— Умоляю вас, брат мой, успокойтесь.
Упрек в несдержанности заставил Годфри замолчать. Он сделал глубокий вдох и постарался преодолеть давно уже сковывавшее его напряжение. Внимательно наблюдавший за ним Френсис чуть отодвинулся в сторону.
— Простите меня, — пробормотал Годфри, заставив себя вновь посмотреть на продолжающего какие-то манипуляции лекаря, на группу его бородатых коллег, которые шептались у постели больного.
Никакая отсрочка ничего не изменит. Бром позаботился о том, чтобы его преемником оказался Годфри, и то, что архидьякон не желал этого, считал себя недостойным митры и полагал, что Люсара уже имеет епископа, пусть и находящегося в изгнании, — все это абсолютно никакого значения не имело. Врачи были единодушны: больше месяца Бром не протянет.
— Я принял некоторые предосторожности, — прошептал на ухо Годфри Френсис. — Разослал письма тем архидьяконам и аббатам, кому дольше всего добираться до столицы, чтобы им хватило времени прибыть и на похороны Брома, и на ваше...
Годфри поспешно поднял руку.
— Прошу вас, не говорите об этом. Я не стану ничего предпринимать, пока распоряжение Брома не будет утверждено синодом.
— Конечно, — кивнул Френсис. — Мне только очень любопытно, как отнесется к вашему новому сану король. Может быть, ему это окажется безразлично? А может быть...
Годфри встретился глазами с Френсисом и прочел на его лице вопрос, ответ на который был им обоим неизвестен. Годфри насмешливо фыркнул, но не отвел взгляда.
— Мнение Кенрика никак не будет определяться тем, что я сделаю или не сделаю, став епископом. Свои действия он будет сверять с другим авторитетом, а не с авторитетом церкви.
— Вы правы, — согласился Френсис.
Годфри знал, что на самом деле волнует церковь, и знал, что Френсис был послан, чтобы задать ему главный вопрос. Беда была в том, что ответа он не знал. Он просто не мог поклясться в том, что будет поддерживать короля; в равной мере не мог он обещать полной поддержки мятежников и готовности при первой возможности открыть им ворота столицы. Годфри слишком много знал о малахи и Нэше, чтобы позволить себе подобную глупость.
Так что же ему ответить Френсису? Что нужно суровому архидьякону и остальным, что они желают услышать?
Годфри закрыл глаза и сложил руки в молитвенном жесте. Он попытался вспомнить свою последнюю встречу с Эйденом Маккоули, опальным епископом, которому по-прежнему был предан.
— Я могу только молить богов, — наконец сказал он, надеясь, что так мог бы на его месте ответить Маккоули, — чтобы король пренебрег всеми моими слабостями и недостатками, будучи уверенным, что я всегда буду действовать в соответствии с законом церкви и не пойду против того, что диктуют мне моя вера и моя совесть.
Френсис бросил на Годфри пристальный взгляд, может быть, рассчитывая увидеть что-то еще, — хотя Годфри понятия не имел, что именно. Затем, ничем не выдав своих мыслей, Френсис отвернулся от постели умирающего и сказал:
— Думаю, стоит приказать подать обед в одной из приемных. Врачам нужно будет подкрепиться, да и вы не можете позволить себе совсем обессилеть. Я сейчас вернусь.
Привычным жестом архидьякон натянул капюшон сутаны и выскользнул в дверь. Годфри подумал о том, что там и воздух чище, и не так жарко, как в спальне Брома; там Френсиса наверняка ждут и внимательно выслушают все, что он им скажет.
Теперь Годфри занимал один вопрос: не подписал ли он себе только что смертный приговор?
Как только де Массе распахнул дверь таверны и вошел, на него обрушились дикий шум и духота. С низкого потолка свисали масляные лампы, но основным источником света был очаг посередине комнаты. Над ним жарилась целая свинья, вертел крутил сидящий рядом на краешке стула маленький мальчик. Ребенок все время отвлекался от своего дела, глазея на толпу мужчин и женщин за столами, как и де Массе, наполовину оглушенный их криками.
Таверна «Два пера», хоть и находилась в пределах городских стен, располагалась далеко от замка. Возможно, это было одной из причин, по которым она стала любимым местом сбора малахи. К тому же там не бывали придворные, которые, гордясь титулами, богатством и высоким положением при дворе, смотрели на новых любимцев короля сверху вниз. Местные же жители, с которыми малахи пили за одним столом, не подозревали, что веселятся вместе с колдунами.
Однако если его соплеменников это привлекало, то де Массе настораживало. Кто знает, о чем могут по неосторожности проболтаться подвыпившие малахи; это могло оказаться опасным, несмотря на отмену законов против колдовства.
