что за бессмыслица, не станет же Роберт похищать...
«Скоро... весной... ты будешь знать, что делать...»
Руки Финлея упали, и он попятился, захлестнутый такой мощной волной ужаса и возбуждения, что он оказался не в состоянии думать, не то что говорить.
Роберт собирается использовать Эндрю.
О боги!
Финлей даже не сразу заметил какое-то движение: Дженн тянула Мику в лагерь, туда, где были их кони. Наконец очнувшись, Финлей вскинул руки.
— Подожди! Дженн, что ты делаешь?
— Что я делаю? — бросила Дженн; глаза ее сверкали. — Я собираюсь вернуть своего сына!
— Сына Роберта!
— Моего сына, Финлей! Роберт не может его забрать. Я собираюсь вернуть его! Я собираюсь помешать...
— Помешать чему? Помешать Роберту сделать то, что ты боишься сделать сама? — Финлей сделал шаг к ней, но поостерегся пытаться удержать на месте: Дженн буквально излучала страх и ярость. Стараясь говорить как можно более рассудительно, он продолжал: — Я ведь тебя предупреждал, еще когда Эндрю только родился.
— Прекрасно! Можешь мне не помогать. Я отправлюсь одна.
— Дженн! — На этот раз Финлей схватил ее за руку и развернул лицом к себе. — Ты же знаешь, что никогда не сумеешь их найти. Если Роберт не желает быть обнаруженным, это никому не удастся. Кровь Серинлета, прислушайся к голосу рассудка!
Дженн неподвижно стояла перед ним, судорожно хватая ртом воздух. Ее глаза говорили о ее чувствах более красноречиво, чем могли бы выразить слова. Потом наконец по щекам Дженн потекли слезы.
— Будь ты проклят! Проклят за то, что веришь ему! — Повернувшись к Мике, она бросила: — И будь ты проклят за то, что позволил захватить моего сына! Да ты, верно, еще и все разболтал? Ты всегда этого хотел!
— Нет. — Голос Мики выдал сжигающий его стыд. — Теперь Роберт не может об этом узнать.
Финлей недоуменно нахмурил брови.
— Не может узнать? Почему?
Мика еще какое-то время не поднимал глаз, потом расправил плечи.
— Невозможно, чтобы Роберт когда-нибудь согласился возвести собственного сына на трон Люсары. Ты наконец получила то, чего всегда добивалась, Дженн. Клянусь, что никогда не открою истины им обоим.
— Ты знал? — полный ужаса шепот Дженн прорезал ночную тьму. — Ты знал, что задумал Роберт? Так вот почему... О, милосердная Минея, только не говори мне, что именно поэтому... все эти годы ты оставался с Эндрю, присматривал за ним, охранял... потому что знал, что сделает Роберт.
Мика мужественно выдержал ее взгляд, но ничего не ответил. Повернувшись, он медленно двинулся в сторону лагеря, потом остановился и, не оборачиваясь, сказал:
— Мой отец умер, считая меня предателем. Хотя бы одному Роберт меня научил: я точно знаю, куда ведет меня путь чести. Что бы вы ни думали, я никогда от него не отступал, даже если и шел иногда непротоптанной дорогой.
С этими словами Мика растворился в ночных тенях, словно стал одной из них.
Эндрю неохотно открыл глаза, в которые бил яркий утренний свет. Моргая, он посмотрел на голубое небо, по которому тянулись легкие перистые облака. Несколько мгновений мальчик лежал неподвижно, но потом страх вернулся, и Эндрю окончательно проснулся.
Повернув голову налево, он не увидел ничего, кроме слабо дымящихся углей костра между камнями. Чудь дальше к молодой сосенке были привязаны две расседланные лошади, лениво жующие охапки зимней увядшей травы. Больше ни единого живого существа видно не было — Эндрю оказался в одиночестве.
Что он здесь делает? И почему его увезли, ничего не сообщив матери... или хотя бы Финлею?
И почему Мика...
Попытавшись сесть, Эндрю громко застонал. Руки его все еще оставались связаны, хотя веревка позволяла шевелить пальцами. Однако от любого движения все его тело начинало болеть. Опустив глаза, Эндрю обнаружил, что спал, накрытый двумя толстыми одеялами. Нахмурившись, он вылез из-под них, перекатился на бок, а потом и встал.
Голова его закружилась, и мальчику пришлось зажмуриться и прислониться к тонкому древесному стволу, чтобы не упасть. Когда дурнота прошла, Эндрю открыл глаза и стал рассматривать следы на бурой земле. Они тянулись во всех направлениях.
— Проголодался?
От неожиданности Эндрю вздрогнул. Оглянувшись, он увидел выходящего из лесу человека, несущего под мышкой толстую ветку.
— Нельзя ли... — Эндрю умолк, когда до него дошло, насколько невероятна ситуация, в которой он оказался. Только теперь он полностью проснулся.
Он находился в обществе живой легенды.
— Ты, должно быть, хочешь избавиться от веревки?
