К несчастью, он выбрал неудачное средство и провел в агонии несколько дней, прежде чем скончался. Только немногие его друзья пришли на похороны, во время которых Фимбрия поклялся, что отомстит Цезарю Страбону.
– Вы думаете, я испугался? – спросил Цезарь Страбон своих братьев Квинта Лутация Катула Цезаря и Луция Юлия Цезаря, которые не участвовали в похоронной церемонии, но вместе со Скавром, главой сената, задержались на ступенях сената, чтобы посмотреть, что происходит.
– Тебе следовало бы отважиться принять вызов Геркулеса или Гадеса, – насмешливо глядя на него, заметил Скавр.
– Я скажу вам, на что я отважусь – я выдвину свою кандидатуру в консулы, не побывав сначала квестором, – быстро ответил Цезарь Страбон.
– Но почему тебе захотелось сделать это? – удивился Скавр.
– Чтобы проверить пункт закона.
– Ох уж мне эти адвокаты! – воскликнул Катул Цезарь. – Все вы одинаковы. Вы стали бы проверять и пункт закона, который устанавливает девственность для весталок. Клянусь, вы стали бы проверять.
– Я думаю, мы его уже проверили! – рассмеялся Цезарь Страбон.
– Хорошо, – сказал Скавр. – Пойду посмотрю, как там Гай Марий, а потом отправлюсь домой работать над моей речью. – Он посмотрел на Катула Цезаря. – Когда ты отбываешь в Капую?
– Завтра.
– Не делай этого, прошу тебя, Квинт Лутаций! Останься до конца ярмарочного перерыва и послушай мою речь! Она возможно самая важная во всей моей карьере.
– Это уже само о чем-то говорит, – сказал Катул Цезарь, который прибыл из Капуи, чтобы быть свидетелем того, как его брат Луций Цезарь снимает налоги с Трои. – А можно спросить о содержании речи?
– О, разумеется. О нашей подготовке к войне с царем Митридатом Понтийским, – любезно ответил Скавр.
Все Цезари уставились на него.
– Я вижу, никто из вас не верит, что она начнется. Она начнется, уверяю вас, друзья мои, – и Скавр направился в дом Гая Мария.
Там он застал Юлию вместе с ее невесткой Аврелией. Обе женщины были так истинно по-римски привлекательны, что он подошел, чтобы поцеловать у них руки – почесть со стороны Скавра необычная.
– Ты плохо себя чувствуешь, Марк Эмилий? – спросила с улыбкой Юлия и бросила взгляд на Аврелию.
– Я очень устал, Юлия, но не настолько, чтобы не воспринимать красоту. – Скавр склонил голову в сторону кабинета. – А как себя чувствует сегодня великий человек?
– Гораздо бодрее, благодаря Аврелии, – ответила жена великого человека.
– Да?
– Ему привели компаньона.
– Кто же это?
– Мой сын, молодой Цезарь, – молвила Аврелия.
– Твой мальчик?
Юлия рассмеялась, направляясь к дверям кабинета.
– В свои неполные одиннадцать лет он, конечно, еще мальчик. Но во многих других отношениях, Марк Эмилий, молодой Цезарь не уступит и тебе. Гай Марий явно начинает поправляться. Однако он очень скучает. Паралич затрудняет его движения, а для него невыносимо быть прикованным к постели, – она открыла дверь и сказала: – Тут к тебе пришел Марк Эмилий, муж мой.
Марий лежал на ложе под окном, выходящим в сад внутри перистиля; его неподвижная левая часть была подперта подушками, а ложе повернуто так, чтобы правой стороной он был обращен к комнате. На скамье у его ног сидел, как догадался Скавр, сын Аврелии, которого он раньше никогда не видел.
«Настоящий Цезарь, – подумал Скавр, только что беседовавший с тремя из них. – Высокий, светлый, статный.» А, поднявшись, он оказался еще похожим на Аврелию.
– Глава сената, это Гай Юлий, – представила Юлия сына.
– Сядь, мальчик, – сказал Скавр, наклоняясь, чтобы пожать правую руку Мария. – Ну, как идут дела, Гай Марий?
– Медленно, – ответил Марий, все еще плохо выговаривая слова. – Как видишь, женщины приставили ко мне сторожевого пса. Моего личного Цербера.
– Лучше сказать, сторожевого щенка. – Скавр сел в кресло.
Молодой Цезарь остановился перед ним прежде чем сесть на скамью.
– И в чем состоят твои обязанности, молодой человек?
– Я пока не знаю, – ответил молодой Цезарь без тени стеснительности. – Моя мать только сегодня привела меня.
– Я думаю, женщины считают, что я нуждаюсь в ком-то, кто мог бы читать мне, – предположил Марий. – Что ты думаешь об этом, молодой Цезарь?
– Я лучше стал бы говорить с дядей Марием, чем читать ему, – сказал, нисколько не смутившись, молодой Цезарь. – Дядя Марий не пишет книг, но мне всегда хотелось, чтобы он это делал. Я хочу узнать все о германцах.
