– Он вряд ли вяжется с вашим представлением о курорте.
Тэд Латимер отчего-то смутился при этих словах.
– Не знаю, что вы хотите этим сказать, – произнес он.
Мэри Олдин, уловив натянутость в его голосе, поспешила перевести разговор на газетную сенсацию последних дней.
– Я слышала, они задержали человека, причастного к истории с сундуком в том Кентском городишке.
– Да, и это уже второй подозреваемый, – сказал Невил. – Надеюсь, на этот раз это тот, кто им нужен.
– Им вряд ли удастся надолго задержать его, даже если это и он, – спокойным голосом заметил мистер Тривз.
– Недостаток улик? – спросил Ройд.
– Именно.
– Все-таки, я полагаю, в конце концов доказательства всегда отыщутся, – уверенно высказалась Кэй.
– Не всегда, миссис Стрэндж, – мягко возразил ей мистер Тривз. – Вы бы удивились, узнав, сколько преступников разгуливают сейчас по стране совершенно свободно, и никто их не тревожит.
– Потому что никто не знает, что они преступники, вы это хотите сказать?
– Не только поэтому. Есть, например, человек… – адвокат упомянул известный судебный процесс двухлетней давности. – Полиция знает, что именно он убил тех несчастных детей, знает доподлинно и точно, но она бессильна. Алиби этого человека подтверждено двумя другими людьми. И хотя алиби фальшивое, доказать это невозможно. Следовательно, убийца выходит на свободу.
– Какой ужас! – воскликнула Мэри.
Томас Ройд выбил трубку и спокойным задумчивым голосом произнес:
– Этот рассказ укрепляет мою уверенность в том, что бывают случаи, когда нет иного пути, кроме как взять правосудие в свои руки.
– Что вы хотите этим сказать, мистер Ройд?
Томас Ройд все так же невозмутимо начал набивать трубку. Он, казалось, был целиком поглощен этим занятием и говорил отрывистыми, короткими фразами:
– Предположим, вы узнали… о каком-нибудь грязном деле… Вы знаете, что человек, совершивший его… по существующим законам неуязвим для наказания… Тогда, по-моему… справедливо будет самому… привести приговор в исполнение.
– Совершенно убийственная доктрина, мистер Ройд! – заговорил мистер Тривз с теплотой в голосе. – Подобному действию не было бы оправдания!
– Не вижу, почему. Я, как вы понимаете, исхожу из того, что факты налицо – просто закон бессилен!
– И все же действию частного лица нет прощения. Томас улыбнулся – улыбка вышла очень мягкая.
– Я не согласен, – сказал он. – Если человек заслуживает, чтобы ему свернули шею, я взял бы на себя ответственность ему ее свернуть.
– И в свою очередь стали бы уязвимы для карающей руки правосудия.
– Конечно, мне пришлось бы быть осторожным, – ответил Томас, по-прежнему улыбаясь. – Наверное, тут даже не обойтись без уловок или какого-нибудь низкого обмана…
Одри своим чистым голосом прервала его:
– Тебя бы все равно нашли, Томас.
– Ну уж раз речь зашла обо мне, – сказал Томас, – то я уверен, что нет.
– Помню был один случай, – начал мистер Тривз, но тут же спохватился и умолк: подобная невыдержанность была недопустима для человека его возраста и положения. Впрочем, садясь на любимого конька, он частенько забывал о приличиях. Извиняющимся тоном он добавил:
– Криминология для меня своего рода хобби, знаете ли…
– О, продолжайте, пожалуйста, – попросила Кэй.
– У меня довольно большой опыт по части уголовных дел, – просто сказал мистер Тривз. – Лишь немногие из них представляют настоящий интерес. Большинство убийц оказываются людьми плачевно недалекими и неинтересными. Однако я мог бы рассказать вам об одном действительно любопытном случае.
– О, пожалуйста, – взмолилась Кэй. – Я просто обожаю убийства.
Мистер Тривз свой рассказ начал медленно, подбирая слова с видимым тщанием и осторожностью.
– В деле фигурировал ребенок. Я не стану называть его возраст или пол. Факты следующие: двое детей играли с луком и стрелами, один ребенок послал стрелу, поразившую другого в жизненно важный центр, наступила смерть. Было назначено расследование, уцелевший ребенок пребывал в совершенном шоке, последовали соболезнования по поводу несчастного случая, виновнику содеянного все сочувствовали.
Он замолчал.
– И это все? – спросил Тэд Латимер.
– Все. Прискорбная случайность. Но у этой истории есть и другая сторона. Некий фермер за какое-то время до происшествия случайно проходил по одной неторной тропинке в близлежащем лесу. И там, на маленькой поляне, он заметил ребенка, упражнявшегося в стрельбе из лука.
