Вскоре Штефан получил задание полностью сосредоточиться на «Энергии» — помочь коллективу завода перестроиться, поддержать усилия проектировщиков, занятых не только поисками новых решений, но и усовершенствованием традиционных моделей. Много сил отдавал он организации цеха самооснащения. Завод, подобно судну, ложился на новый курс и клокотал, набирая скорость. На Коему Штефан теперь пожаловаться не мог. Павел всех внимательно выслушивал, созывал руководителей, принимал необходимые оперативные меры. Но все это как сомнамбула, по инерции, без души... Это были дни трудные, требовавшие полной отдачи, а Косма чувствовал, что он здесь посторонний, время «исполнения обязанностей» заканчивается. Но решение главка все не приходило. «Сколько же это будет тянуться? — спрашивал себя Павел.— Сколько будет молчать Ольга, не отвечая на мои звонки в редакцию?.. Все сразу навалилось. Оленька ты моя единственная. Поговорить бы с тобою, посоветоваться...» Павел забыл дорогу в уездный комитет, но не из-за гордости, а потому что Попэ не вылезал с завода. Штефан частенько поднимался в кабинет генерального директора, держался так, будто ничего не произошло. Да и, ходя по заводу, насмешливых, злорадных взглядов, которых он так боялся, Павел не встречал. Не до того теперь было, дел у всех по горло. Порою, правда, казалось, что рабочие его избегают, предпочитают решать вопросы с начальниками цехов, инженерами, мастерами. Не без удивления он отметил, что тесное взаимодействие проектировщиков с производственниками стало нормой, стилем работы. Часто мелькали теперь в цехах белые халаты, а в «белом доме» — рабочие спецовки. Ион Сава торжествовал. К середине ноября ему удалось запустить в эксплуатацию ряд новых агрегатов. Он стал более сдержан, научился владеть эмоциями, потому что на собственном примере убедился, что эмоции — плохой помощник в работе. Образцовую выдержку демонстрировал он и в отношениях с Космой. Однажды на оперативке он уже было хотел по привычке резко возразить Косме, но сдержался, дождался, когда генеральный директор заглянет в токарный, и только тогда, в присутствии Марина Кристи, спросил: «А не пора ли нам отказаться от оперативок? В настоящее время они ничего не дают». Косма затравленно глянул на него, но спросил вежливо: «Вы в самом деле так считаете?» Сава протянул график выполнения плана за последние три месяца. «С тех пор как наладились естественные взаимосвязи подразделений, игра в «оперативный штаб» потеряла всякий смысл. Положение на заводе нормализуется, и никаких ЧП не предвидится». Никакого конкретного решения Косма тогда не принял, но практика проведения подобных совещаний отпала сама собой.
Павел не знал, что делать со своим свободным временем. Накупил книжных новинок, читал до поздней ночи, лишь бы ни о чем не думать. Подпись Ольги под каждым номером «Фэклии» говорила о том, что она жива и здорова. Но его беспокоило и тревожило, что она отвергает его помощь. Чисто женская форма мести, успокаивал он себя. И вот однажды, выезжая из заводских ворот, заметил Дана Испаса, не спеша поднимавшегося по улице. Дан махнул ему рукой в знак приветствия. Павел притормозил, открыл дверцу.
— Садись!
— Да нет, спасибо, я просто поздоровался...
Косма вышел из машины и решительно шагнул к Испасу.
— Я хочу наконец знать, что происходит с Ольгой. Дан стоял, глубоко засунув руки в карманы дождевика и нахлобучив капюшон, и удивленно смотрел на Павла.
— Как, а разве она тебе не звонила?
— Последний раз это было ночью, после того совещания. А теперь не берет трубку.
— Странно,— пожал плечами Дан.— Она часто тебя вспоминает. Мама даже говорит, что для Ольги твое слово — закон.
— Ошибаетесь,— ответил Павел с нескрываемой горечью.— Превыше всего Ольга ставит свое собственное мнение.
— Скажешь тоже, никогда она такой не была. И, наверное, никогда так не нуждалась в близком человеке, как сейчас.
— А почему же она не отвечает на телефонные звонки? Почему не возвращается домой?
— Хочешь честно? Видишь ли, о вашей ссоре я знаю больше, чем ты думаешь. Так вот, не кажется ли тебе, что Ольга задается вопросом: а может, Павел ищет какое-нибудь удобненькое решение, чтобы выпутаться из этой истории?
Косме показалось, что он сейчас упадет, и он оперся о стену дома.
— Неужели она так говорила?
— Нет, это я так говорю. Пытаюсь понять.
— Не знаешь ты ни ее, ни меня. Не может Ольга думать, что я такой подлец.
— Позвони к нам домой. Сегодня она неважно себя чувствует и все редакционные дела решает по телефону.
Павел поспешил к машине. Остановился у первого же автомата. Набрал номер Испасов. Ответила сама Ольга. Поколебавшись какое-то мгновение, Косма сказал дрогнувшим голосом:
— Я сейчас приеду и отвезу тебя домой. Последовало долгое молчание. Потом послышался тихий голос Ольги:
— Я так не могу. Нужно найти домработницу. Представляю себе, что творится дома.
— А Тея?
Снова молчание, потом тяжелый вздох:
— После всего, что случилось?
— А что с ней случилось? — не понял Косма.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Она тебе не может простить...
— Что простить?
— Зачем ты рвался в ее комнату?
Только теперь Косма сообразил и рассмеялся:
— Бедная девушка! Вот что вообразила! Я, понимаешь, искал питьевую соду, которую она куда-то засунула. Изжога с перепою замучила... Ты подумай, что ей в голову взбрело!
После паузы Ольга сказала каким-то вялым, равнодушным голосом:
— И все же не сегодня. Не хочу беспокоить Испасов, да и Тею надо еще уговорить.
— А когда же?
— Завтра в шесть. Когда вернусь из редакции.
Косма поймал себя на том, что ласково гладит микрофон. Улыбнулся. Ольга будто уловила улыбку, спросила обиженно:
— Чему это ты усмехаешься?
— Я трубку, Оленька, глажу, ласкаю ее, понимаешь? Он услышал, как она тихо всхлипнула, и встревожился:
— Я люблю тебя, Оленька! И всегда любил, все это время... единственное, чего я в жизни хочу,— чтобы ты меня простила.
— А ты знаешь, я стала уродливой и некрасивой... Испугаешься, когда увидишь.
— Ну, это дело поправимое,— твердо, как и подобает главе семьи, сказал Павел.— Сколько тебе до декретного отпуска?
— Много еще. Почти два месяца.
...А через несколько дней у них среди ночи вдруг возник разговор, которого они долго ждали. Начали о будущем ребенке, о медицинских консультациях, о том, что потребуется в первую очередь после родов. О чем угодно, только не о заводе. Наконец Ольга, понимая, что этой темы все равно не избежать, спросила:
— Ну, а что... дальше?
— Не знаю. Хожу на завод и возвращаюсь с ощущением, что все это временно. Беседую с людьми, принимаю решения, отдаю распоряжения... Но будто это кто-то другой, не я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103