Она тогда ничего не видела в замке: Роберт поспешил отослать ее, испугавшись собственных чувств, понимая, что за ними скрывается рок, и отчаянно желая, чтобы это было не так. Пустив коня рысью, Роберт вернулся мыслями к настоящему, к той проблеме, которую нужно было разрешить здесь и сейчас.
«Вы готовы действовать, если мы не найдем их вовремя? Или если их выследят и обнаружат Анклав?» «Мы заняты сборами на случай эвакуации». «Вам есть где укрыться, если придется оставить Голет? — Многозначительная пауза заставила Роберта выругаться. Не дожидаясь, пока Дженн придумает какую-нибудь ложь, он продолжал: — Отправляйтесь в Шан Мосс и держитесь все вместе. Если я смогу, я там вас встречу... если же нет, как только вьюга прекратится, двигайтесь на юг, к Аарану. Найдите корабль, который доставит вас во Фланхар, и поезжайте прямиком в Бликстон. Туда прибудет епископ, и там места хватит для всех. Только не обращайтесь в бегство, пока не окажетесь к этому вынуждены».
«Конечно, нет. — Дженн помолчала; когда ее голос зазвучал снова, Роберту показалось, что восьми лет вовсе и не было. — Ключ говорит, что мы должны остаться, что бы ни случилось».
Роберт выехал за ворота замка. Услышанное заставило его зажмуриться: в глубине души он знал, что потерпел поражение.
«Выбор за тобой, Дженн. В конце концов, ты прикована к Ключу и должна делать так, как он говорит. И все-таки, если вы направитесь в Бликстон, ты по крайней мере получишь прекрасную возможность утверждать, что я ошибся».
«Я знаю. — Голос Дженн прозвучал тихо, но тут же неожиданно обрел прежнюю силу и непреклонность. — Дай мне знать, когда встретишься с Финлеем. Я не хочу, чтобы он мысленно говорил со мной, — вдруг Нэш может выследить его и таким способом. Удачи».
«Думаю, что она нам понадобится».
Голос Дженн исчез; с ним исчезло и острое ощущение одиночества.
Хелен поежилась. Все ее кости болели, зубы выбивали дробь. Всю свою жизнь она провела на самой высокой горе Люсары, но никогда еще ей не было так холодно.
В темноте почти ничего не было видно. Густой туман окутывал лес, впитывался в стволы деревьев, в землю, делал кожу, одежду, сапоги влажными и липкими. Кто-то из парней попытался сразу, как только стемнело, разжечь костер, но пламя еле тлело, не согревая путников и лишь подчеркивая, какой черной бывает туманная ночь в лесу.
Хелен отказывалась жалеть себя, мечтать о том, чтобы оказаться дома. Может быть, нужно было дождаться весны, но пока ничего особенно плохого с ними не случилось, да они вскоре и вернутся домой.
Хелен решительно шмыгнула носом. Родители, конечно, будут беспокоиться, это верно. Но ведь она оставила записку, так что они поймут и, нужно надеяться, не станут слишком переживать. Хелен снова шмыгнула носом и постаралась прогнать чувство вины. Оно только заставляло ее мерзнуть еще сильнее.
Сейчас была ее очередь охранять лагерь. Хелен сидела, прислонившись спиной к упавшему стволу и завернувшись в одеяла, обхватив руками колени, делая все от нее зависящее, чтобы не вскакивать и не кричать при каждом ночном шорохе. Воздух уже пах рассветом, но до утра было еще далеко. Все остальные спали, завернувшись в одеяла и придвинувшись как можно ближе к скудному костерку, каждый со своими собственными кошмарами, каждый со своей долей ночного холода.
Лиам предложил ей приключение, и она ухватилась за такую возможность. Кейл убедил ее, что им все легко удастся. Сэйр раздобыл для них коней, а Зеа — еду; взрослые ничего не узнали. Они хоть раз в жизни проедутся по Люсаре, сами, без отца, джабира или еще кого-то, кто говорил бы, куда им можно ехать и что можно делать. Никаких больше глупых правил или наказаний за их нарушение. Свобода.
Все это звучало так заманчиво. И боги были к ним благосклонны: снегопад прекратился, можно было легко спуститься по тропе. Однако каждый раз, когда они поворачивали на юг, на дорогах оказывались патрули в желтой форме Гильдии: недвусмысленное предостережение, несмотря на то, что законы вроде бы изменились в пользу колдунов.
Хелен снова поежилась и натянула одеяло на голову, чтобы не слышать тихих шорохов зимнего леса. Да, хорошо бы вернуться домой — но не сразу. Нужно еще столько всего увидеть — освещенные солнцем холмы, а может быть, и океан.