Де Массе едва не поморщился, но тут же придал лицу непроницаемое выражение.
Кое-кто заметил его появление, но барон, ни на кого не глядя и не обращая внимания на крики, дым и сомнительные запахи, пробрался в глубину помещения, где за отдельным столом сидел Гилберт.
— Я уже начал тревожиться, — вместо приветствия бросил тот. — Я ведь сказал — встретимся на закате.
— Мне пришлось кое-чем заняться. — Да, заняться важными делами, которые не терпели отлагательства: де Массе готовился к отъезду, поскольку не мог отпустить Валену без своей защиты, как не мог никому, даже Гилберту, поручить ее охранять. — Ты полагаешь, что это подходящее место для нашего разговора?
— Не хуже любого другого. Если Нэш шпионит за нами, мы нигде не укроемся от его соглядатаев. — Гилберт развел руками и улыбнулся, показав кривые зубы. — Времени у нас немного. Он уже посылал за нами.
— Так о чем вы хотели поговорить?
Гилберт задумчиво посмотрел на де Массе, словно ожидал от того большей откровенности, но разве мог де Массе себе ее позволить? Он и так уже поступился всем, что было ему дорого, включая безопасность собственного народа.
— Аамин собирается побывать в Марсэе, поскольку Нэш снова объявился. — Гилберт откинулся на спинку стула и взялся за кружку с элем, почти с симпатией оглядывая шумное сборище. — Он видит в неожиданном возвращении Нэша знамение.
— Знамение чего?
Гилберт многозначительно понизил голос.
— Никто ведь не знает, какой ценой ему удалось возродиться, Люк. Он клялся, что не станет...
— Не станет использовать малахи? — горько рассмеялся де Массе. — Да, клялся, но ведь вы знаете не хуже меня, что Нэшу нельзя доверять ни на грош. Я ничуть не сомневаюсь, что для своего исцеления он воспользовался кровью наших людей, и я убил бы его за это, если бы мог. Только доказать, что это был наши люди, мы не можем, и это ему известно. Поэтому-то он позволяет себе открыто явиться в столицу и не скрывает своих деяний.
— Люк, если вы так его ненавидите, то почему...
— Почему хоть кто-то из малахи ему служит? — Де Массе испытывал настоятельную потребность оказаться как можно дальше от Марсэя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Упрек в несдержанности заставил Годфри замолчать. Он сделал глубокий вдох и постарался преодолеть давно уже сковывавшее его напряжение. Внимательно наблюдавший за ним Френсис чуть отодвинулся в сторону.
— Простите меня, — пробормотал Годфри, заставив себя вновь посмотреть на продолжающего какие-то манипуляции лекаря, на группу его бородатых коллег, которые шептались у постели больного.
Никакая отсрочка ничего не изменит. Бром позаботился о том, чтобы его преемником оказался Годфри, и то, что архидьякон не желал этого, считал себя недостойным митры и полагал, что Люсара уже имеет епископа, пусть и находящегося в изгнании, — все это абсолютно никакого значения не имело. Врачи были единодушны: больше месяца Бром не протянет.
— Я принял некоторые предосторожности, — прошептал на ухо Годфри Френсис. — Разослал письма тем архидьяконам и аббатам, кому дольше всего добираться до столицы, чтобы им хватило времени прибыть и на похороны Брома, и на ваше...
Годфри поспешно поднял руку.
— Прошу вас, не говорите об этом. Я не стану ничего предпринимать, пока распоряжение Брома не будет утверждено синодом.
— Конечно, — кивнул Френсис. — Мне только очень любопытно, как отнесется к вашему новому сану король. Может быть, ему это окажется безразлично? А может быть...
Годфри встретился глазами с Френсисом и прочел на его лице вопрос, ответ на который был им обоим неизвестен. Годфри насмешливо фыркнул, но не отвел взгляда.
— Мнение Кенрика никак не будет определяться тем, что я сделаю или не сделаю, став епископом. Свои действия он будет сверять с другим авторитетом, а не с авторитетом церкви.
— Вы правы, — согласился Френсис.
Годфри знал, что на самом деле волнует церковь, и знал, что Френсис был послан, чтобы задать ему главный вопрос. Беда была в том, что ответа он не знал. Он просто не мог поклясться в том, что будет поддерживать короля; в равной мере не мог он обещать полной поддержки мятежников и готовности при первой возможности открыть им ворота столицы. Годфри слишком много знал о малахи и Нэше, чтобы позволить себе подобную глупость.
Так что же ему ответить Френсису? Что нужно суровому архидьякону и остальным, что они желают услышать?