Зеленые глаза спокойно глядели на Эндрю, словно в ожидании какого-то хитрого ответа.
— Да, — выдавил из себя Эндрю и поморщился, когда нож рассек веревку. Он поспешно освободил руки и принялся растирать запястья. Роберт тут же протянул ему кружку с чем-то горячим.
— Пей. Ешь. Нам предстоит долгий путь.
— Долгий путь? — В животе у Эндрю забурчало, но любопытство пересилило голод. — Куда?
— Подожди, и увидишь. — Роберт снова бросил взгляд на своего пленника, потом повернулся и двинулся к лесу, как будто Эндрю не представлял для него никакого интереса.
Роберт уселся на камень и стал смотреть на площадку вокруг костра. Эндрю метался по ней, как попавшая в западню крыса, жевал ломоть хлеба, одновременно высматривая путь к бегству.
Конечно, как и любая крыса, Эндрю полагает, что такой путь существует, что нужно только найти правильные слова, вовремя собрать силы, и проблема будет решена.
Теперь мальчишка подошел к лошадям и принялся гладить вздрагивающих животных. Практический ли это интерес? Или ему просто скучно?
Много ли ему предстоит потрудиться? Пока что паренек вел себя не так, как Роберт ожидал, но, может быть, это и не так плохо. Какие еще неожиданности его ожидают?
Роберт со вздохом встал и потянулся. Есть только один способ выяснить это.
— Дженн, пора прекратить бесполезные старания, — мягко сказал Финлей, кладя руку ей на плечо. Он наклонился над сидящей на камне Дженн и заглянул в бледное лицо. Ее глаза медленно открылись и невидящим взглядом уставились в землю.
— Я не могу прекратить. Я должна знать, где они. Что они делают. Что делает... Роберт. — Дженн с усилием сглотнула, и Финлей протянул ей кружку с горячим питьем.
Он оглядел лагерь: костер почти погас, лошади были оседланы и готовы в дорогу. Место, которое должен был бы занимать Мика, пустовало. Финлей понятия не имел, куда тот ушел, но далеко уйти Мика не мог — только лишь бы не попадаться на глаза Дженн и не слышать ее упреков.
Дженн считала, что ее предали, и хуже всего было то, что Финлей не мог упрекнуть ее за это. Мика был ее старым и надежным другом, хотя она всегда и знала, что в первую очередь он предан Роберту. Однако в последние восемь лет он был ближе ей и Эндрю...
Финлей вздохнул и посмотрел на Дженн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
«Скоро... весной... ты будешь знать, что делать...»
Руки Финлея упали, и он попятился, захлестнутый такой мощной волной ужаса и возбуждения, что он оказался не в состоянии думать, не то что говорить.
Роберт собирается использовать Эндрю.
О боги!
Финлей даже не сразу заметил какое-то движение: Дженн тянула Мику в лагерь, туда, где были их кони. Наконец очнувшись, Финлей вскинул руки.
— Подожди! Дженн, что ты делаешь?
— Что я делаю? — бросила Дженн; глаза ее сверкали. — Я собираюсь вернуть своего сына!
— Сына Роберта!
— Моего сына, Финлей! Роберт не может его забрать. Я собираюсь вернуть его! Я собираюсь помешать...
— Помешать чему? Помешать Роберту сделать то, что ты боишься сделать сама? — Финлей сделал шаг к ней, но поостерегся пытаться удержать на месте: Дженн буквально излучала страх и ярость. Стараясь говорить как можно более рассудительно, он продолжал: — Я ведь тебя предупреждал, еще когда Эндрю только родился.
— Прекрасно! Можешь мне не помогать. Я отправлюсь одна.
— Дженн! — На этот раз Финлей схватил ее за руку и развернул лицом к себе. — Ты же знаешь, что никогда не сумеешь их найти. Если Роберт не желает быть обнаруженным, это никому не удастся. Кровь Серинлета, прислушайся к голосу рассудка!
Дженн неподвижно стояла перед ним, судорожно хватая ртом воздух. Ее глаза говорили о ее чувствах более красноречиво, чем могли бы выразить слова. Потом наконец по щекам Дженн потекли слезы.
— Будь ты проклят! Проклят за то, что веришь ему! — Повернувшись к Мике, она бросила: — И будь ты проклят за то, что позволил захватить моего сына! Да ты, верно, еще и все разболтал? Ты всегда этого хотел!
— Нет. — Голос Мики выдал сжигающий его стыд. — Теперь Роберт не может об этом узнать.
Финлей недоуменно нахмурил брови.
— Не может узнать? Почему?
Мика еще какое-то время не поднимал глаз, потом расправил плечи.
— Невозможно, чтобы Роберт когда-нибудь согласился возвести собственного сына на трон Люсары. Ты наконец получила то, чего всегда добивалась, Дженн. Клянусь, что никогда не открою истины им обоим.
