придется отдавать еще не за такого болвана и прощелыгу, как наш побратим Светислав!.. Вот так, скажи, наказывал тебе передать тот самый Калча.
Я знаю, вспыхнет утро наше И ничего не будет краше, И станешь наконец моею, Ты, перед кем благоговею! —
декламирует Светислав, вздымая вверх руки и поворачиваясь к Ивко и его хозяйке, которые уже пошли выполнять возложенную на них миссию.
— Ну-у-у-у-у! — тянет Калча.— Ну и дурак, ну и шут гороховый наш новоиспеченный побратим, другого такого на всем белом свете не сыщешь! Побратим, а побратим, на тебя каждый день такое находит?
Спустя полчаса возвратились хозяева. Оба веселые. Все их едва дождались, потому что Светислав за эти полчаса наделал еще тьму глупостей.
— Господин председатель! — кричит Кева в воротах.— Танцуй!
— Ох, и мы готовы танцевать! Пусть бог укрепит и сохранит твой ум, господин председатель, до чего ты все хорошо придумал! — шепчет ему на ухо Ивко.
— Ну как? — спрашивают побратимы.
— Дело сделано! — говорит Ивко.— Поначалу шло туго, Сика думала, мы дурака валяем, никак не хотела женщина поверить. «Неужто, говорит, мало вам своего дома, что вы и в чужой пришли балагурить!» — «Слушай, Сика,— говорю я,— ты ведь умная женщина...» — «Оставь, сосед, и ты такой, как они! Гусь свинье не товарищ!» Намучились мы с ней. «Какой, говорю, балаган, сам председатель к нам пришел!» А она: «Ну, коли господин председатель, тогда, может, что и получится». А я ей: «Велел мне господин председатель спросить сначала девушку, потому что не надо-де Христа ради, а по доброй воле, с божьего благословения, а потом тебя: выдашь ли дочь?» — «Выдам»,— говорит она. «Ну, тогда ступай, спроси Марийолу». Позвала она девушку, та конфузится, как и положено всякой' девушке-сироте, а потом призналась, что парень ей приглянулся. «Совет да любовь,— говорю я,— а сейчас приготовьтесь, они скоро у вас будут».
— А я сказала,— добавляет Кева,— пусть за девушку не беспокоится, коли мы, значит, купцы. Жених красив, кроток, обходителен и вежлив, как галантерейный приказчик. Подумай, говорю я, мы же купцы, а у тебя товар на продажу. «Чего там думать,— говорит она,— знать, судьба, пускай себе женятся! Есть товар на продажу! Будем ждать!»
— Ура!— гремит во дворе. Цыгане играют туш.
— Ну что, пойдемте? Надо идти! — понукает Ивко.
— Можно,— говорит председатель,— если все готовы. А ты, Калча, отбери полдюжины цыган, да самых лучших, пусть они остаются, а остальных отпусти. Согласно древнему обычаю старший сват расплачивается: давай-ка развязывай мошну! А вот тебе от меня,— и он протягивает три десятки.— Только раздай сам, не то подерутся.
Калча и Уж раздают бакшиш цыганам. Те гомонят, но не очень громко, опасаясь председателя, а еще больше стражников, но, едва выходят за ворота, поднимают страшный галдеж, который переходит в драку. Ивко смеется и не позволяет стражникам вмешаться: раз слава началась с драки цыган, пусть уж дракой и кончится.
— Кум, ты что ищешь? — спрашивает Уж жениха, который мечется по двору.
— Да шляпу где-то затерял! — говорит Светислав. Покуда он ищет шляпу, Волк подходит к председателю
и заводит с ним серьезный, долгий разговор. Они отошли в сторону, о чем говорят, не слышно, но по их лицам можно судить, что о чем-то весьма важном. До слуха окружающих донесся лишь обрывок фразы:
— ...Негоже, конечно, сам вижу... перед людьми стыдно... потому и прошу, господин председатель, как отца родного и, так сказать, друга, чтоб вы...
Председатель кивает в знак согласия головой, а Волк становится все веселей, выбрыкивает то левой, то правой ногой, сучит ус и просит хозяина принести ему гребешок и маленькое зеркало, которое он видел на полке среди фарфора. Ивко с готовностью приносит.
— Э-э? Чего вы так там копаетесь? — спрашивает председатель, закончив разговор с Волком.
— Да вот, никак не найдем шляпу Светислава! — отвечает хозяин.
Все принимаются за поиски шляпы. Ищут в комнатах, в коридоре, в сарае, смотрят, не валяется ли где во дворе, заглядывают даже в курятник. Но шляпы нигде нет.
— Надо же, словно сквозь землю провалилась! — замечает Волк.
— Слушай, побратим, да в шляпе ли ты пришел? — спрашивает Калча.— В таком бедламе, чего доброго, скоро начнем допытываться, как тот болгарский Байя Джоре: а была ли у меня голова?! Чего только не бывает на свете! — он весело смеется.
— Наверно уж, без шляпы не пришел! Может, кто унес?
— Да тут кого только за эти три дня не перебывало? И такое случиться может!
