Какой смысл давать мальчику новый повод для тревог... — В это время года не успею я туда добраться, как нужно будет возвращаться. На этот раз ведь вы пробудете в столице всего несколько недель. — Мика не расставался со своим подопечным ни на день, если тот не был вынужден исполнять свои обязанности при дворе. Мика всегда был рядом, сберегал, заботился, учил — слуга и брат, учитель и товарищ.
Делал все, чтобы этот мальчик выжил и достиг зрелости. Делал потому...
Каковы бы ни были причины вначале, за прошедшие годы они изменились: узнав Эндрю, Мика полюбил его.
— Ты придешь в большой дом?
— Сегодня нет.
— Но через несколько минут стемнеет. Никто тебя не увидит.
— Я лучше отправлюсь к себе и разожгу огонь до того, как начнется непогода. В моем коттедже стало сыро и холодно за недели моего отсутствия.
— Я приду завтра и помогу тебе навести чистоту, если хочешь.
— Спасибо, — улыбнулся Мика. Ну как можно не любить этого мальчика, сына Роберта и Дженн, вобравшего в себя все лучшее от родителей! Мика мог только молить богов, как делал ежедневно за эти четырнадцать лет, чтобы Эндрю миновало проклятие, омрачившее жизни его родителей.
Мика отсчитал последнее дерево, до которого было безопасно доезжать, и остановил коня. Эндрю помедлил и с улыбкой обернулся к нему.
— Отправляйся домой. Тут уж со мной ничего не случится.
— Лучше я послежу, милорд, — ответил Мика улыбкой на улыбку. Такая игра уже стала у них обыкновением, своего рода ритуалом.
— Поезжайте. Тетя и дядя ждут вас, не сомневаюсь, у ярко горящего камина с горячим ужином. Вспомните обо мне, когда будете наслаждаться угощением и теплой чистой постелью.
— Сделаю все от меня зависящее, чтобы совесть меня терзала, если тебе от этого станет уютнее.
— Конечно, станет, милорд. Ладно, отправляйтесь. Эндрю кивнул.
— Спасибо тебе. Утром увидимся. — Он еще мгновение помедлил, потом повернул коня и поскакал к дому. Тропа вела по полю, мягко понижавшемуся к Мейтленд-Мэнору, так что ничто не мешало Мике следить за подопечным. Ему приходилось скрываться, делать вид, будто его вообще нет поблизости. Многие еще помнили его имя; кое-кто знал его в лицо и не забыл, что Мика был другом и помощником Роберта Дугласа, мятежника. Поэтому-то Мика и оставался в укрытии, следя, чтобы сын мятежника благополучно добрался до дома. Он видел, как перед мальчиком широко распахнулись ворота, как приветливо махали ему слуги; наконец ворота закрылись, обещая безопасность. Только тогда Мика позволил себе покинуть пост и двинуться к собственному жилищу.
— Эндрю!
Не успел Эндрю спешиться, как попал в горячие объятия. Тетушка Белла обычно не проявляла своих чувств так пылко, но когда племянник возвращался домой — где бы он ни был, — она позволяла себе забыть об обычной сдержанности.
— Ты совсем замерз! — Белла, хмурясь, отступила на шаг, чтобы лучше разглядеть Эндрю. — И такой бледный! Что-нибудь случилось?
Вопрос был задан с осторожностью: тетушка Белла за все эти годы не утратила привычной осмотрительности. Эндрю только улыбнулся и покачал головой. Не мог же он рассказать о погоне за их отрядом в Шан Моссе, о смерти Генри, о тревогах из-за нового указа Осберта, — все это ничего не значило бы для Беллы.
— Нет, дорога обратно была нетрудной: снега еще не очень много.
— Ты наверняка голоден! Пошли скорее в дом, ты хоть согреешься. — Белла повернулась и повела племянника в холл. Знакомые деревянные панели на стенах, ярко горящий камин, три факела на противоположной стене — все в точности так, как Эндрю помнил.
До чего же хорошо вернуться домой!
Белла не позволила ему долго любоваться знакомой картиной. Обняв племянника за плечи, она повела его к величественной лестнице в дальнем конце помещения, говоря по дороге:
— Лоренс скоро вернется. Ты увидишься с ним за ужином. Я приказала приготовить тебе ванну, как только узнала, что ты показался на дороге. По-моему, ты вырос еще на дюйм с тех пор, как уехал.
Эндрю рассмеялся и оглянулся, чтобы удостовериться: никто, кроме тетушки, его слов не услышит.
— Финлей говорит, что к лету я стану таким же высоким, как он сам.
Улыбка Беллы стала заметно более натянутой. Эндрю не обратил на это внимания. Он давно уже привык к ее отношению ко всему, что касалось его поездок в Анклав. Если бы Белла могла повернуть все по-своему, он вообще не мог бы туда ездить и должен был бы удовлетвориться редкими посещениями матери, совершаемыми в глубокой тайне.