Именно этого хотели и остальные, и поэтому все старательно скрывали страх, когда поблизости оказывался отряд гильдийцев или когда приходилось искать укрытие в пустой хижине подальше от деревень или ферм.
Впрочем, Хелен знала, даже и не задавая вопросов, что не она одна мечтает о том, чтобы вернуться домой.
Конь споткнулся, и задремавший в седле Роберт резко выпрямился и заморгал, инстинктивно окидывая окрестности колдовским взглядом. Прогнав сонливость, он огляделся в поисках возможной угрозы, но все оказалось спокойно: на дороге никого не было. Плохо пришлось его коню.
Роберт натянул поводья и осторожно соскользнул с седла. Ноги его затекли, и движение заставило его пошатнуться. Холодное зимнее солнце светило сквозь облачную дымку, не согревая и едва освещая лес. Роберт посмотрел на светило, стараясь определить, много ли еще осталось светлого времени, но голова у него закружилась, и ему пришлось прижаться лбом к теплой шее коня.
Похоже, для такой жизни он становится стар.
Роберт сухо усмехнулся. Физически он не старел: Ключ о том позаботился. Ему сравнялось сорок три, но выглядел он и чувствовал себя в хорошие дни на десять лет моложе. Только сегодня день не был хорошим. Не были такими и три предыдущих дня, когда он метался по Люсаре в поисках сбежавших детей салти и своего глупого упрямого братца. Роберту был необходим отдых, и его бедному коню тоже. Животное сейчас стояло перед ним, слишком хорошо обученное, чтобы двинуться с места, слишком мужественное, чтобы просто опуститься на землю ради такого нужного ему отдыха.
— Держись, друг. Теперь уже недалеко. — Роберт похлопал коня по шее, потом подобрал поводья и пошел по дороге, ведя коня за собой.
Движение пойдет ему на пользу, позволит полностью проснуться. Вполне можно дремать в седле, если едешь не один, однако позволить себе это, путешествуя в одиночку, на одной из самых оживленных дорог, ведущих в западную часть страны, было непозволительной роскошью. Под ногами Роберта хлюпала грязь, оставленная растаявшим снегом, поля еще сохраняли отдельные сугробы, словно дожидающиеся следующего снегопада.
В детстве Роберт любил зиму, любил те перемены, которые она приносила природе, зная, что рано или поздно придет весна и снова все оживит надеждой, которая казалась ему почти материальной.
Много времени прошло с тех пор, когда он испытывал такие чувства.
Вокруг царила тишина, лишь чуть слышно шумел ветер и раздавался равномерный стук копыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
«Вы готовы действовать, если мы не найдем их вовремя? Или если их выследят и обнаружат Анклав?» «Мы заняты сборами на случай эвакуации». «Вам есть где укрыться, если придется оставить Голет? — Многозначительная пауза заставила Роберта выругаться. Не дожидаясь, пока Дженн придумает какую-нибудь ложь, он продолжал: — Отправляйтесь в Шан Мосс и держитесь все вместе. Если я смогу, я там вас встречу... если же нет, как только вьюга прекратится, двигайтесь на юг, к Аарану. Найдите корабль, который доставит вас во Фланхар, и поезжайте прямиком в Бликстон. Туда прибудет епископ, и там места хватит для всех. Только не обращайтесь в бегство, пока не окажетесь к этому вынуждены».
«Конечно, нет. — Дженн помолчала; когда ее голос зазвучал снова, Роберту показалось, что восьми лет вовсе и не было. — Ключ говорит, что мы должны остаться, что бы ни случилось».
Роберт выехал за ворота замка. Услышанное заставило его зажмуриться: в глубине души он знал, что потерпел поражение.
«Выбор за тобой, Дженн. В конце концов, ты прикована к Ключу и должна делать так, как он говорит. И все-таки, если вы направитесь в Бликстон, ты по крайней мере получишь прекрасную возможность утверждать, что я ошибся».
«Я знаю. — Голос Дженн прозвучал тихо, но тут же неожиданно обрел прежнюю силу и непреклонность. — Дай мне знать, когда встретишься с Финлеем. Я не хочу, чтобы он мысленно говорил со мной, — вдруг Нэш может выследить его и таким способом. Удачи».
«Думаю, что она нам понадобится».
Голос Дженн исчез; с ним исчезло и острое ощущение одиночества.
Хелен поежилась. Все ее кости болели, зубы выбивали дробь. Всю свою жизнь она провела на самой высокой горе Люсары, но никогда еще ей не было так холодно.
В темноте почти ничего не было видно. Густой туман окутывал лес, впитывался в стволы деревьев, в землю, делал кожу, одежду, сапоги влажными и липкими. Кто-то из парней попытался сразу, как только стемнело, разжечь костер, но пламя еле тлело, не согревая путников и лишь подчеркивая, какой черной бывает туманная ночь в лесу.