— Ну, послушайте, люди, время идет! — торопит их Волк.
— Знаешь, кум,— говорит председатель,— нельзя из-за твоей шляпы торчать тут до полуночи. Надо как-то помочь делу. Ставро!
— Чего изволите, господин председатель? — отзывается, кидаясь со всех ног, видный стражник, первый парень в слободке.
— У тебя, наверно, самая лучшая шайкача? Новая, а? Сними-ка и дай господину писарю.
— Слушаюсь,— рявкает стражник.
— А вон она на крыше! Вон моя шляпа!
— Господи боже, как только она на крышу попала?! — диву дается Калча.— Эх, бедная Сика, какого дуралея в зятья получит!!
— Ладно, брось. Делай, как я сказал.
Светислав надевает новую шайкачу и чуть сдвигает ее на правую сторону.
— Пошли! — командует председатель.— А вы,— он поворачивается к стражникам,— ступайте в общину. Пойдем, Ивко!
Двинулись.
— Ты тоже, Светислав, больше не фокусничай. Начнешь валять дурака, как недавно, сейчас же все брошу.
— Слушаю, буду молчать,— обещает Свети слав.
— И правильно, молчи. Ты жених, и тебе подобает держать язык за зубами.
— Молчать и конфузиться, как положено, значит, жениху. Чтоб застенчивей невесты выглядел! А коли взбрен-дит фантазерствовать, как давеча, мы тебя в три шеи выгоним. Ясно? Теперь иди! — говорит Калча.
— Хорошо, хорошо!
— Набери в рот воды,— продолжает Калча, подхватывая Свети слава под руку,— потому ежели начнешь выкидывать свои штучки-дрючки, как раньше, то, во-первых, не получишь девушки, а во-вторых, надаю тебе, шито-крыто, в этой темноте, таких лещей!.. Ясно, а?
— Ясно! — отвечает Свети слав.
— Вот и весь сказ. Молчи, как немой!
— Буду молчать! Как пень буду молчать! — обещает Светислав, решившийся ради Марийолы снести все.
— Эй, цыгане! Играйте шестнадцатый турецкий! — приказывает Калча.
Цыгане послушно играют заказанный турецкий марш.
— А что мне делать без шайкачи? — спрашивает, выходя на улицу, стражник Ставро у запирающего за ним калитку хозяина.
— Вот тебе моя феска,— говорит Ивко и нахлобучивает ее стражнику на голову,— к соседям я могу и простоволосый. А утром зайдешь за шайкачей и за шляпой господина Светислава, эту ночь пусть она уж там будет. Не впервой ей ночевать на крыше! А утром сменяемся и подведем счета, нынче дома ночевать не буду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Я знаю, вспыхнет утро наше И ничего не будет краше, И станешь наконец моею, Ты, перед кем благоговею! —
декламирует Светислав, вздымая вверх руки и поворачиваясь к Ивко и его хозяйке, которые уже пошли выполнять возложенную на них миссию.
— Ну-у-у-у-у! — тянет Калча.— Ну и дурак, ну и шут гороховый наш новоиспеченный побратим, другого такого на всем белом свете не сыщешь! Побратим, а побратим, на тебя каждый день такое находит?
Спустя полчаса возвратились хозяева. Оба веселые. Все их едва дождались, потому что Светислав за эти полчаса наделал еще тьму глупостей.
— Господин председатель! — кричит Кева в воротах.— Танцуй!
— Ох, и мы готовы танцевать! Пусть бог укрепит и сохранит твой ум, господин председатель, до чего ты все хорошо придумал! — шепчет ему на ухо Ивко.
— Ну как? — спрашивают побратимы.
— Дело сделано! — говорит Ивко.— Поначалу шло туго, Сика думала, мы дурака валяем, никак не хотела женщина поверить. «Неужто, говорит, мало вам своего дома, что вы и в чужой пришли балагурить!» — «Слушай, Сика,— говорю я,— ты ведь умная женщина...» — «Оставь, сосед, и ты такой, как они! Гусь свинье не товарищ!» Намучились мы с ней. «Какой, говорю, балаган, сам председатель к нам пришел!» А она: «Ну, коли господин председатель, тогда, может, что и получится». А я ей: «Велел мне господин председатель спросить сначала девушку, потому что не надо-де Христа ради, а по доброй воле, с божьего благословения, а потом тебя: выдашь ли дочь?» — «Выдам»,— говорит она. «Ну, тогда ступай, спроси Марийолу». Позвала она девушку, та конфузится, как и положено всякой' девушке-сироте, а потом призналась, что парень ей приглянулся. «Совет да любовь,— говорю я,— а сейчас приготовьтесь, они скоро у вас будут».
— А я сказала,— добавляет Кева,— пусть за девушку не беспокоится, коли мы, значит, купцы. Жених красив, кроток, обходителен и вежлив, как галантерейный приказчик. Подумай, говорю я, мы же купцы, а у тебя товар на продажу. «Чего там думать,— говорит она,— знать, судьба, пускай себе женятся! Есть товар на продажу! Будем ждать!»
— Ура!— гремит во дворе. Цыгане играют туш.
