Об этом можно было судить по морщинкам на лбу, которые придавали лицу выражение озабоченности и нерешительности.
Он прошел через холл, расправил плечи, словно сбрасывая невидимый груз, пересек гостиную и вышел на застекленную веранду, где его жена Кэй, свернувшись калачиком на куче подушек, потягивала апельсиновый сок.
Кэй Стрэндж было двадцать три года, и она была необычайно красива. У нее было стройное тело, в изящных округлых формах которого самый взыскательный ценитель не обнаружил бы ни малейшего намека на полноту, волосы густого темно-рыжего цвета и настолько идеальная кожа, что Кэй было достаточно легчайшего макияжа – не для того, чтобы скрыть недостатки, а чтобы подчеркнуть достоинства. Глаза и брови Кэй были темными, что редко встречается в сочетании с рыжими волосами, но уж если встречается, то впечатление производит совершенно неотразимое.
Муж весело приветствовал ее:
– Хэллоу, Блистательная, что у нас на завтрак?
– Уж-ж-жасно противные почки для вас, сэр, грибы и ветчина.
– Звучит неплохо.
Невил принялся за еду и налил себе чашку кофе. Несколько минут длилось дружелюбное молчание.
– Уф, – выдохнула Кэй, лениво пошевеливая пальчиками ног с накрашенными ноготками. – Какое милое солнышко! Англия, в конце концов, не такая уж плохая страна.
Супруги только что вернулись с юга Франции.
Невил, бегло просмотрев газетные заголовки, уже раскрыл спортивную страницу и потому проговорил в ответ только невразумительное «угу».
Затем, перейдя к тостам и мармеладу, он отложил газету и занялся письмами.
Последних было много, но большинство из них он, небрежно разорвав пополам, не читая, отправлял в корзину: циркуляры, рекламные проспекты, печатные материалы.
– Мне не нравятся цвета в гостиной, – сказала Кэй. – Можно, я там все переделаю, Невил?
– Все, что тебе захочется, королева моя…
– Цвет павлиньего пера, – прикидывала Кэй, – и атласные подушки цвета слоновой кости.
– В такой комнате тебе не обойтись без обезьяны, – шутливо заметил Невил.
– Что ж, этой обезьяной можешь стать ты, – весело парировала Кэй.
Невил вскрыл очередное письмо.
– Да, кстати, – сказала Кэй, – Шэрти пригласила нас прокатиться на яхте в Норвегию в конце июля. Ужасно обидно, что мы не можем. – Она украдкой взглянула на мужа и добавила упрямо:
– Мне бы так хотелось!
Лицо Невила вновь помрачнело. Опять на нем появилось выражение нерешительности.
Кэй заметила это, но была уже не в силах остановиться.
– Так уж нам необходимо ехать к этой скучной старухе Камилле?
Невил нахмурился.
– Ну конечно, необходимо. Послушай, Кэй, мы же обо всем уже договорились. Сэр Мэтью был моим опекуном. Он и Камилла воспитали меня. Галлз Пойнт – мой дом, насколько вообще какое-то место может быть моим домом.
– Ну хорошо, хорошо, – вздохнула Кэй. – Если должны, значит должны. В конце концов, нам достанутся все денежки, когда она умрет, так что не грех и подлизаться немного.
– Дело вовсе не в том, чтобы подлизываться. К тому же Камилла деньгами не распоряжается. Сэр Мэтью доверил ей деньги, пока она жива, а потом завещал их мне и моей жене. Здесь дело в простой человеческой привязанности. Почему ты не можешь этого понять?
– Я в общем-то понимаю. Весь этот спектакль я устраиваю потому, что… потому что меня там только терпят. Да они же прямо ненавидят меня! Да, да, ненавидят! Леди Трессилиан смотрит на меня не иначе как задрав свою длинноносую голову, а Мэри Олдин, когда ей случается разговаривать со мной, неизменно смотрит куда-то поверх моего плеча. Тебе-то там очень хорошо. Ты даже не видишь, что происходит.
– Мне казалось, что они всегда с тобой отменно вежливы. Ты же знаешь, я бы не потерпел, если бы это было не так.
Кэй с любопытством взглянула на мужа сквозь длинные ресницы.
– Вежливы-то они вежливы. Но при этом знают, как меня побольнее уколоть. Я же для них перехватчица.
– Что ж, – произнес Невил, – в конце концов, я думаю, такое отношение к тебе не лишено оснований. Или нет?
Тон его голоса едва заметно изменился. Невил поднялся из-за стола и теперь смотрел в окно, стоя к Кэй спиной.
– Ну конечно, я не отрицаю. Оснований предостаточно. Как же, они ведь были так преданы Одри. – Ее голос задрожал. – Милая, воспитанная, уравновешенная, бесцветная Одри! Камилла не простила мне, что я заняла ее место.
Невил не обернулся. Голос его был безжизненным, ровным.