— Что ж, не сомневаюсь, что так и будет, — наконец сказала она. Ее собственное сходство с Дженн было совершенно поразительным, хотя она была выше сестры, а теперь еще и заметно полнее. У Беллы были такие же сверкающие синие глаза, такие же густые черные волосы, хотя на висках появились седые пряди; впрочем, они казались скорее украшением. Она бывала жесткой и неуступчивой, но Эндрю все равно любил тетушку, несмотря на некоторую ограниченность ее взглядов.
Они дошли до площадки, откуда коридоры расходились — один в восточное крыло, другой в северное. Там Белла остановилась, пригладила волосы и поправила юбку своего серого зимнего платья.
— И как поживает твоя... мама?
Этот вопрос она рано или поздно задавала всегда; в отсутствие Лоренса скорее рано.
— У нее все хорошо. Она предвкушает свой следующий приезд сюда.
Белла смотрела на племянника расчетливым и немного боязливым взглядом. Следующий вопрос она задала сдавленным голосом:
— А что-нибудь еще случилось, пока ты был там? Что-нибудь еще?
Ох... Эндрю не мог поднять на Беллу глаз. Он смотрел в пол, чувствуя, как часть его души мучается стыдом, в то время как другая часть испытывает облегчение. Если бы только ему удалось понять собственное отношение к колдовству...
— Нет, ничего. Я... я думаю, что Финлей махнул на меня рукой.
— В каком смысле?
— Ты не беспокойся, тетя Белла, — прошептал Эндрю. — По-моему, я никогда не стану колдуном.
Ее молчание заставило в конце концов Эндрю поднять глаза. Лицо Беллы оставалось бесстрастным. Потом она протянула:
— Может быть, это и неплохо?
Эндрю пожал плечами: все равно от него тут ничего не зависело.
— Иди и скорее прими ванну. Мы ужинаем в зимней столовой. Спускайся, как только переоденешься. Мы все по тебе скучали. Добро пожаловать домой. — Белла быстро поцеловала племянника в лоб и ушла.
Эндрю по коридору прошел в свою спальню. Дверь была гостеприимно распахнута, внутри горели свечи, в камине потрескивали дрова. На деревянном полу лежал толстый синий ковер, задернутые занавеси не позволяли сквознякам пробраться в комнату, на постели лежала чистая одежда.
Дома. Он дома.
Эндрю закрыл дверь и стянул с себя куртку, потом сбросил сапоги и потянулся. Подойдя к северному окну, он взялся за занавесь и прислушался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Делал все, чтобы этот мальчик выжил и достиг зрелости. Делал потому...
Каковы бы ни были причины вначале, за прошедшие годы они изменились: узнав Эндрю, Мика полюбил его.
— Ты придешь в большой дом?
— Сегодня нет.
— Но через несколько минут стемнеет. Никто тебя не увидит.
— Я лучше отправлюсь к себе и разожгу огонь до того, как начнется непогода. В моем коттедже стало сыро и холодно за недели моего отсутствия.
— Я приду завтра и помогу тебе навести чистоту, если хочешь.
— Спасибо, — улыбнулся Мика. Ну как можно не любить этого мальчика, сына Роберта и Дженн, вобравшего в себя все лучшее от родителей! Мика мог только молить богов, как делал ежедневно за эти четырнадцать лет, чтобы Эндрю миновало проклятие, омрачившее жизни его родителей.
Мика отсчитал последнее дерево, до которого было безопасно доезжать, и остановил коня. Эндрю помедлил и с улыбкой обернулся к нему.
— Отправляйся домой. Тут уж со мной ничего не случится.
— Лучше я послежу, милорд, — ответил Мика улыбкой на улыбку. Такая игра уже стала у них обыкновением, своего рода ритуалом.
— Поезжайте. Тетя и дядя ждут вас, не сомневаюсь, у ярко горящего камина с горячим ужином. Вспомните обо мне, когда будете наслаждаться угощением и теплой чистой постелью.
— Сделаю все от меня зависящее, чтобы совесть меня терзала, если тебе от этого станет уютнее.
— Конечно, станет, милорд. Ладно, отправляйтесь. Эндрю кивнул.
— Спасибо тебе. Утром увидимся. — Он еще мгновение помедлил, потом повернул коня и поскакал к дому. Тропа вела по полю, мягко понижавшемуся к Мейтленд-Мэнору, так что ничто не мешало Мике следить за подопечным. Ему приходилось скрываться, делать вид, будто его вообще нет поблизости. Многие еще помнили его имя; кое-кто знал его в лицо и не забыл, что Мика был другом и помощником Роберта Дугласа, мятежника. Поэтому-то Мика и оставался в укрытии, следя, чтобы сын мятежника благополучно добрался до дома. Он видел, как перед мальчиком широко распахнулись ворота, как приветливо махали ему слуги; наконец ворота закрылись, обещая безопасность. Только тогда Мика позволил себе покинуть пост и двинуться к собственному жилищу.