— Ну что, пойдемте? Надо идти! — понукает Ивко.
— Можно,— говорит председатель,— если все готовы. А ты, Калча, отбери полдюжины цыган, да самых лучших, пусть они остаются, а остальных отпусти. Согласно древнему обычаю старший сват расплачивается: давай-ка развязывай мошну! А вот тебе от меня,— и он протягивает три десятки.— Только раздай сам, не то подерутся.
Калча и Уж раздают бакшиш цыганам. Те гомонят, но не очень громко, опасаясь председателя, а еще больше стражников, но, едва выходят за ворота, поднимают страшный галдеж, который переходит в драку. Ивко смеется и не позволяет стражникам вмешаться: раз слава началась с драки цыган, пусть уж дракой и кончится.
— Кум, ты что ищешь? — спрашивает Уж жениха, который мечется по двору.
— Да шляпу где-то затерял! — говорит Светислав. Покуда он ищет шляпу, Волк подходит к председателю
и заводит с ним серьезный, долгий разговор. Они отошли в сторону, о чем говорят, не слышно, но по их лицам можно судить, что о чем-то весьма важном. До слуха окружающих донесся лишь обрывок фразы:
— ...Негоже, конечно, сам вижу... перед людьми стыдно... потому и прошу, господин председатель, как отца родного и, так сказать, друга, чтоб вы...
Председатель кивает в знак согласия головой, а Волк становится все веселей, выбрыкивает то левой, то правой ногой, сучит ус и просит хозяина принести ему гребешок и маленькое зеркало, которое он видел на полке среди фарфора. Ивко с готовностью приносит.
— Э-э? Чего вы так там копаетесь? — спрашивает председатель, закончив разговор с Волком.
— Да вот, никак не найдем шляпу Светислава! — отвечает хозяин.
Все принимаются за поиски шляпы. Ищут в комнатах, в коридоре, в сарае, смотрят, не валяется ли где во дворе, заглядывают даже в курятник. Но шляпы нигде нет.
— Надо же, словно сквозь землю провалилась! — замечает Волк.
— Слушай, побратим, да в шляпе ли ты пришел? — спрашивает Калча.— В таком бедламе, чего доброго, скоро начнем допытываться, как тот болгарский Байя Джоре: а была ли у меня голова?! Чего только не бывает на свете! — он весело смеется.
— Наверно уж, без шляпы не пришел! Может, кто унес?
— Да тут кого только за эти три дня не перебывало? И такое случиться может!
— Ну, послушайте, люди, время идет! — торопит их Волк.
— Знаешь, кум,— говорит председатель,— нельзя из-за твоей шляпы торчать тут до полуночи. Надо как-то помочь делу. Ставро!
— Чего изволите, господин председатель? — отзывается, кидаясь со всех ног, видный стражник, первый парень в слободке.
— У тебя, наверно, самая лучшая шайкача? Новая, а? Сними-ка и дай господину писарю.
— Слушаюсь,— рявкает стражник.
— А вон она на крыше! Вон моя шляпа!
— Господи боже, как только она на крышу попала?! — диву дается Калча.— Эх, бедная Сика, какого дуралея в зятья получит!!
— Ладно, брось. Делай, как я сказал.
Светислав надевает новую шайкачу и чуть сдвигает ее на правую сторону.
— Пошли! — командует председатель.— А вы,— он поворачивается к стражникам,— ступайте в общину. Пойдем, Ивко!
Двинулись.
— Ты тоже, Светислав, больше не фокусничай. Начнешь валять дурака, как недавно, сейчас же все брошу.
— Слушаю, буду молчать,— обещает Свети слав.
— И правильно, молчи. Ты жених, и тебе подобает держать язык за зубами.
— Молчать и конфузиться, как положено, значит, жениху. Чтоб застенчивей невесты выглядел! А коли взбрен-дит фантазерствовать, как давеча, мы тебя в три шеи выгоним. Ясно? Теперь иди! — говорит Калча.
— Хорошо, хорошо!
— Набери в рот воды,— продолжает Калча, подхватывая Свети слава под руку,— потому ежели начнешь выкидывать свои штучки-дрючки, как раньше, то, во-первых, не получишь девушки, а во-вторых, надаю тебе, шито-крыто, в этой темноте, таких лещей!.. Ясно, а?
— Ясно! — отвечает Свети слав.
— Вот и весь сказ. Молчи, как немой!
— Буду молчать! Как пень буду молчать! — обещает Светислав, решившийся ради Марийолы снести все.
— Эй, цыгане! Играйте шестнадцатый турецкий! — приказывает Калча.
Цыгане послушно играют заказанный турецкий марш.
— А что мне делать без шайкачи? — спрашивает, выходя на улицу, стражник Ставро у запирающего за ним калитку хозяина.
— Вот тебе моя феска,— говорит Ивко и нахлобучивает ее стражнику на голову,— к соседям я могу и простоволосый. А утром зайдешь за шайкачей и за шляпой господина Светислава, эту ночь пусть она уж там будет. Не впервой ей ночевать на крыше! А утром сменяемся и подведем счета, нынче дома ночевать не буду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36