– Ведь Камилла стара. Ей уже за семьдесят. Ее поколение, как тебе известно, всегда с предубеждением относилось к разводам. В целом, я полагаю, случившееся никак не отразилось на наших с ней отношениях, хотя она действительно была очень привязана к… Одри. – Его голос на мгновение дрогнул, когда он произносил это имя.
– Они все считают, что ты плохо с ней обошелся…
– Так оно и было, – произнес Невил чуть слышно.
– Невил, не глупи, пожалуйста, – рассердилась Кэй. – Все это из-за того, что она решила так раздуть эту историю.
– Она не раздувала этой истории. Одри никогда не раздувает историй.
– Хорошо, ты же знаешь, что я хотела сказать. Это из-за того, что она, оставив тебя, заболела и ходила везде, выставляя напоказ свое разбитое сердце. Вот это я и называю раздувать историю! Одри не из тех, кто умеет проигрывать. По-моему, уж если жена не может удержать мужа, так, по крайней мере, расстаться с ним она должна без сцен! Вы же так не подходили друг другу. Она в жизни не держала в руках ракетки, Ходила бледная, намытая, как… как посудная тряпка. Одно слово – ни живая, ни мертвая! Если бы она тебя по-настоящему любила, ей следовало бы в первую очередь подумать о твоем счастье и порадоваться, что ты обретешь его с кем-то, кто тебе больше подходит.
Невил резко повернулся к ней. На губах его появилась ироническая усмешка.
– Вы только поглядите, какая спортсменочка! Вот уж кто все знает про игры в любви и браке!
Кэй рассмеялась и покраснела.
– Может быть, я и наговорила лишнего. Но это дела не меняет: уж случилось, так случилось, и ничего тут не поделаешь. Приходится принимать такие вещи.
– Одри и приняла. Она ведь дала мне развод, чтобы мы могли пожениться.
– Да, я знаю…
Кэй замолчала в нерешительности. А Невил добавил с укоризной:
– Ты никогда не понимала Одри.
– Это правда. Иногда при упоминании о ней у меня мурашки по коже начинают бегать. Даже и не знаю, что это в ней есть такое. Никогда не угадаешь, о чем она думает. Она… она меня немного пугает.
– О боже, Кэй, какая чепуха!
– А я говорю – она меня пугает. Может быть, потому, что ума ей не занимать.
– Милая моя глупышка!
Кэй рассмеялась.
– Всегда ты меня так называешь!
– Да ведь так оно и есть.
Они оба улыбнулись друг другу. Невил подошел к жене и, наклонившись к ней, поцеловал ее в шею.
– Милая, милая Кэй, – промурлыкал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Он прошел через холл, расправил плечи, словно сбрасывая невидимый груз, пересек гостиную и вышел на застекленную веранду, где его жена Кэй, свернувшись калачиком на куче подушек, потягивала апельсиновый сок.
Кэй Стрэндж было двадцать три года, и она была необычайно красива. У нее было стройное тело, в изящных округлых формах которого самый взыскательный ценитель не обнаружил бы ни малейшего намека на полноту, волосы густого темно-рыжего цвета и настолько идеальная кожа, что Кэй было достаточно легчайшего макияжа – не для того, чтобы скрыть недостатки, а чтобы подчеркнуть достоинства. Глаза и брови Кэй были темными, что редко встречается в сочетании с рыжими волосами, но уж если встречается, то впечатление производит совершенно неотразимое.
Муж весело приветствовал ее:
– Хэллоу, Блистательная, что у нас на завтрак?
– Уж-ж-жасно противные почки для вас, сэр, грибы и ветчина.
– Звучит неплохо.
Невил принялся за еду и налил себе чашку кофе. Несколько минут длилось дружелюбное молчание.
– Уф, – выдохнула Кэй, лениво пошевеливая пальчиками ног с накрашенными ноготками. – Какое милое солнышко! Англия, в конце концов, не такая уж плохая страна.
Супруги только что вернулись с юга Франции.
Невил, бегло просмотрев газетные заголовки, уже раскрыл спортивную страницу и потому проговорил в ответ только невразумительное «угу».
Затем, перейдя к тостам и мармеладу, он отложил газету и занялся письмами.
Последних было много, но большинство из них он, небрежно разорвав пополам, не читая, отправлял в корзину: циркуляры, рекламные проспекты, печатные материалы.
– Мне не нравятся цвета в гостиной, – сказала Кэй. – Можно, я там все переделаю, Невил?
– Все, что тебе захочется, королева моя…
– Цвет павлиньего пера, – прикидывала Кэй, – и атласные подушки цвета слоновой кости.
– В такой комнате тебе не обойтись без обезьяны, – шутливо заметил Невил.
– Что ж, этой обезьяной можешь стать ты, – весело парировала Кэй.
Невил вскрыл очередное письмо.
– Да, кстати, – сказала Кэй, – Шэрти пригласила нас прокатиться на яхте в Норвегию в конце июля. Ужасно обидно, что мы не можем. – Она украдкой взглянула на мужа и добавила упрямо:
– Мне бы так хотелось!