— Эндрю!
Не успел Эндрю спешиться, как попал в горячие объятия. Тетушка Белла обычно не проявляла своих чувств так пылко, но когда племянник возвращался домой — где бы он ни был, — она позволяла себе забыть об обычной сдержанности.
— Ты совсем замерз! — Белла, хмурясь, отступила на шаг, чтобы лучше разглядеть Эндрю. — И такой бледный! Что-нибудь случилось?
Вопрос был задан с осторожностью: тетушка Белла за все эти годы не утратила привычной осмотрительности. Эндрю только улыбнулся и покачал головой. Не мог же он рассказать о погоне за их отрядом в Шан Моссе, о смерти Генри, о тревогах из-за нового указа Осберта, — все это ничего не значило бы для Беллы.
— Нет, дорога обратно была нетрудной: снега еще не очень много.
— Ты наверняка голоден! Пошли скорее в дом, ты хоть согреешься. — Белла повернулась и повела племянника в холл. Знакомые деревянные панели на стенах, ярко горящий камин, три факела на противоположной стене — все в точности так, как Эндрю помнил.
До чего же хорошо вернуться домой!
Белла не позволила ему долго любоваться знакомой картиной. Обняв племянника за плечи, она повела его к величественной лестнице в дальнем конце помещения, говоря по дороге:
— Лоренс скоро вернется. Ты увидишься с ним за ужином. Я приказала приготовить тебе ванну, как только узнала, что ты показался на дороге. По-моему, ты вырос еще на дюйм с тех пор, как уехал.
Эндрю рассмеялся и оглянулся, чтобы удостовериться: никто, кроме тетушки, его слов не услышит.
— Финлей говорит, что к лету я стану таким же высоким, как он сам.
Улыбка Беллы стала заметно более натянутой. Эндрю не обратил на это внимания. Он давно уже привык к ее отношению ко всему, что касалось его поездок в Анклав. Если бы Белла могла повернуть все по-своему, он вообще не мог бы туда ездить и должен был бы удовлетвориться редкими посещениями матери, совершаемыми в глубокой тайне.
— Что ж, не сомневаюсь, что так и будет, — наконец сказала она. Ее собственное сходство с Дженн было совершенно поразительным, хотя она была выше сестры, а теперь еще и заметно полнее. У Беллы были такие же сверкающие синие глаза, такие же густые черные волосы, хотя на висках появились седые пряди; впрочем, они казались скорее украшением. Она бывала жесткой и неуступчивой, но Эндрю все равно любил тетушку, несмотря на некоторую ограниченность ее взглядов.
Они дошли до площадки, откуда коридоры расходились — один в восточное крыло, другой в северное. Там Белла остановилась, пригладила волосы и поправила юбку своего серого зимнего платья.
— И как поживает твоя... мама?
Этот вопрос она рано или поздно задавала всегда; в отсутствие Лоренса скорее рано.
— У нее все хорошо. Она предвкушает свой следующий приезд сюда.
Белла смотрела на племянника расчетливым и немного боязливым взглядом. Следующий вопрос она задала сдавленным голосом:
— А что-нибудь еще случилось, пока ты был там? Что-нибудь еще?
Ох... Эндрю не мог поднять на Беллу глаз. Он смотрел в пол, чувствуя, как часть его души мучается стыдом, в то время как другая часть испытывает облегчение. Если бы только ему удалось понять собственное отношение к колдовству...
— Нет, ничего. Я... я думаю, что Финлей махнул на меня рукой.
— В каком смысле?
— Ты не беспокойся, тетя Белла, — прошептал Эндрю. — По-моему, я никогда не стану колдуном.
Ее молчание заставило в конце концов Эндрю поднять глаза. Лицо Беллы оставалось бесстрастным. Потом она протянула:
— Может быть, это и неплохо?
Эндрю пожал плечами: все равно от него тут ничего не зависело.
— Иди и скорее прими ванну. Мы ужинаем в зимней столовой. Спускайся, как только переоденешься. Мы все по тебе скучали. Добро пожаловать домой. — Белла быстро поцеловала племянника в лоб и ушла.
Эндрю по коридору прошел в свою спальню. Дверь была гостеприимно распахнута, внутри горели свечи, в камине потрескивали дрова. На деревянном полу лежал толстый синий ковер, задернутые занавеси не позволяли сквознякам пробраться в комнату, на постели лежала чистая одежда.
Дома. Он дома.
Эндрю закрыл дверь и стянул с себя куртку, потом сбросил сапоги и потянулся. Подойдя к северному окну, он взялся за занавесь и прислушался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144