Годфри закрыл глаза и сложил руки в молитвенном жесте. Он попытался вспомнить свою последнюю встречу с Эйденом Маккоули, опальным епископом, которому по-прежнему был предан.
— Я могу только молить богов, — наконец сказал он, надеясь, что так мог бы на его месте ответить Маккоули, — чтобы король пренебрег всеми моими слабостями и недостатками, будучи уверенным, что я всегда буду действовать в соответствии с законом церкви и не пойду против того, что диктуют мне моя вера и моя совесть.
Френсис бросил на Годфри пристальный взгляд, может быть, рассчитывая увидеть что-то еще, — хотя Годфри понятия не имел, что именно. Затем, ничем не выдав своих мыслей, Френсис отвернулся от постели умирающего и сказал:
— Думаю, стоит приказать подать обед в одной из приемных. Врачам нужно будет подкрепиться, да и вы не можете позволить себе совсем обессилеть. Я сейчас вернусь.
Привычным жестом архидьякон натянул капюшон сутаны и выскользнул в дверь. Годфри подумал о том, что там и воздух чище, и не так жарко, как в спальне Брома; там Френсиса наверняка ждут и внимательно выслушают все, что он им скажет.
Теперь Годфри занимал один вопрос: не подписал ли он себе только что смертный приговор?
Как только де Массе распахнул дверь таверны и вошел, на него обрушились дикий шум и духота. С низкого потолка свисали масляные лампы, но основным источником света был очаг посередине комнаты. Над ним жарилась целая свинья, вертел крутил сидящий рядом на краешке стула маленький мальчик. Ребенок все время отвлекался от своего дела, глазея на толпу мужчин и женщин за столами, как и де Массе, наполовину оглушенный их криками.
Таверна «Два пера», хоть и находилась в пределах городских стен, располагалась далеко от замка. Возможно, это было одной из причин, по которым она стала любимым местом сбора малахи. К тому же там не бывали придворные, которые, гордясь титулами, богатством и высоким положением при дворе, смотрели на новых любимцев короля сверху вниз. Местные же жители, с которыми малахи пили за одним столом, не подозревали, что веселятся вместе с колдунами.
Однако если его соплеменников это привлекало, то де Массе настораживало. Кто знает, о чем могут по неосторожности проболтаться подвыпившие малахи; это могло оказаться опасным, несмотря на отмену законов против колдовства.
Де Массе едва не поморщился, но тут же придал лицу непроницаемое выражение.
Кое-кто заметил его появление, но барон, ни на кого не глядя и не обращая внимания на крики, дым и сомнительные запахи, пробрался в глубину помещения, где за отдельным столом сидел Гилберт.
— Я уже начал тревожиться, — вместо приветствия бросил тот. — Я ведь сказал — встретимся на закате.
— Мне пришлось кое-чем заняться. — Да, заняться важными делами, которые не терпели отлагательства: де Массе готовился к отъезду, поскольку не мог отпустить Валену без своей защиты, как не мог никому, даже Гилберту, поручить ее охранять. — Ты полагаешь, что это подходящее место для нашего разговора?
— Не хуже любого другого. Если Нэш шпионит за нами, мы нигде не укроемся от его соглядатаев. — Гилберт развел руками и улыбнулся, показав кривые зубы. — Времени у нас немного. Он уже посылал за нами.
— Так о чем вы хотели поговорить?
Гилберт задумчиво посмотрел на де Массе, словно ожидал от того большей откровенности, но разве мог де Массе себе ее позволить? Он и так уже поступился всем, что было ему дорого, включая безопасность собственного народа.
— Аамин собирается побывать в Марсэе, поскольку Нэш снова объявился. — Гилберт откинулся на спинку стула и взялся за кружку с элем, почти с симпатией оглядывая шумное сборище. — Он видит в неожиданном возвращении Нэша знамение.
— Знамение чего?
Гилберт многозначительно понизил голос.
— Никто ведь не знает, какой ценой ему удалось возродиться, Люк. Он клялся, что не станет...
— Не станет использовать малахи? — горько рассмеялся де Массе. — Да, клялся, но ведь вы знаете не хуже меня, что Нэшу нельзя доверять ни на грош. Я ничуть не сомневаюсь, что для своего исцеления он воспользовался кровью наших людей, и я убил бы его за это, если бы мог. Только доказать, что это был наши люди, мы не можем, и это ему известно. Поэтому-то он позволяет себе открыто явиться в столицу и не скрывает своих деяний.
— Люк, если вы так его ненавидите, то почему...
— Почему хоть кто-то из малахи ему служит? — Де Массе испытывал настоятельную потребность оказаться как можно дальше от Марсэя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144