ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

С официальным заявлением. Прошу выделить мне корпус на шестьдесят коек… - Он стал со свойственным ему оптимизмом набрасывать роскошный архитектурный проект. - Из них тридцать - для ветеранов войны, инвалидов с нейротравмами. Десять детских, десять спинальных, десять женских… Первый этаж - приемная, процедурная, спортзал, профилакторий для восстановления… Второй - палаты, перевязочная, столовая. Третий - оперблок, интенсивники, мастерская…
- Юра… - Мишка Франк все больше вытаращивался по мере этого строительства. - Раньше в городе была одна одноэтажная больница. И людям вполне хватало. Всех лечили: и слепых, и глухих, и с животом, и с горлом… А теперь посмотри, что делается. Сердечникам подавай корпус, почечникам - корпус, глазникам - корпус. И детской хирургии, и пожарникам…
- Ожоговикам, - оторвался от проекта доктор Рыжиков.
- Ну, ожоговикам. Все равно всем по корпусу. И каждый - роскошнее прежней больницы. Совесть у вас есть? Город же не вырос до Токио! С вами мы до двухтысячного года, кроме больницы, ничего не построим! А жилье, а магазины, а соцкультбыт? Вы же все городское строительство хапнете!
- С тобой хапнешь, - не очень-то и разогнался доктор Рыжиков. - Значит, отказать? Инвалидам войны отказать? А знаешь, сколько их только по моему профилю?
- Слушай, не ты один заступник инвалидов, - вступился за городскую власть Мишка Франк. - Я тебе могу показать, что для них делается. Дать список мероприятий? А про вас еще старик Щедрин сказал. Раньше люди помирали от одной болезни, по имени кондрашка. И на весь город был один врач. А как врачей стало больше, то на все их специальности размножились и болезни. А тут попробуй выторгуй лишнюю копейку в облплане.
- Понял, понял, - разочарованно сказал доктор Рыжиков. - Ворон ворону глаз не выклюнет. Вместе в одних президиумах дремлете, станете из-за меня ссориться…
- Ах, так? - Мишка Франк встал в боксерскую стойку. - Повтори-ка!
- И повторю! - сказал доктор Петрович. - Только драться будем велосипедными насосами!
- Трус! - выпустил презрительное облако дыма один из городских руководителей.
- Помпадур! - не задержался доктор Рыжиков.
- Изверг в белом халате! - вернул Мишка Франк. - Врач-палач!
Низенький и грузный, как паровоз, умные и грустные черные глаза выглядывают над прижатыми к лицу волосатыми кулаками. Все это и увидела секретарша, заглянувшая в дверь напомнить о близком совещании. Заглянула и сказала: «Ой!» Первый раунд кончился.
- Ладно! - отложил избиение кулачных дел начальник. - Скажи хоть, куда человека-то спрятал.
- Какого человека? - изобразил невиннейшее удивление доктор Рыжиков.
- Какого, какого! Ну мне-то ты можешь сказать? Что я, побегу выдавать? Только зачем тебе вообще вся эта детективщина? Снова переполох в благородном доме, крик, шум… Ну ладно, скажи, не выдам… Ну, я попрошу завгорздрава…
- Купить хочешь? Десантники не продаются!
- Ну ты хоть объясни, зачем… Ладно. Совещание начинается. Если бы я один решал, что ты думаешь… А тут на каждый строительный рубль сто желающих. Да не желающих, требующих. Нуждающихся вот так… - Мишка Франк провел рукой по горлу. - Бедные мы еще. Да еще математиков сверху спустили, по разнарядке. Зональный центр… Ну что я один могу? Ну а чем ты на хлеб заработаешь? Грузчиком, что ли, пойдешь? Может, прорабом ко мне? - Он насобирал в ящиках штук десять папок разной толщины, сложил под мышку. - Видишь, сколько строек? Одни только горящие, которые больше миллиона. Хочешь, последнее отдам, что имею?
- Что? - спросил доктор Рыжиков.
- Этот кабинет, - Мишкина трубка обвела прокуренные стены, обитые недорогим провинциальным деревом. - Можешь разворачивать здесь медсанбат. - И последнее, уже совсем пятясь: - Привет оболочке!
Иногда с этого он начинал их очередной, не очень частый разговор: «Как там твоя оболочка?» Оболочка вела себя по-разному. Иногда вполне прилично, вежливо, культурно. Доктор Рыжиков так и говорил Мишке Франку. Иногда хулиганила и дебоширила, о чем также незамедлительно сообщалось. «Весьма нахальна», - жаловался он тогда. Иногда заболевала - чихала и кашляла. «Сопли потекли…» Или: «Сегодня ничего, веселенькая, скачет…» Или: «Скучная, как протокол вскрытия». Мишка Франк уже привык ко всему, но каждый раз оболочка удивляла какой-нибудь новой выходкой. Оказывалась, например, в стельку пьяна и буйна, так что без вытрезвителя не обойтись. Вроде это была их общая знакомая, живущая где-то здесь, в городе, и в свою очередь передававшая Мишке Франку светский привет. Сегодня она, видно, осуждала его вместе в доктором Рыжиковым, потому что Мишка Франк вынужден был много оправдываться и даже отдал во искупление вины свой казенный кабинет под благое дело.
Но в кабинете даже не было водопровода, и доктор Рыжиков в большим сомнением изучал его, оставшись ненадолго один. Может быть, все же думал здесь кого-то спрятать, о ком расспрашивал с таким нескромным любопытством Мишка Франк. Место неплохое, под присмотром аккуратной секретарши. Только надо продумать доставку пищи и вынос отходов, а так - за какой-нибудь ширмочкой вполне и вполне…
17
Все это означало, что шнур наконец-то дотлел. Взрыв грянул. Доктор Рыжиков снова оказался, как когда-то, подброшен взрывной волной, десять раз перевернут и брошен оземь непонятно где.
Хотя ничто не предвещало взрыва, когда он тихо-мирно сидел себе в дежурке, где все скрипели перьями и чесали языки и где перед ним предстал кузнец дядя Кузя Тетерин. Поскольку на нем не было признаков колотых или рубленых травм головы, дядя Кузя виновато улыбался и тянул доктору Рыжикову здоровенную, в зазубринах, рабочую ладонь. Аккуратно пожал белую, пахнущую дезинфекцией докторскую руку. Сел на кушетку, куда велели, осмотрелся. На вид абсолютно здоров - и телесно, и нравственно. Доктор Рыжиков уже давно не встречал таких здоровых положительных людей.
Только вот почему-то вокруг дяди Кузи все боялись дышать. И смотрели на него как на падающий хрустальный сосуд. И дрожащими пальцами протягивали доктору Петровичу мокрый снимок человеческого черепа, с виду тоже вполне добродушного. Но только с виду.
Доктор Рыжиков встретился взглядом с глазницами черепа и тоже содрогнулся. И тоже перестал дышать. В самой его глубине, в мозговом веществе, четко темнел посторонний предмет, продолговатый как осколок. Но дядя Кузя на войне и ранен был не в голову, да и сейчас голова абсолютно цела… Ему осталось только родиться с посторонним предметом в ней.
- Братцы кролики, протрите мне глаза, - попросил доктор Рыжиков. - А это точно его снимок?
По заданию доктора Рыжикова дядя Кузя исправно шевелил руками и ногами, попадал пальцем в нос. Единственное что - болела голова. Просто трещала. Особенно когда глаза следили вправо-влево за докторским молоточком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106