
— Сабрина, — донесся голос Антонио. Она ясно уловила в его тоне нотки нетерпения.
— Я думала, ты везешь меня домой, — сказала она, глядя на швейцара, который стоял у дверцы и тянул к ней руку. Она чувствовала себя последней дурой. Антонио решительно обошел вокруг машины, оттеснил слугу в сторону и, взяв ее за руку, властно вытащил из машины.
— Ты прекрасно видела, куда мы едем, и не остановила меня! Ну что за игры? Не разыгрывай меня!
— Никаких игр я не разыгрываю! — резко ответила она, взбешенная столь бесцеремонным обращением своего кавалера. Впрочем, она злилась и на свою глупость. — Я не думала, что обязана внимательно следить за дорогой! — ледяным голосом сказала Стефания. — Я не думала, что у тебя хватит наглости привезти меня к себе, не узнав предварительно моего мнения…
Она запнулась, увидев на лице швейцара живейшее любопытство. За его спиной, через улицу, виднелись деревья небольшого парка.
— Пойдем погуляем несколько минут? — предложила она Антонио и, не дожидаясь ответа, повернулась к швейцару: — Ни в коем случае не убирайте машину.
— Карамба!!! — пробормотал сквозь зубы Антонио и, опять взяв ее за руку, потащил к парку. — Не трогай машину, — бросил он через плечо.
В тени деревьев Стефания вырвала свою руку.
— Ты никогда себе такого не позволяла! — горячился Антонио. — Я не ожидал от тебя подобной выходки! Женщина, которая готовится стать моей женой, не должна вести себя так! Мы же договорились…
— Мы договаривались только об одном: что не будем встречаться ровно месяц! Ты вернулся до этого срока. Да, я согласилась с тобой поужинать, но я не давала согласия на что-либо другое!
— Ты надела мое ожерелье, ты улыбалась весь вечер, была милая, нежная, очаровательная. Тебе понравился ужин, о чем ты давала мне понять всеми возможными способами. Весь вечер ты стремилась развеселить меня. Ты уже забыла, что говорила сегодня о своей радости, если я в скором времени избавлю тебя от расхлебывания той каши, которую ты заварила в своей лавчонке…
— Лавчонка?! — задохнулась от ярости Стефания. Она даже остановилась. — Каша, которую я заварила?! Твои слова непростительно оскорбительны!
Стефания изумленно прислушивалась к своим же собственным чувствам. Ей следовало быть поосторожнее. Кто знает, может, Сабрина передумала и отказалась от мысли написать резкое и решающее письмо Антонио?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Может, ты напишешь ему? — спросила Стефания. — Не думаю, что я смогу держать его на длинном поводке в течение целого месяца… Я не настолько изобретательна.
— Написать?.. А что? Ты права, пожалуй. Я пришлю письмо тебе, а ты уж переправь его со своего лондонского адреса. Сегодня же напишу. Получишь в начале следующей недели. Если он позвонит раньше, скажи, что тебе еще нужно несколько дней. Я думаю, он не станет давить. Будем надеяться…
Письмо Сабрины Стефания еще не получила, а на ужин с Антонио уже согласилась. Ему нравилось небрежно болтать и смотреть на нее. И сама Стефания неожиданно для самой себя в карман за словом в этот вечер не лезла. Когда он попросил ее поделиться своими впечатлениями о поездке в Китай, она легко и остроумно рассказала о господине Су, о терракотовых воинах, похороненных в императорском склепе в Сиане, о домах на сваях на реке Ли и орхидеях в саду Кантона. Антонио поинтересовался крестьянами, и она поведала ему о том немногом, что знала. Ее скудная информация не могла удовлетворить его любопытство.
— Поезжай туда сам, — предложила Стефания. — Чудесно проведешь время.
— Поедем вместе, — твердо произнес он. — Мы поедем вместе и вместе чудесно проведем время.
Он подал знак официанту, чтобы тот принес коньяк. Подняв рюмку, Антонио углубился в длинную гуаранийскую легенду о поисках редких драгоценностей, которые, кажется, имели какое-то отношение к поискам любви. Стефанию не интересовала легенда, она прислушивалась к густому звуку его голоса. Ей было приятно находиться в компании Антонио.
В уютных сумерках салона его машины Стефания вздохнула и откинула голову на спинку сиденья.
— Как твой магазин? — спросил Антонио. — Все идет нормально?
— Да, — пробормотала она устало. — Нормально.
— А твои друзья-газетчики?
— Что?
— Они ведь не опубликовали свою историю. Я попросил знакомых прислать мне ее в Бразилию, но статью не напечатали. Они что, передумали?