Он опять умолк, давая слушателям возможность вникнуть в суть сказанного.
– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнесла Мэри Олдин, – что это был не несчастный случай, что это было сделано нарочно?
– Не знаю, – ответил мистер Тривз. – Мы никогда не узнаем этого. Но в следственном акте было записано, что дети раньше ни разу не стреляли из лука и поэтому стрельба велась наугад и неумело.
– А это было не так?
– Это – по крайней мере в отношении одного из детей – совершенно точно было не так.
– И что же сделал фермер? – спросила Одри, затаив дыхание.
– Он ничего не сделал. Правильно он поступил или нет, судить не берусь. Речь шла о будущем ребенка. Он, видимо, посчитал, что если убийца – ребенок, то нельзя сразу, без сомнений приписать ему злой умысел.
– Но у вас лично нет сомнений относительно того, что произошло на самом деле? – настаивала Одри.
– Лично я придерживаюсь мнения, что это было в высшей степени хитроумное убийство, совершенное ребенком и спланированное им заранее до мельчайших деталей, – мрачно ответил мистер Тривз.
– А был повод? – поинтересовался Тэд Латимер.
– Да, конечно, мотив был. Детские поддразнивания, прозвища – этого вполне достаточно, чтобы вызвать ненависть. Дети легко начинают ненавидеть…
Мэри воскликнула:
– Но все эти приготовления!
– Да, именно эти приготовления – вот что скверно. Ребенок с убийственным намерением в душе день за днем тайно ото всех набивает руку, потом дожидается удобного момента – неловкий выстрел, катастрофа, притворное горе, отчаяние. Все это звучит невероятно – настолько невероятно, что в суде об этом, скорее всего, и слушать бы не стали.
– А что было дальше с… ребенком? – с любопытством спросила Кэй.
– Имя ребенка, видимо, изменили, – ответил мистер Тривз, – после того как была опубликована та часть дела, которую сочли необходимой. Ребенок стал теперь взрослым человеком – живет себе где-то в нашем огромном мире. Вопрос только в том, по-прежнему ли у него сердце убийцы?
Он помолчал, потом задумчиво добавил:
– Давно это было, но того маленького убийцу я и сейчас всюду узнал бы.
– Полноте, это невозможно, – запротестовал Ройд.
– Узнал бы, не сомневайтесь. Есть одна физическая особенность, которая… ну да ладно, довольно об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Тэд Латимер отчего-то смутился при этих словах.
– Не знаю, что вы хотите этим сказать, – произнес он.
Мэри Олдин, уловив натянутость в его голосе, поспешила перевести разговор на газетную сенсацию последних дней.
– Я слышала, они задержали человека, причастного к истории с сундуком в том Кентском городишке.
– Да, и это уже второй подозреваемый, – сказал Невил. – Надеюсь, на этот раз это тот, кто им нужен.
– Им вряд ли удастся надолго задержать его, даже если это и он, – спокойным голосом заметил мистер Тривз.
– Недостаток улик? – спросил Ройд.
– Именно.
– Все-таки, я полагаю, в конце концов доказательства всегда отыщутся, – уверенно высказалась Кэй.
– Не всегда, миссис Стрэндж, – мягко возразил ей мистер Тривз. – Вы бы удивились, узнав, сколько преступников разгуливают сейчас по стране совершенно свободно, и никто их не тревожит.
– Потому что никто не знает, что они преступники, вы это хотите сказать?
– Не только поэтому. Есть, например, человек… – адвокат упомянул известный судебный процесс двухлетней давности. – Полиция знает, что именно он убил тех несчастных детей, знает доподлинно и точно, но она бессильна. Алиби этого человека подтверждено двумя другими людьми. И хотя алиби фальшивое, доказать это невозможно. Следовательно, убийца выходит на свободу.
– Какой ужас! – воскликнула Мэри.
Томас Ройд выбил трубку и спокойным задумчивым голосом произнес:
– Этот рассказ укрепляет мою уверенность в том, что бывают случаи, когда нет иного пути, кроме как взять правосудие в свои руки.
– Что вы хотите этим сказать, мистер Ройд?
Томас Ройд все так же невозмутимо начал набивать трубку. Он, казалось, был целиком поглощен этим занятием и говорил отрывистыми, короткими фразами:
– Предположим, вы узнали… о каком-нибудь грязном деле… Вы знаете, что человек, совершивший его… по существующим законам неуязвим для наказания… Тогда, по-моему… справедливо будет самому… привести приговор в исполнение.
– Совершенно убийственная доктрина, мистер Ройд! – заговорил мистер Тривз с теплотой в голосе. – Подобному действию не было бы оправдания!
– Не вижу, почему. Я, как вы понимаете, исхожу из того, что факты налицо – просто закон бессилен!
