Дженн тоже была в ужасе, но она точно знала, что нужно делать: она ради них обоих давно должна была это сделать...
Она села перед Робертом, на касаясь его, но достаточно близко, чтобы в случае необходимости подхватить. Он молча следил за ней, все еще раскачиваясь и обхватив себя руками, чтобы удержать боль внутри.
В его глазах был страх, раскаяние... тьма. Если она ошибется, ее неудача заставит пророчество сбыться... И он убьет ее, потому что не сможет остановить себя.
— Роберт, я хочу, чтобы ты точно выполнил все, что я скажу, — тихо начала Дженн, не сводя с Роберта глаз. — Я хочу, чтобы ты выпустил демона на свободу.
— Нет! — Роберт в ужасе отшатнулся. — Нет!
— Ты должен! Прошу тебя, Роберт, выпусти его! Я с ним справлюсь.
— Нет! Никогда! — И он снова обхватил себя руками и зажмурился, чтобы не видеть Дженн.
Нет, никогда он не сможет выпустить демона на свободу — не сможет, пока она тут, перед ним, так что демон ее уничтожит! Разве не это ему снилось? Разве не об этом говорило пророчество? О том, что ярость будет им управлять, как демон, и он убьет ее... Как может она просить о таком? Он пришел к ней за помощью, а она...
Боги, как же больно... его тошнит, голова кружится так, что невозможно сказать, где верх, где низ... только он уже лежит на полу, так что не упадет...
— Роберт! Послушай меня! Ты должен это сделать. Ты должен выпустить демона на свободу!
— Нет.
Дженн подползла ближе, он ощущал ее тепло, чувствовал ее дыхание на своем лице.
— Слушай, что я скажу, глупец! Ты должен это сделать. И ты должен примириться с пророчеством. Ты не можешь больше ему противиться! Борьба тебя убивает. Прошу тебя, прекрати! Ты нужен нам живым. Перестань сражаться с собой и сразись с Нэшем! Пожалуйста, Роберт! Просто прими пророчество. Отпусти демона. Я могу с ним совладать, как это все время делал ты. Пожалуйста, Роберт, умоляю тебя. Дай волю ярости.
— Нет! — Роберт попытался отстраниться, но неожиданно Дженн снова сжала ладонями его лицо, и Роберт открыл глаза. Синяя глубина ее глаз увлекла его в единственное место, где он когда-либо чувствовал умиротворение.
Дженн поцеловала его. Крепко. Долго. Увлекая его в глубину, пока он не растворился в этом синем взгляде, яростном и пристальном, бдительном и беспощадном.
«Дай ему волю, Роберт. Прими свою судьбу, как я принимаю свою».
Мир вокруг Роберта закачался, и демон рванулся к свободе. Поцелуй Дженн лишил Роберта возможности сопротивляться.
И тьму расколола молния.
Демон с ревом обрушился на нее, могучий и непокорный. Он рвал ее на части, оставляя нетронутой. Он сковал ее, но и освободил. Ослепляющая боль не помешала Дженн поразиться его страшной силе. Силе Роберта, который потратил жизнь на обуздание такой мощи, его несгибаемой воле в противостоянии тому, что он больше всего ненавидел. И еще он сделал так много для свободы своей страны, для Анклава, для своей семьи. Для нее, Дженн.
И хотя волна тьмы заливала ее, как и Роберта, она сумела отстраниться от боли, потому что это была не ее боль. Она могла разделять страдание, но не позволяла ему ее уничтожить.
Дженн съежилась на полу, по ее лицу текли слезы. Она дрожала, но оставалась невредимой. Как и Анклав.
— Дженн! Дженн! Скажи мне что-нибудь! Ты ранена? Дженни, пожалуйста!
Руки Роберта гладили ее лицо, поддерживали, приподнимали, чтобы она смогла удобно опереться о кровать. Дженн с улыбкой пыталась вытереть слезы, но ее руки все еще слишком сильно дрожали.
— Прости, я не хотела тебя напугать. Я просто не ожидала... Дженн подняла глаза, собираясь успокоить Роберта, но умолкла, увидев цвет его глаз. Сияющая зелень, которая всегда так ее восхищала, вернулась. Дженн заглянула глубже, туда, где обитал демон.
Он исчез. Дженн не могла обнаружить и следов чудовища.
Однако такое она уже однажды видела: в тот день, когда Роберт утратил власть над демоном и произнес Слово Уничтожения в Элайте.
В тот день, когда родился Эндрю...
Только тогда он утратил власть... А сейчас, когда он отпустил демона по доброй воле, будет ли все иначе? Роберт все еще встревожено хмурился.
— Ты не ранена? Нигде? Может быть, я...
— Нет, я ничуть не пострадала. Честно. Просто все еще потрясена.
— Я принесу тебе вина. Где?..
— На столике у постели кружка, которую я не допила. Роберт стремительно повернулся, схватил кружку и поднес к губам Дженн.
— Тебе лучше?
— Спасибо.
— Я принесу еще.
— Нет, подожди. — Дженн схватила его за руку, заставив его повернуться к себе лицом. — Как насчет тебя? Что ты чувствуешь?
Роберт отвел глаза. Он оглянулся на дверь, потом посмотрел на свои руки, потом наконец взглянул на Дженн. Несколько мгновений он оставался совершенно неподвижен, Дженн слышала только его дыхание. Когда его рука поднялась, чтобы вытереть ее слезы, Дженн ощутила внутреннюю дрожь. Она ведь поцеловала его! Поцеловала, зная, что это сделает их связь неразрывной, заставит его...
— Я должен знать, Дженни, — прошептал Роберт. Глаза его снова потемнели и блестели странным блеском. — Прости, но я должен знать, чтобы...
Времени на то, чтобы ответить, он ей не дал. Роберт наклонился, сжав в ладонях ее лицо, чтобы она не могла отвернуться, не могла больше притворяться, не могла лгать...
Этот поцелуй так отличался от того, другого... В лесу он что-то ей навязывал, заставлял ее расплатиться за что-то... Теперь же она чувствовала его нежность и сердечную боль, зрелость и желание. Нет, солгать она не могла.
Ее руки помимо воли обвились вокруг его шеи, он, не раздумывая, прижал ее к себе. Дженн соскользнула на пол, увлекая его с собой, чувствуя теплоту и страсть, которые только Роберт мог ей подарить.
В этот момент Дженн казалось, что раны ее давно зажили. Ома откинулась назад, ловя ртом воздух, потом спрятала лицо на плече Роберта, чтобы он не видел ее румянца, ее ответной страсти, всепоглощающего облегчения от того, что он снова с ней.
— Ты все-таки любишь меня, — прошептал Роберт, касаясь губами ее волос. В голосе его звучали радость и изумление. — Ты все-таки любишь меня.
Он поцеловал ее снова, на этот раз более долгим поцелуем, словно нуждался в подтверждении чего-то, потом отстранился и посмотрел на Дженн новыми глазами и медленно покачал головой. В голосе Роберта прозвучали стальные нотки: он не потерпел бы возражений ни единым словом:
— Никогда больше, Дженн. Ты слышишь? Никогда больше между нами не должно быть лжи — ради чего бы то ни было. Я этого не потерплю. Ты меня слышишь? Я люблю тебя, и ты любишь меня. Вот и все!
Дженн сама не знала, хочет ли она смеяться или плакать, поэтому стала делать то и другое одновременно. Цепи, которыми она сковала себя, упали, и она чувствовала легкость, едва ли не способность летать. Но как могла она обещать ему такое, не рассказав, чей сын Эндрю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144