– Он задает умные вопросы, – сказал Марий и начал барахтаться, стараясь повернуться.
Мальчик сразу же встал, просунул свою руку под правую руку Мария и подтолкнул его достаточно сильно, чтобы он смог переменить позу. Это было проделано без шума и волнения и показывало заметную силу для столь нежного возраста.
– Вот так лучше! – пропыхтел Марий, которому стало удобнее смотреть на лицо Скавра. – Я начинаю выздоравливать с таким сторожевым щенком.
Скавр оставался с ними еще час, его больше заинтересовал молодой Цезарь, чем болезнь Мария. Хотя мальчик не совался вперед, он отвечал на поставленные ему вопросы со взрослой грацией и достоинством и охотно слушал, когда Марий и Скавр обсуждали вторжение Митридата в Вифинию и Каппадокию.
– Ты хорошо начитан для десятилетнего, молодой Цезарь, – сказал Скавр, вставая, чтобы попрощаться. – Ты случайно не знаешь такого юношу по имени Марк Туллий Цицерон?
– Только по слухам, глава сената. Говорят, что он станет самым лучшим адвокатом, который когда-нибудь рождался в Риме.
– Может быть да, а может быть нет, – заметил Скавр, направляясь к двери. – В настоящий момент Марка Цицерона забирают на военную службу. Я зайду к тебе через два-три дня, Гай Марий. Поскольку ты не можешь прийти в сенат, чтобы послушать мою речь, я опробую ее здесь на тебе – и на молодом Цезаре.
Скавр пошел к себе домой на Палатин, чувствуя себя очень уставшим и более расстроенным состоянием Гая Мария, чем сам себе признавался. В ближайшие шесть месяцев великий человек не сможет выбраться дальше ложа в своем tablinum. Может быть, общение с мальчиком – это хорошая идея! – подтолкнет его к выздоровлению. Но Скавр сомневался, что его старинный друг и враг когда-нибудь поправится настолько, что сможет посещать собрания в сенате.
Длинный подъем по Ступеням Весталок почти совершенно исчерпал его силы, и Скавр был вынужден остановиться на крутой улице Победы и передохнуть перед тем, как пройти последние несколько шагов до дома. Мысли его были полностью заняты теми трудностями, с которыми он столкнется, пытаясь втолковать отцам сената неотложность дел, творящихся в Малой Азии, когда он постучал в дверь, ведущую в дом с улицы и был встречен не привратником, а своей женой.
«Как она чудесна!»– подумал Скавр, с чистым наслаждением глядя на ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
– Вы думаете, я испугался? – спросил Цезарь Страбон своих братьев Квинта Лутация Катула Цезаря и Луция Юлия Цезаря, которые не участвовали в похоронной церемонии, но вместе со Скавром, главой сената, задержались на ступенях сената, чтобы посмотреть, что происходит.
– Тебе следовало бы отважиться принять вызов Геркулеса или Гадеса, – насмешливо глядя на него, заметил Скавр.
– Я скажу вам, на что я отважусь – я выдвину свою кандидатуру в консулы, не побывав сначала квестором, – быстро ответил Цезарь Страбон.
– Но почему тебе захотелось сделать это? – удивился Скавр.
– Чтобы проверить пункт закона.
– Ох уж мне эти адвокаты! – воскликнул Катул Цезарь. – Все вы одинаковы. Вы стали бы проверять и пункт закона, который устанавливает девственность для весталок. Клянусь, вы стали бы проверять.
– Я думаю, мы его уже проверили! – рассмеялся Цезарь Страбон.
– Хорошо, – сказал Скавр. – Пойду посмотрю, как там Гай Марий, а потом отправлюсь домой работать над моей речью. – Он посмотрел на Катула Цезаря. – Когда ты отбываешь в Капую?
– Завтра.
– Не делай этого, прошу тебя, Квинт Лутаций! Останься до конца ярмарочного перерыва и послушай мою речь! Она возможно самая важная во всей моей карьере.
– Это уже само о чем-то говорит, – сказал Катул Цезарь, который прибыл из Капуи, чтобы быть свидетелем того, как его брат Луций Цезарь снимает налоги с Трои. – А можно спросить о содержании речи?
– О, разумеется. О нашей подготовке к войне с царем Митридатом Понтийским, – любезно ответил Скавр.
Все Цезари уставились на него.
– Я вижу, никто из вас не верит, что она начнется. Она начнется, уверяю вас, друзья мои, – и Скавр направился в дом Гая Мария.
Там он застал Юлию вместе с ее невесткой Аврелией. Обе женщины были так истинно по-римски привлекательны, что он подошел, чтобы поцеловать у них руки – почесть со стороны Скавра необычная.
– Ты плохо себя чувствуешь, Марк Эмилий? – спросила с улыбкой Юлия и бросила взгляд на Аврелию.
