— Вот и молодец! — говорит Калча.— Садись, побратим. Давай-ка, собака, выпьем, будем с тобой отныне побратимы, и я, и эти тоже.
Они пьют и целуются.
— Возьмем его в побратимы? — спрашивает Калча.— Примем в нашу компанию?
— Примем! — кричат Волк и Уж.— В долгий век, в добрый час, побратим!
Чокаются, пьют и переворачивают стаканы в доказательство того, что выпито до дна.
— Что ж, через силу и конь не прянет! — говорит незнакомец.
— А живы ли у тебя отец с матерью, побратим? — спрашивает Калча.
— Нет,— грустно отвечает незнакомец и затягивает песню:
Ох, ни отца нет, ни матушки родной — Оба давно уж в могиле холодной...
Нету, побратимы, у меня ни отца, ни матери, ни милой сестрички, ни любого браточка...
— Слышишь, одеяльщик несчастный, что говорит этот человек? Сирота он круглый, а ты гонишь его из дому. Стыдно должно быть тебе, Ивчо! Но мы этого не допустим, не так ли, побратимы?
— Так!
— А что с ужином? Ступай, кухарь, готовь ужин! — велит Калча Волку.— Слышишь, как петухи на заре распелись? Поднимайся, брат, вставай, славный кухарь, и давай! — декламирует Калча — подвыпив, он любил говорить красиво.— Это же неслыханный позор: петухи поют, а мы еще не ужинали!
— Значит, теперь вы знакомы! Тогда будьте здоровы! — говорит Ивко, глядя, как они чокаются и целуются с новым побратимом.
— Ты сиди тут,— говорит Калча новому побратиму,— мы тебя в обиду не дадим. Головы за тебя сложим, такие мы люди! Хотел бы я поглядеть, что тебе в этом доме могут сделать! Слушай,— обращается он к хозяину,— а что с ужином?
— Вон кухня, и стряпайте, что вам по душе. Там есть все — и мясо, и хлеб...
— Ну тогда можешь уходить, ступай!
Ивко направляется к себе, но тут же возвращается.
— Слушайте, люди, расходитесь-ка вы по домам. Придут на патарицу новые гости и вдруг застанут вчерашних, виданное ли это дело? — говорит с умоляющим видом хозяин.— Право же, братцы, разве такое бывает?
— Иди-ка ты, курица, на свой насест, а о нас не беспокойся. Бывает ли такое? Бывает, побратим, еще как бывает! Это слава, а на славу всякое бывает.
Хозяин уходит спать, а гости остаются пировать. Волк подает ужин. Уж приносит вино, и все под пенье третьих петухов усаживаются за обильную трапезу. Едят, пьют, произносят здравицы, бранят хозяина, расхваливают своего нового побратима.
Почти совсем рассвело. Люди встали. В соседских дворах слышится перестук деревянных сандалий. К колодцу нет-нет и выбежит взлохмаченная молодка в шальварах, ополоснет свое белое личико и, услышав шум, даже не утеревшись, недоуменно взглянет через соседский забор да так и застынет, а вода стекает с ее полуопущенных мокрых рук. Потом, вспомнив, что у газды Ивко вчера была слава, быстро отходит от забора, пугливо озираясь,— уж не заметил ли ее кто-нибудь. По улице снуют прохожие. Спешат к источнику девушки; неторопливо бредут, крича во все горло, ученики-разносчики с бубликами, сайками и сырными лепешками. Спешит на виноградник группа женщин и молодых девушек, окружив осла, нагруженного инструме тами, одеждой и съестными припасами. Услышав, как из дома газды Ивко несется песня и шум, они, примолкнув, останавливаются, потом смеются и продолжают свой путь. Все знают, что у мастера Ивко слава, всякому это приятно, ибо всякий знает, что радуется и мастер Ивко.
— Неужто все еще здесь? — шепчет газ да Ивко, просыпаясь от растущего гвалта.— О святой Юрий, какой позор! — И, одеваясь, продолжает: — Придут на патарицу гости, как же я на люди покажусь?
И в самом деле, появляются первые визитеры. Извиняются, что не смогли прийти в первый день. Вчерашние гости бражничают в одной комнате, сегодняшних принимают в другой. Последним прислуживает та же девушка, а вчерашним — сам Ивко и его ученик, тот самый, что ходит в хозяйских штиблетах. Ивко после тщетных просьб старается только, чтоб старые гости не смешались с новыми, и не отходит от своих побратимов. Те ворчат на эту опеку. Упрекают Ивко, что он делает различие между гостями: тем, дескать, прислуживает Марийола, а им — простой ученик.
— Почему хозяин нами брезгует? Будь я его старым другом, я, клянусь богом, такого не потерпел бы. Послал нам ученика, словно нанял нас окапывать кукурузу! Что скажете, побратимы?— спрашивает неизвестный.
— Истинная правда, побратим. Пойдемте его пристыдим. Пошли все,— говорит Калча.— Пусть нас угощает Марийола! — И они входят в соседнюю комнату.
— Счастливой патарицы, хозяйка! А где же хозяин? — спрашивает Калча.
Марийола потчует их. Они усаживаются и серьезно, словно пришли в дом первый раз, принимают угощение.
Чуть позже входит Ивко и просит их вернуться и не портить компании. Он, дескать, обижен: побратимы вроде его избегают. С трудом ему удается уговорить приятелей вернуться в свою комнату.
— Видал, побратим,— замечает Калча неизвестному,— какой лукавец наш Ивко! Стыдится нас, вот и старается выдворить в другую комнату.
Все находят, что это мерзко. Обида настолько велика, что побратимы твердо решают: раз такое дело, больше к нему ни ногой! Но, передумав по дороге, устраиваются во дворе, чтоб не сорить в комнатах и никого не стеснять.
— Чего вы тут потеряли? — спрашивает Ивко, глядя, как они высматривают себе местечко.
— Устроимся во дворе, ежели в комнатах мешаем. Знаешь,— Волк подмигивает и ядовито цедит: — к тебе приходят господа, председатели, владыки, полковники, адвокаты, гвардейцы, инженеры, уж лучше нам тебя не позорить. Мы тут, по-простецки!..
— По-простецки, раз мы в господа не вышли! Верно? — спрашивает Калча.
— «Вот правая рука в залог!» — декламирует неизвестный.
— Верно!
— Что ж... воля ваша! — вздыхает хозяин и возвращается к гостям в дом.
Оставшись одни, побратимы берутся за дело. Притаскивают большой ковер, расстилают его на траве, раскладывают диванные подушки, потом приносят медный кувшин, таз, полотенце, вино и, усевшись, продолжают угощаться. Подозвав проходящего мимо разносчика, покупают у него бубликов и сырных лепешок. Едят, пьют.
Калче досадно. Он поднимается, идет в дом, становится на пороге комнаты, где сидят гости, и говорит хозяину:
— Выгляни на минутку, бесстыдник, полюбуйся на свой позор. Посмотри, собака, как на твоей славе мы угощаемся на свои деньги. И это мужчина, хозяин дома!!! В цех ремесленников входишь! Побойся бога! Где твоя совесть?
И давай срамить его перед гостями.
— Что ты городишь?! — вскакивая как ошпаренный, восклицает Ивко, подбегает к Калче и закрывает за собой дверь, чтоб гости не слышали.
— Нечего сказать, хороший хозяин, ни дна тебе, ни покрышки! Жмот! Твоя слава, а мы должны, чтобы не подохнуть с голоду, за свои деньги покупать закусь. Ты еще к нам мальчика с биркой приставь, отмечать, сколько мы выпьем вина, чтобы потом нам счет представить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36