— Нет, — вынужденно выходя из состояния расслабленности ответила Стефания. К ней вернулась осторожность, которая в последние дни стала уже привычной. Она не имела ни малейшего понятия, ни о своих «друзьях-газетчиках», ни об их ненапечатанной истории. Но надо было что-то говорить. — Публикацию отложили на два месяца, — уверенно ответила она.
— А, прекрасно! Значит, пусть пока Оливия продолжает думать, что ее мейсенский аист — произведение искусства. А у меня есть время помочь тебе.
— Не надо, — тут же произнесла она, запоминая полученную информацию, которую необходимо было обдумать позже. Затем, из-за того, что он был к ней добр в течение всего вечера и потому что она не хотела его расстраивать, Стефания прибавила: — Подождем несколько недель.
— Сколько тебе будет угодно, моя Сабрина. Но не советую ждать слишком долго. Я ведь забочусь только и исключительно о тебе и твоем благополучии.
— Спасибо, — тепло ответила Стефания и еще раз удивленно подумала о той небрежности, с которой ее сестра относится к такому идеальному кавалеру.
Она стала смотреть в окно машины на магазины и дома, мимо которых они проезжали. Дорога была незнакома. Она решила, что он везет ее домой другим путем. Но не стала ничего спрашивать, потому что вовремя вспомнила, что она — леди Лонгворт, для которой Лондон родной дом и которая знала эту дорогу.
Она обдумывала, как сказать ему при прощании на Кэдоган-сквер, чтобы он не беспокоил ее звонками до получения письма, когда машина вдруг свернула на спиралевидную подъездную дорожку, огибавшую гладкий современный дом. Как только они остановились, к машине подбежал швейцар в ливрее.
— Уберите машину, — распорядился Антонио.
— Да, сэр, — ответил швейцар и открыл дверцу с той стороны, где сидела Стефания. Она не двинулась с места. Его дом. А значит, и его постель. Господи, и как она сразу не догадалась, что он везет ее к себе? Видимо, потому что ей и в голову не приходила мысль, что он хочет уложить ее в свою постель. Сабрина и Антонио, несомненно, были любовниками. Но если говорить о Стефании Андерсен, то за всю свою жизнь она спала только с одним мужчиной — своим мужем.
— Сабрина, — донесся голос Антонио. Она ясно уловила в его тоне нотки нетерпения.
— Я думала, ты везешь меня домой, — сказала она, глядя на швейцара, который стоял у дверцы и тянул к ней руку. Она чувствовала себя последней дурой. Антонио решительно обошел вокруг машины, оттеснил слугу в сторону и, взяв ее за руку, властно вытащил из машины.
— Ты прекрасно видела, куда мы едем, и не остановила меня! Ну что за игры? Не разыгрывай меня!
— Никаких игр я не разыгрываю! — резко ответила она, взбешенная столь бесцеремонным обращением своего кавалера. Впрочем, она злилась и на свою глупость. — Я не думала, что обязана внимательно следить за дорогой! — ледяным голосом сказала Стефания. — Я не думала, что у тебя хватит наглости привезти меня к себе, не узнав предварительно моего мнения…
Она запнулась, увидев на лице швейцара живейшее любопытство. За его спиной, через улицу, виднелись деревья небольшого парка.
— Пойдем погуляем несколько минут? — предложила она Антонио и, не дожидаясь ответа, повернулась к швейцару: — Ни в коем случае не убирайте машину.
— Карамба!!! — пробормотал сквозь зубы Антонио и, опять взяв ее за руку, потащил к парку. — Не трогай машину, — бросил он через плечо.
В тени деревьев Стефания вырвала свою руку.
— Ты никогда себе такого не позволяла! — горячился Антонио. — Я не ожидал от тебя подобной выходки! Женщина, которая готовится стать моей женой, не должна вести себя так! Мы же договорились…
— Мы договаривались только об одном: что не будем встречаться ровно месяц! Ты вернулся до этого срока. Да, я согласилась с тобой поужинать, но я не давала согласия на что-либо другое!
— Ты надела мое ожерелье, ты улыбалась весь вечер, была милая, нежная, очаровательная. Тебе понравился ужин, о чем ты давала мне понять всеми возможными способами. Весь вечер ты стремилась развеселить меня. Ты уже забыла, что говорила сегодня о своей радости, если я в скором времени избавлю тебя от расхлебывания той каши, которую ты заварила в своей лавчонке…
— Лавчонка?! — задохнулась от ярости Стефания. Она даже остановилась. — Каша, которую я заварила?! Твои слова непростительно оскорбительны!
Стефания изумленно прислушивалась к своим же собственным чувствам. Ей следовало быть поосторожнее. Кто знает, может, Сабрина передумала и отказалась от мысли написать резкое и решающее письмо Антонио?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162