– Я очень устал, Юлия, но не настолько, чтобы не воспринимать красоту. – Скавр склонил голову в сторону кабинета. – А как себя чувствует сегодня великий человек?
– Гораздо бодрее, благодаря Аврелии, – ответила жена великого человека.
– Да?
– Ему привели компаньона.
– Кто же это?
– Мой сын, молодой Цезарь, – молвила Аврелия.
– Твой мальчик?
Юлия рассмеялась, направляясь к дверям кабинета.
– В свои неполные одиннадцать лет он, конечно, еще мальчик. Но во многих других отношениях, Марк Эмилий, молодой Цезарь не уступит и тебе. Гай Марий явно начинает поправляться. Однако он очень скучает. Паралич затрудняет его движения, а для него невыносимо быть прикованным к постели, – она открыла дверь и сказала: – Тут к тебе пришел Марк Эмилий, муж мой.
Марий лежал на ложе под окном, выходящим в сад внутри перистиля; его неподвижная левая часть была подперта подушками, а ложе повернуто так, чтобы правой стороной он был обращен к комнате. На скамье у его ног сидел, как догадался Скавр, сын Аврелии, которого он раньше никогда не видел.
«Настоящий Цезарь, – подумал Скавр, только что беседовавший с тремя из них. – Высокий, светлый, статный.» А, поднявшись, он оказался еще похожим на Аврелию.
– Глава сената, это Гай Юлий, – представила Юлия сына.
– Сядь, мальчик, – сказал Скавр, наклоняясь, чтобы пожать правую руку Мария. – Ну, как идут дела, Гай Марий?
– Медленно, – ответил Марий, все еще плохо выговаривая слова. – Как видишь, женщины приставили ко мне сторожевого пса. Моего личного Цербера.
– Лучше сказать, сторожевого щенка. – Скавр сел в кресло.
Молодой Цезарь остановился перед ним прежде чем сесть на скамью.
– И в чем состоят твои обязанности, молодой человек?
– Я пока не знаю, – ответил молодой Цезарь без тени стеснительности. – Моя мать только сегодня привела меня.
– Я думаю, женщины считают, что я нуждаюсь в ком-то, кто мог бы читать мне, – предположил Марий. – Что ты думаешь об этом, молодой Цезарь?
– Я лучше стал бы говорить с дядей Марием, чем читать ему, – сказал, нисколько не смутившись, молодой Цезарь. – Дядя Марий не пишет книг, но мне всегда хотелось, чтобы он это делал. Я хочу узнать все о германцах.
– Он задает умные вопросы, – сказал Марий и начал барахтаться, стараясь повернуться.
Мальчик сразу же встал, просунул свою руку под правую руку Мария и подтолкнул его достаточно сильно, чтобы он смог переменить позу. Это было проделано без шума и волнения и показывало заметную силу для столь нежного возраста.
– Вот так лучше! – пропыхтел Марий, которому стало удобнее смотреть на лицо Скавра. – Я начинаю выздоравливать с таким сторожевым щенком.
Скавр оставался с ними еще час, его больше заинтересовал молодой Цезарь, чем болезнь Мария. Хотя мальчик не совался вперед, он отвечал на поставленные ему вопросы со взрослой грацией и достоинством и охотно слушал, когда Марий и Скавр обсуждали вторжение Митридата в Вифинию и Каппадокию.
– Ты хорошо начитан для десятилетнего, молодой Цезарь, – сказал Скавр, вставая, чтобы попрощаться. – Ты случайно не знаешь такого юношу по имени Марк Туллий Цицерон?
– Только по слухам, глава сената. Говорят, что он станет самым лучшим адвокатом, который когда-нибудь рождался в Риме.
– Может быть да, а может быть нет, – заметил Скавр, направляясь к двери. – В настоящий момент Марка Цицерона забирают на военную службу. Я зайду к тебе через два-три дня, Гай Марий. Поскольку ты не можешь прийти в сенат, чтобы послушать мою речь, я опробую ее здесь на тебе – и на молодом Цезаре.
Скавр пошел к себе домой на Палатин, чувствуя себя очень уставшим и более расстроенным состоянием Гая Мария, чем сам себе признавался. В ближайшие шесть месяцев великий человек не сможет выбраться дальше ложа в своем tablinum. Может быть, общение с мальчиком – это хорошая идея! – подтолкнет его к выздоровлению. Но Скавр сомневался, что его старинный друг и враг когда-нибудь поправится настолько, что сможет посещать собрания в сенате.
Длинный подъем по Ступеням Весталок почти совершенно исчерпал его силы, и Скавр был вынужден остановиться на крутой улице Победы и передохнуть перед тем, как пройти последние несколько шагов до дома. Мысли его были полностью заняты теми трудностями, с которыми он столкнется, пытаясь втолковать отцам сената неотложность дел, творящихся в Малой Азии, когда он постучал в дверь, ведущую в дом с улицы и был встречен не привратником, а своей женой.
«Как она чудесна!»– подумал Скавр, с чистым наслаждением глядя на ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165