Лицо Невила вновь помрачнело. Опять на нем появилось выражение нерешительности.
Кэй заметила это, но была уже не в силах остановиться.
– Так уж нам необходимо ехать к этой скучной старухе Камилле?
Невил нахмурился.
– Ну конечно, необходимо. Послушай, Кэй, мы же обо всем уже договорились. Сэр Мэтью был моим опекуном. Он и Камилла воспитали меня. Галлз Пойнт – мой дом, насколько вообще какое-то место может быть моим домом.
– Ну хорошо, хорошо, – вздохнула Кэй. – Если должны, значит должны. В конце концов, нам достанутся все денежки, когда она умрет, так что не грех и подлизаться немного.
– Дело вовсе не в том, чтобы подлизываться. К тому же Камилла деньгами не распоряжается. Сэр Мэтью доверил ей деньги, пока она жива, а потом завещал их мне и моей жене. Здесь дело в простой человеческой привязанности. Почему ты не можешь этого понять?
– Я в общем-то понимаю. Весь этот спектакль я устраиваю потому, что… потому что меня там только терпят. Да они же прямо ненавидят меня! Да, да, ненавидят! Леди Трессилиан смотрит на меня не иначе как задрав свою длинноносую голову, а Мэри Олдин, когда ей случается разговаривать со мной, неизменно смотрит куда-то поверх моего плеча. Тебе-то там очень хорошо. Ты даже не видишь, что происходит.
– Мне казалось, что они всегда с тобой отменно вежливы. Ты же знаешь, я бы не потерпел, если бы это было не так.
Кэй с любопытством взглянула на мужа сквозь длинные ресницы.
– Вежливы-то они вежливы. Но при этом знают, как меня побольнее уколоть. Я же для них перехватчица.
– Что ж, – произнес Невил, – в конце концов, я думаю, такое отношение к тебе не лишено оснований. Или нет?
Тон его голоса едва заметно изменился. Невил поднялся из-за стола и теперь смотрел в окно, стоя к Кэй спиной.
– Ну конечно, я не отрицаю. Оснований предостаточно. Как же, они ведь были так преданы Одри. – Ее голос задрожал. – Милая, воспитанная, уравновешенная, бесцветная Одри! Камилла не простила мне, что я заняла ее место.
Невил не обернулся. Голос его был безжизненным, ровным.
– Ведь Камилла стара. Ей уже за семьдесят. Ее поколение, как тебе известно, всегда с предубеждением относилось к разводам. В целом, я полагаю, случившееся никак не отразилось на наших с ней отношениях, хотя она действительно была очень привязана к… Одри. – Его голос на мгновение дрогнул, когда он произносил это имя.
– Они все считают, что ты плохо с ней обошелся…
– Так оно и было, – произнес Невил чуть слышно.
– Невил, не глупи, пожалуйста, – рассердилась Кэй. – Все это из-за того, что она решила так раздуть эту историю.
– Она не раздувала этой истории. Одри никогда не раздувает историй.
– Хорошо, ты же знаешь, что я хотела сказать. Это из-за того, что она, оставив тебя, заболела и ходила везде, выставляя напоказ свое разбитое сердце. Вот это я и называю раздувать историю! Одри не из тех, кто умеет проигрывать. По-моему, уж если жена не может удержать мужа, так, по крайней мере, расстаться с ним она должна без сцен! Вы же так не подходили друг другу. Она в жизни не держала в руках ракетки, Ходила бледная, намытая, как… как посудная тряпка. Одно слово – ни живая, ни мертвая! Если бы она тебя по-настоящему любила, ей следовало бы в первую очередь подумать о твоем счастье и порадоваться, что ты обретешь его с кем-то, кто тебе больше подходит.
Невил резко повернулся к ней. На губах его появилась ироническая усмешка.
– Вы только поглядите, какая спортсменочка! Вот уж кто все знает про игры в любви и браке!
Кэй рассмеялась и покраснела.
– Может быть, я и наговорила лишнего. Но это дела не меняет: уж случилось, так случилось, и ничего тут не поделаешь. Приходится принимать такие вещи.
– Одри и приняла. Она ведь дала мне развод, чтобы мы могли пожениться.
– Да, я знаю…
Кэй замолчала в нерешительности. А Невил добавил с укоризной:
– Ты никогда не понимала Одри.
– Это правда. Иногда при упоминании о ней у меня мурашки по коже начинают бегать. Даже и не знаю, что это в ней есть такое. Никогда не угадаешь, о чем она думает. Она… она меня немного пугает.
– О боже, Кэй, какая чепуха!
– А я говорю – она меня пугает. Может быть, потому, что ума ей не занимать.
– Милая моя глупышка!
Кэй рассмеялась.
– Всегда ты меня так называешь!
– Да ведь так оно и есть.
Они оба улыбнулись друг другу. Невил подошел к жене и, наклонившись к ней, поцеловал ее в шею.
– Милая, милая Кэй, – промурлыкал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50