Хелен отказывалась жалеть себя, мечтать о том, чтобы оказаться дома. Может быть, нужно было дождаться весны, но пока ничего особенно плохого с ними не случилось, да они вскоре и вернутся домой.
Хелен решительно шмыгнула носом. Родители, конечно, будут беспокоиться, это верно. Но ведь она оставила записку, так что они поймут и, нужно надеяться, не станут слишком переживать. Хелен снова шмыгнула носом и постаралась прогнать чувство вины. Оно только заставляло ее мерзнуть еще сильнее.
Сейчас была ее очередь охранять лагерь. Хелен сидела, прислонившись спиной к упавшему стволу и завернувшись в одеяла, обхватив руками колени, делая все от нее зависящее, чтобы не вскакивать и не кричать при каждом ночном шорохе. Воздух уже пах рассветом, но до утра было еще далеко. Все остальные спали, завернувшись в одеяла и придвинувшись как можно ближе к скудному костерку, каждый со своими собственными кошмарами, каждый со своей долей ночного холода.
Лиам предложил ей приключение, и она ухватилась за такую возможность. Кейл убедил ее, что им все легко удастся. Сэйр раздобыл для них коней, а Зеа — еду; взрослые ничего не узнали. Они хоть раз в жизни проедутся по Люсаре, сами, без отца, джабира или еще кого-то, кто говорил бы, куда им можно ехать и что можно делать. Никаких больше глупых правил или наказаний за их нарушение. Свобода.
Все это звучало так заманчиво. И боги были к ним благосклонны: снегопад прекратился, можно было легко спуститься по тропе. Однако каждый раз, когда они поворачивали на юг, на дорогах оказывались патрули в желтой форме Гильдии: недвусмысленное предостережение, несмотря на то, что законы вроде бы изменились в пользу колдунов.
Хелен снова поежилась и натянула одеяло на голову, чтобы не слышать тихих шорохов зимнего леса. Да, хорошо бы вернуться домой — но не сразу. Нужно еще столько всего увидеть — освещенные солнцем холмы, а может быть, и океан.
Именно этого хотели и остальные, и поэтому все старательно скрывали страх, когда поблизости оказывался отряд гильдийцев или когда приходилось искать укрытие в пустой хижине подальше от деревень или ферм.
Впрочем, Хелен знала, даже и не задавая вопросов, что не она одна мечтает о том, чтобы вернуться домой.
Конь споткнулся, и задремавший в седле Роберт резко выпрямился и заморгал, инстинктивно окидывая окрестности колдовским взглядом. Прогнав сонливость, он огляделся в поисках возможной угрозы, но все оказалось спокойно: на дороге никого не было. Плохо пришлось его коню.
Роберт натянул поводья и осторожно соскользнул с седла. Ноги его затекли, и движение заставило его пошатнуться. Холодное зимнее солнце светило сквозь облачную дымку, не согревая и едва освещая лес. Роберт посмотрел на светило, стараясь определить, много ли еще осталось светлого времени, но голова у него закружилась, и ему пришлось прижаться лбом к теплой шее коня.
Похоже, для такой жизни он становится стар.
Роберт сухо усмехнулся. Физически он не старел: Ключ о том позаботился. Ему сравнялось сорок три, но выглядел он и чувствовал себя в хорошие дни на десять лет моложе. Только сегодня день не был хорошим. Не были такими и три предыдущих дня, когда он метался по Люсаре в поисках сбежавших детей салти и своего глупого упрямого братца. Роберту был необходим отдых, и его бедному коню тоже. Животное сейчас стояло перед ним, слишком хорошо обученное, чтобы двинуться с места, слишком мужественное, чтобы просто опуститься на землю ради такого нужного ему отдыха.
— Держись, друг. Теперь уже недалеко. — Роберт похлопал коня по шее, потом подобрал поводья и пошел по дороге, ведя коня за собой.
Движение пойдет ему на пользу, позволит полностью проснуться. Вполне можно дремать в седле, если едешь не один, однако позволить себе это, путешествуя в одиночку, на одной из самых оживленных дорог, ведущих в западную часть страны, было непозволительной роскошью. Под ногами Роберта хлюпала грязь, оставленная растаявшим снегом, поля еще сохраняли отдельные сугробы, словно дожидающиеся следующего снегопада.
В детстве Роберт любил зиму, любил те перемены, которые она приносила природе, зная, что рано или поздно придет весна и снова все оживит надеждой, которая казалась ему почти материальной.
Много времени прошло с тех пор, когда он испытывал такие чувства.
Вокруг царила тишина, лишь чуть слышно шумел ветер и раздавался равномерный стук копыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144