– И все же действию частного лица нет прощения. Томас улыбнулся – улыбка вышла очень мягкая.
– Я не согласен, – сказал он. – Если человек заслуживает, чтобы ему свернули шею, я взял бы на себя ответственность ему ее свернуть.
– И в свою очередь стали бы уязвимы для карающей руки правосудия.
– Конечно, мне пришлось бы быть осторожным, – ответил Томас, по-прежнему улыбаясь. – Наверное, тут даже не обойтись без уловок или какого-нибудь низкого обмана…
Одри своим чистым голосом прервала его:
– Тебя бы все равно нашли, Томас.
– Ну уж раз речь зашла обо мне, – сказал Томас, – то я уверен, что нет.
– Помню был один случай, – начал мистер Тривз, но тут же спохватился и умолк: подобная невыдержанность была недопустима для человека его возраста и положения. Впрочем, садясь на любимого конька, он частенько забывал о приличиях. Извиняющимся тоном он добавил:
– Криминология для меня своего рода хобби, знаете ли…
– О, продолжайте, пожалуйста, – попросила Кэй.
– У меня довольно большой опыт по части уголовных дел, – просто сказал мистер Тривз. – Лишь немногие из них представляют настоящий интерес. Большинство убийц оказываются людьми плачевно недалекими и неинтересными. Однако я мог бы рассказать вам об одном действительно любопытном случае.
– О, пожалуйста, – взмолилась Кэй. – Я просто обожаю убийства.
Мистер Тривз свой рассказ начал медленно, подбирая слова с видимым тщанием и осторожностью.
– В деле фигурировал ребенок. Я не стану называть его возраст или пол. Факты следующие: двое детей играли с луком и стрелами, один ребенок послал стрелу, поразившую другого в жизненно важный центр, наступила смерть. Было назначено расследование, уцелевший ребенок пребывал в совершенном шоке, последовали соболезнования по поводу несчастного случая, виновнику содеянного все сочувствовали.
Он замолчал.
– И это все? – спросил Тэд Латимер.
– Все. Прискорбная случайность. Но у этой истории есть и другая сторона. Некий фермер за какое-то время до происшествия случайно проходил по одной неторной тропинке в близлежащем лесу. И там, на маленькой поляне, он заметил ребенка, упражнявшегося в стрельбе из лука.
Он опять умолк, давая слушателям возможность вникнуть в суть сказанного.
– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнесла Мэри Олдин, – что это был не несчастный случай, что это было сделано нарочно?
– Не знаю, – ответил мистер Тривз. – Мы никогда не узнаем этого. Но в следственном акте было записано, что дети раньше ни разу не стреляли из лука и поэтому стрельба велась наугад и неумело.
– А это было не так?
– Это – по крайней мере в отношении одного из детей – совершенно точно было не так.
– И что же сделал фермер? – спросила Одри, затаив дыхание.
– Он ничего не сделал. Правильно он поступил или нет, судить не берусь. Речь шла о будущем ребенка. Он, видимо, посчитал, что если убийца – ребенок, то нельзя сразу, без сомнений приписать ему злой умысел.
– Но у вас лично нет сомнений относительно того, что произошло на самом деле? – настаивала Одри.
– Лично я придерживаюсь мнения, что это было в высшей степени хитроумное убийство, совершенное ребенком и спланированное им заранее до мельчайших деталей, – мрачно ответил мистер Тривз.
– А был повод? – поинтересовался Тэд Латимер.
– Да, конечно, мотив был. Детские поддразнивания, прозвища – этого вполне достаточно, чтобы вызвать ненависть. Дети легко начинают ненавидеть…
Мэри воскликнула:
– Но все эти приготовления!
– Да, именно эти приготовления – вот что скверно. Ребенок с убийственным намерением в душе день за днем тайно ото всех набивает руку, потом дожидается удобного момента – неловкий выстрел, катастрофа, притворное горе, отчаяние. Все это звучит невероятно – настолько невероятно, что в суде об этом, скорее всего, и слушать бы не стали.
– А что было дальше с… ребенком? – с любопытством спросила Кэй.
– Имя ребенка, видимо, изменили, – ответил мистер Тривз, – после того как была опубликована та часть дела, которую сочли необходимой. Ребенок стал теперь взрослым человеком – живет себе где-то в нашем огромном мире. Вопрос только в том, по-прежнему ли у него сердце убийцы?
Он помолчал, потом задумчиво добавил:
– Давно это было, но того маленького убийцу я и сейчас всюду узнал бы.
– Полноте, это невозможно, – запротестовал Ройд.
– Узнал бы, не сомневайтесь. Есть одна физическая особенность, которая… ну да ладно, довольно об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50