— Ты знал? — полный ужаса шепот Дженн прорезал ночную тьму. — Ты знал, что задумал Роберт? Так вот почему... О, милосердная Минея, только не говори мне, что именно поэтому... все эти годы ты оставался с Эндрю, присматривал за ним, охранял... потому что знал, что сделает Роберт.
Мика мужественно выдержал ее взгляд, но ничего не ответил. Повернувшись, он медленно двинулся в сторону лагеря, потом остановился и, не оборачиваясь, сказал:
— Мой отец умер, считая меня предателем. Хотя бы одному Роберт меня научил: я точно знаю, куда ведет меня путь чести. Что бы вы ни думали, я никогда от него не отступал, даже если и шел иногда непротоптанной дорогой.
С этими словами Мика растворился в ночных тенях, словно стал одной из них.
Эндрю неохотно открыл глаза, в которые бил яркий утренний свет. Моргая, он посмотрел на голубое небо, по которому тянулись легкие перистые облака. Несколько мгновений мальчик лежал неподвижно, но потом страх вернулся, и Эндрю окончательно проснулся.
Повернув голову налево, он не увидел ничего, кроме слабо дымящихся углей костра между камнями. Чудь дальше к молодой сосенке были привязаны две расседланные лошади, лениво жующие охапки зимней увядшей травы. Больше ни единого живого существа видно не было — Эндрю оказался в одиночестве.
Что он здесь делает? И почему его увезли, ничего не сообщив матери... или хотя бы Финлею?
И почему Мика...
Попытавшись сесть, Эндрю громко застонал. Руки его все еще оставались связаны, хотя веревка позволяла шевелить пальцами. Однако от любого движения все его тело начинало болеть. Опустив глаза, Эндрю обнаружил, что спал, накрытый двумя толстыми одеялами. Нахмурившись, он вылез из-под них, перекатился на бок, а потом и встал.
Голова его закружилась, и мальчику пришлось зажмуриться и прислониться к тонкому древесному стволу, чтобы не упасть. Когда дурнота прошла, Эндрю открыл глаза и стал рассматривать следы на бурой земле. Они тянулись во всех направлениях.
— Проголодался?
От неожиданности Эндрю вздрогнул. Оглянувшись, он увидел выходящего из лесу человека, несущего под мышкой толстую ветку.
— Нельзя ли... — Эндрю умолк, когда до него дошло, насколько невероятна ситуация, в которой он оказался. Только теперь он полностью проснулся.
Он находился в обществе живой легенды.
— Ты, должно быть, хочешь избавиться от веревки?
Зеленые глаза спокойно глядели на Эндрю, словно в ожидании какого-то хитрого ответа.
— Да, — выдавил из себя Эндрю и поморщился, когда нож рассек веревку. Он поспешно освободил руки и принялся растирать запястья. Роберт тут же протянул ему кружку с чем-то горячим.
— Пей. Ешь. Нам предстоит долгий путь.
— Долгий путь? — В животе у Эндрю забурчало, но любопытство пересилило голод. — Куда?
— Подожди, и увидишь. — Роберт снова бросил взгляд на своего пленника, потом повернулся и двинулся к лесу, как будто Эндрю не представлял для него никакого интереса.
Роберт уселся на камень и стал смотреть на площадку вокруг костра. Эндрю метался по ней, как попавшая в западню крыса, жевал ломоть хлеба, одновременно высматривая путь к бегству.
Конечно, как и любая крыса, Эндрю полагает, что такой путь существует, что нужно только найти правильные слова, вовремя собрать силы, и проблема будет решена.
Теперь мальчишка подошел к лошадям и принялся гладить вздрагивающих животных. Практический ли это интерес? Или ему просто скучно?
Много ли ему предстоит потрудиться? Пока что паренек вел себя не так, как Роберт ожидал, но, может быть, это и не так плохо. Какие еще неожиданности его ожидают?
Роберт со вздохом встал и потянулся. Есть только один способ выяснить это.
— Дженн, пора прекратить бесполезные старания, — мягко сказал Финлей, кладя руку ей на плечо. Он наклонился над сидящей на камне Дженн и заглянул в бледное лицо. Ее глаза медленно открылись и невидящим взглядом уставились в землю.
— Я не могу прекратить. Я должна знать, где они. Что они делают. Что делает... Роберт. — Дженн с усилием сглотнула, и Финлей протянул ей кружку с горячим питьем.
Он оглядел лагерь: костер почти погас, лошади были оседланы и готовы в дорогу. Место, которое должен был бы занимать Мика, пустовало. Финлей понятия не имел, куда тот ушел, но далеко уйти Мика не мог — только лишь бы не попадаться на глаза Дженн и не слышать ее упреков.
Дженн считала, что ее предали, и хуже всего было то, что Финлей не мог упрекнуть ее за это. Мика был ее старым и надежным другом, хотя она всегда и знала, что в первую очередь он предан Роберту. Однако в последние восемь лет он был ближе ей и Эндрю...
Финлей вздохнул и посмотрел на Дженн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144