— Ну, Кристи, неужели ты не видишь, что она в положении? У нее будет ребенок...
Кристина побледнела, прикусила губу, и не успел Догару вмешаться, как она оказалась у стола Космы. Остановившись перед Ольгой, она выпалила на одном дыхании:
— Пожалуйста, простите меня, доамна! Я сейчас плохо о вас подумала. А это нечестно. Я сказала, что вы красивая, но слишком толстая. А папа мне объяснил, что у вас будет ребеночек. Мне очень стыдно...
— Ничего, ничего, Кристи! Вот посмотришь, какая я буду тоненькая, когда он родится.
На этот раз в недоумении была Кристина.
— Но... откуда вы меня знаете? Ольга улыбнулась:
— Во-первых, я журналистка, и мне полагается все знать. Но сейчас все гораздо проще: мне сказала Санда.
— А вы знаете тетю Сайду?
— Мы подружки. А этот хмурый человек — мой муж. Косма привстал со стула, протянул руку и представился:
— Павел Косма.
Кристина ответила на рукопожатие и не без гордости произнесла:
— Кристина Пэкурару-Догару.
Павел окаменел. Он стоял и растерянно смотрел на девочку. Положение спасла Ольга:
— Ну а теперь за еду. У меня от голода в глазах темно.
Кристина возвратилась к своему столу, упрекнула Догару за то, что он не поговорил с такой красивой доамной, а ведь они подружки с тетей Сандой.
— Какая красивая! — восторгалась Кристина.— Жаль только, что у нее такой муж — точно медведь, который вылез из берлоги после зимовки.
— Пусть сосет свою лапу, Кристи! У нас свои заботы, у них свои...
Дни проносились быстро. Не успеешь встать, глядишь, уже обед, а там и ужин. Догару и Кристина все время были вместе. Окружающее рождало у нее бесчисленные вопросы, которые требовали исчерпывающих ответов, способных удовлетворить ненасытное любопытство подростка. Кристина взбиралась рядом с ним по отлогим склонам гор, любовалась зелеными лесами и долинами, охраняла вылезших погреться на солнце букашек, обливалась слезами, принимая букетики цветов, за которыми Догару лазил на скалы. Кристина была не похожа на других детей. Ей не просто нравились животные — она была совершенно лишена страха перед ними. Однажды, отправившись вместе с Догару на местную почту, Кристина заставила его пережить страшный момент. Какой-то волкодав, перескочив через высокую дачную изгородь, понесся вдоль улицы. Крики, паника. Оскалив клыкастую пасть, он бросился на человека, который размахивал палкой, чтобы защитить женщин. Одним ударом лапы волкодав повалил его на землю. И в этот момент Догару увидел, что Кристина идет прямо к собаке, улыбаясь и протягивая руку. Пес зарычал, приготовился к прыжку. Все вокруг замерли. Но девочка продолжала спокойно идти. Догару пулей вылетел из здания и... тоже застыл в изумлении. Кристина, обняв зверя за шею, ласково гладила его, говорила ему что-то, а тот с видимым удовольствием растянулся у ее ног.
Часом позже, когда они шли по лужайке к санаторию, Догару признался:
— Здорово я струхнул, Кристи. А если бы он тебя укусил?
— За что? — искренне удивилась Кристина.— Я ведь их люблю. А животные добрых людей сразу узнают. Никогда не ошибаются...
В один из дней Ольга и Павел Косма не спустились на обед. Не появились они и к ужину. Кристина первая обратила на это внимание и спросила Догару. Он, естественно, ничего не знал. Девочка была явно расстроена. Ночью спала плохо. Забеспокоился и Догару. Но что он мог сделать? К утреннему чаю вышел один Косма. Что-то сказал дежурной, та кивнула и пошла на кухню. И снова — Догару и глазом не успел моргнуть — девочка уже стояла перед Космой.
— Что случилось с доамной? Она плохо себя чувствует?
Косма поднял тяжелый взгляд, тупо посмотрел перед собой и глухо проворчал:
— А тебе что за дело?
Но Кристина не испугалась, взяла его за руку и тихо сказала, заглядывая в глаза:
— Зачем вы так? Даже если я маленькая, честное слово, не заслужила. Жалко, не знаю, в каком вы номере, а то бы пришла ее проведать.
Косма молчал, прикусив губу. Потом, пересилив себя, ответил:
— В двадцать втором.
Больше часа ждал Догару возвращения Кристи. Наконец она появилась. Глаза были грустными.
— Прости, папа. Я была с доамной Ольгой. Ей нехорошо. Она боится.
— Чего?
— Родов. Но она ничего мужу не говорит, потому что он и так напуган.
— А почему она не уезжает в Бухарест?
— Вчера был врач и сказал, это опасно. Советовал не двигаться.
— Хорошо, пей чай. Остыл совсем.
— И еще кое-что, папа. Она просила передать тебе письмо, но только когда мы будем в номере.
Догару был изумлен, но ни слова не произнес. Когда они поднялись в комнату, Кристи вручила ему конверт, взяла в руки плащик и попросила:
— Можно я погуляю немного? Ты не обидишься? Догару подошел к девочке, погладил ее блестящие волосы, взял ладошку в свою руку и сказал:
— Тебе незачем уходить, доченька. От тебя у меня нет секретов. В самом деле, мне очень нравится Ольга. Я высоко ее ценю и уважаю. Но в ее письме не может быть ничего такого, чего мы не могли бы прочесть вдвоем. Давай откроем его вместе.
В конверте оказался конверт поменьше, адресованный Ольге, и записка. Догару прочитал ее вслух.
Уважаемый товарищ Догару, вчера я получила письмо, которое прилагаю. Автор его, товарищ Дамаскин, является ответственным секретарем «Фэклии». Пожалуй, было бы лучше добавить — пока. Нет, ничего предосудительного он не совершил. Возможно, я не все поняла в его письме. Но оно в своем роде крик отчаяния. Зная, где Вы теперь работаете (мне сказал Дору Попович), я подумала, что Вы тот самый человек, к которому я могу обратиться за помощью. Повторяю: Дамаскин — человек безупречной честности, скромный, но умеющий постоять за правое дело. Впрочем, полагаю, это для Вас не новость: это он вместо меня участвовал в том самом заседании уездного комитета. Несколько дней назад ему исполнилось сорок лет. В печати трудится уже два десятилетия. Пожалуйста, прочтите, что он пишет, а потом искренне скажите мне, правильно ли я сделала, передав его письмо Вам.
С наилучшими пожеланиями Ольга Стайку
Догару взглянул на Кристину. Девочка напряженно слушала, но не просто с любопытством, свойственным ее возрасту,— в ее взгляде была какая-то странная боль, сострадание, жалость, горечь и еще что-то такое, чего Догару не понимал.
— Ну вот видишь, Кристи, обычные проблемы Человека-паука.
Девочка подошла к нему вплотную, встала на цыпочки и заглянула в самую глубину глаз.
— Так уж тебе на роду написано, папа. Людей на свете много, а таких, как Человек-паук, можно по пальцам пересчитать. Они всегда делают людям добро, вот только жаль — не могут поспеть всюду. Я очень рада, что ты у меня такой. Кто еще может похвастаться, что его отец — Человек-паук? Особенно из тех ребят, с которыми я была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103