ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

- Что это значит?
- Это значит, она посюда женщина, - машинально провела рукой поверх колен баба Зина. - А дальше рыбий хвост.
- Вот видите! А их во всей живописи рисуют по пояс. Или даже по грудь. А надо вот так. Откуда же тогда дети возьмутся?
- И то сказать, - вынуждена была поддакнуть баба Зина. - Неоткуда… Батюшки! - вдруг узрела она. - Это же вылитая Ада! Голая Ада с хвостом! Порви, а то засудит!
- Никак нет! - стал заступаться доктор Рыжиков за анатомически точный рисунок, отражавший, кстати, сегодняшнюю укладку Ады Викторовны по случаю собрания общественности. - У Ады есть еще коленочки. А эта - без… Наверное, это сестра. Двоюродная. Разрешите преподнести в качестве наглядного пособия?
- Уйди от греха! - расколыхалась баба Зина. - Уж да, коленочки у Адочки. Эти коленочки многих бросили… на коленочки. Может, и тебя когда-то?
Баба Зина тоже разбиралась в коленочках, но со своей стороны. Ибо к кому, как не к ней, шастают обеспокоенные молодые врачихи в случае чего.
- Ну, уморил, Юра… Ладно… Да… А что он поет, этот Куджава-то? Страхи какие-нибудь?
- Да нет, - чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков. - Все самое обычное. «Вот так и ведется у нас на веку, на каждый прилив по отливу, на каждого умного по дураку, все поровну, все справедливо…»
- Очень правильно, - поддакнула баба Зина. - Ты послушать-то дашь как-нибудь? Я эти запрещенные песни страсть как люблю! С молодых юных лет. Еще Есенина пела под гитару… Даже с Ванькой, пока он не рехнулся от великого почета… А уж Вертинского, Лещенко… С войны чемодан привезла…
- А на войне роды вы у кого принимали? - машинально спросил доктор Рыжиков.
- У русалок! - колыхнулась она напоследок. - Ты же русалкины секреты разгадал! А что думаешь, в санитарных поездах они не водились? Еще какие! Ну и рожали! И одноногие, и однорукие! И а4борты не делали? Жизнь, Юра, отовсюду лезет! Из самых кровавых бинтов. Рождение - это, брат, посерьезнее всех ваших смертей.
49
- Доктор! - крикнули ему с одной стороны улицы. - Але!
- Юрий Петрович! - с другой.
- Ваш проект прошел на второй тур! - слева.
- Из треста Крутиков приехал, начальник технадзора! - справа.
- Идемте, покажу письмо! - жена архитектора Бальчуриса.
- Идемте с ним поговорим! - выцветший и хрипловатый строитель. - Он сказал, что скажет!
Вежливость требовала сначала подойти к женщине. Но тогда надо было сразу переходить к строителю и обрывать беседу с ней быстрее, чем хотелось. А подойти сначала к строителю, чтобы отделаться от него, - обидеть женщину, которую не хотелось еще раз обижать.
Но начальник СМУ уже сам бежал к нему через перекресток. Доктор Рыжиков издалека виновато улыбнулся жене архитектора Бальчуриса.
- А я как раз из больницы, искал вас! - радостно запыхался начальник. - Едемте, пока не уехал! Он на объекты спешит!
Жена архитектора Бальчуриса удивленно пожала плечами.
- Машина за углом! Там стоянка!
- Да вот меня ждут… - робко сказал доктор Рыжиков.
- Ну давайте скажем. Я скажу! Ведь уедет, когда его снова рожу? Полчаса всего? Хотите, и гражданочку подвезем?
Во всех безропотных поездках со строителем доктор Петрович уже узнал, что такое акт приема государственной комиссии, что такое перечень устранимых недоделок, что такое плиты «М-21» в отличие от заказанных «М-23»… Что такое поквартальность фондовых поставок и нехватка малых механизмов на стройобъектах. Узнал много чего. Но, видимо, еще не всё.
Как раз сейчас можно было пойти с женой архитектора Бальчуриса. Редкий случай, редкие два часа без видимого дела. Редкая встреча на улице. И дни стали длиннее. И холод не загоняет в подъезд. Потеплело. Можно переходить на берет, да никак не попасть домой.
- Ну, я предупрежу… - робко попросил он. - Но я ведь все уже узнал…
- Не все! - умоляюще тихо сказал начальник СМУ. - Вот еще раз, и все. А то вы там думаете, что это я…
Каждый раз, прощаясь он заглядывал доктору Рыжикову в лицо и панибратски хлопал его по ладони: «Ну, теперь все?» - «Все!» - заверял доктор Рыжиков. «Правда все?» - ободренно повторял начальник. «Правда!» - как можно тверже говорил доктор Рыжиков. Начальник уходил успокоенный. И потом появлялся в больнице или возникал в городе. «Напустили вы на меня этого студента, теперь поедемте еще раз…» И снова: «Все?» - «Все!» - «Правда все?»
- В последний раз, - сказал он.
- Я предупрежу, - сказал доктор Рыжиков, увидев что-то в его глазах. Что-то, с чем нельзя было отпускать человека от себя. Даже такого с виду самоуверенного и самостоятельного.
Он повернулся, чтобы пойти к жене архитектора Бальчуриса и предупредить ее, но ее уже там не было.
- Доктор, - сказал начальник в машине, уже снова самоуверенно повеселевший, - а чего бы нам так не поговорить…
- Как так? - простился с женой архитектора Бальчуриса доктор Петрович. Теперь уже навек.
- Ну по-человечески… Не в кабинетах, а дома… У меня пиво бутылочное как раз есть, рыба сушеная… Завернем после? Все равно вечер… Ну завернем, а? Хоть про футбол поговорим, про Фишера, а не про… Вы в шахматишки как? А то сидишь по вечерам, думаешь… У вас хоть операции. Хоть помянем его по-людски…
Доктор Рыжиков обязан был сказать, что у него неврологическая аллергия к пиву. И это была истинная правда. Но, почему-то сейчас эта невинная правда показалась жестокой. Он ее отложил. Ибо на горизонте замаячила еще одна боль. Пускай на этот раз полезная и им же самим нарочно или нечаянно вызванная. Лечебная - но все же боль. И бежать от нее он не мог.
50
Но она ждала его у больничных ворот. Короткая стрижка, без шапки, кожаный плащ, поднятый воротник. Женщина из кинофильма. Но про кого-то другого. Только этого другого рядом не оказалось, и доктор Рыжиков взял у нее тяжелую базарную сумку. «Ваше величество женщина, да неужели ко мне?»
- К вам, - сказала она просто. - А то вы никогда не узнаете про свой успех.
Доктор Рыжиков послушно стоял в коридоре с сумкой в руке, пока жена архитектора Бальчуриса снимала и вешала плащ. Потом был проведен на кухню, где еще никогда не бывал, и присутствовал при выгрузке кефира, базарной курицы, десятка яиц, пачки молока, кульков вермишели и риса, батона. Расставляя все это, доктор Рыжиков несколько раз столкнулся руками с руками жены архитектора Бальчуриса, из-за чего и уронил вермишель. Кухня показалась ему крайне тесной, хотя в самом деле была просторной, как и положено в домах городского начальства.
Она поставила чай, насыпала в вазу конфет и печенья. Впервые она не повела доктора Рыжикова смотреть архитектора Бальчуриса. Впервые плотно закрыла дверь в его комнату. Доктор Рыжиков даже втайне подумал, что может быть, архитектора куда-то увезли. Такое ощущение, что там никого нет…
Это мелькнуло в таких подземных катакомбах подсознания такой слабой искрой, что он сам не заметил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106