- Опять стекло, - пробурчал доктор Рыжиков. - Оранжерея… Дорого им эти цветочки обойдутся.
- Не цветочки, - разъяснила Лариска. - Нужны им ваши цветочки! Они круглый год огурцы продают и помидоры. Это самые богатые люди в городе. Миллионеры. Зимой килограмм помидоров знаете почем?
- А зимой-то зачем помидоры? - удивился доктор Петрович, не разглядевший как следует в коридоре самых богатых людей города. - Зимой соленых огурцов полно и квашеной капусты…
Снявши окровавленные тампоны, он еще раз полюбовался раной, трогая пальцем отростки перебитой косточки.
- Аккуратно-то как… И свежее довольно… Сколько прошло?
Рыжая сказала, что часа полтора.
- Что ж они ночью там стекло ворочали? Хорошее стекло попалось, острое. Как гильотиной - чик… Посмотрите, Лариса Сергеевна, где у нас там сухожилие предплечья… Мне кажется, оно где-то недалеко…
- А зачем оно вам? - сварливо спросила Лариска, поскольку заподозрила в поиске сухожилия недобрый знак. - Это у них что-то в уборной в огороде стояло, она в уборную пошла… Ну, в общем, не знаю…
- Подергаем, посмотрим… - уклончиво сказал доктор Петрович. - А вот лучевая и локтевая! Я их хорошо вижу! Хватайте-ка их!
- Что вы там видите! - струсила даже бесстрашная рыжая, всегда сторонница всякого риска. - Тут надо резать до локтя, пока найдешь - все давно омертвеет…
Тем не менее она все же вытянула из обрубка кончик туго перетянутой артерии и передала его держать доктору Рыжикову, пока сама слазила в скрюченную пожелтевшую ладонь за другим концом. «Пришивать, что ли?» - спросила она взглядом. - «Да»! - взглядом ответил доктор Рыжиков.
- Ну и впутали вы меня! - жаловалась она, выпутывая из обрывков розовых девочкиных волокон волоски сухожилий и нервочки разных сгибателей. - Авантюра! Завтра начнет гнить, тогда по локоть отхватите… Вас и заставлю…
- Как это я вас впутал? - отперся доктор Рыжиков. - Кто это прибежал ко мне среди ночи, заставил вылезать из теплой норки… Эту шкурку и медведь мог перерезать. Чик ножницами - и готово… Это вы меня впутали!
Авантюра длилась шесть часов. Уже рассвело, когда они со страхом разглядели, насколько восковые пальчики торчат из ватного кокона в конце девочкиной руки. Одинаковый страх заставил их прекратить спор, кто кого втянул, и как-то сплотиться.
- Ну, если гнить начнет, - сказала Лариска, ставшая к утру землистой, - или сепсис… Ну, мне конец! На первом обходе.
- Везите ко мне, - сказал доктор Петрович. - Давайте будить и везти. Только быстро, пока не замели!
- Уже не говоря про кость! - Куда только девалась Ларискина смелость! - Что мы с костью наделали, я просто не пойму! Кошмар, что будет! А как же ваши инвалидные места? Она же не на пару дней поселится…
Доктор Петрович оценил, что при всем желании поскорее сбагрить сотворенное с плеч долой, Лариска все же помнила истинное предназначение рыжиковских койко-мест.
- Ничего, - сказал он настолько бодро, насколько позволяли оставшиеся к утру силы. - Рука - не спина, полгода не будет место занимать… А у Жанны хоть подруга поживет, развлекут друг дружку…
В коридоре снова встали и поклонились от стены родители-миллионеры. И снова побоялись подойти. Может, потому, что не хотели вопросов о пакете листового стекла, упавшем на руку наследнице. Так доктору Петровичу и не удалось пока разглядеть самых богатых горожан.
Сам он с дежурной медсестрой и Лариской нес и носилки, на которых лежала прикрытая одеялами и пальтецом девочка. Быстро, короткими перебежками, как санитары под огнем на поле боя. Пока ей готовили кровать и простынки, подхватку для руки, он сначала не заметил, а только потом обнаружил в своем коридорчике постороннюю фигуру. Фигура пристроилась в стареньком, у кого-то списанном и принесенном сюда кресле. И, видно, даже переночевала в нем, укрывшись тем же прорабским полушубком. Это был начальник СМУ, последовавший вечером за доктором Петровичем объяснить свое дело.
- Ничего себе работенка у вас, - протер он глаза, чтобы как следует разобраться в часах. - А я думал, одни строители дома не бывают… Я вас чего жду… К директору техникума все же поедем мы с вами? А то, я смотрю, вы с меня за это ЧП спросили и как-то успокоились. Так не пойдет. Зачем этому вашему парню на моем балансе виснуть? Не пожалейте часа, моя машина. А то я, по-вашему, самый рыжий…
Доктор Рыжиков вспомнил, что фамилия самого рыжего была Крайний. И что в первом разговоре его тон был совсем не таким. И эти ночные просящие нотки совсем не подходили к его юридической невиновности…
40
- «Следующий, кричит заведующий!» - сказал Валера Малышев. - Болконский Андрей. Мужчина?
- Да! - крикнули Анька с Танькой.
- Молод? - спросил Валера.
- Да! - воскликнули младшие сестры под снисходительным взглядом рассеянной старшей.
- Холост?
Анька крикнула «да!», Танька - «нет!», после чего они заспорили и чуть не подрались.
- Эрих Мария Ремарк! - подлил масла в огонь ведущий. - Мужчина?
«Нет!» - крикнула Танька. Анька крикнула: «Да!»
- Молод?
«Да» и «нет». И снова чуть не драка.
- Мария разве может быть мужчина?! - чуть не плакала уличенная в неправоте Танька.
- Че это они? - озадачился Женька с порога.
- Не бойся, - подтолкнул его доктор Петрович.
- А я и не боюсь! - по-цыплячьи выпятил грудь Женька. - Кого тут бояться, подумаешь…
- Примите в вашу шайку нас, мы с ним ребята первый класс, - попросил доктор Рыжиков.
Женька тревожно оглянулся на Рекса, который тревожно озирал Женьку с веранды из-под доски с обувью.
- А что вы умеете делать? - надменно подняли брови на хилое Женькино пальто Анька с Танькой.
- Ежей давить, петухов потрошить, посуду бить, котят топить, - честно признался доктор Рыжиков.
- Тогда идите в сад и войте на луну, - жестоко приказала Танька.
- В саду холодно, - остановил доктор Рыжиков за шиворот попятившегося Женьку. - И наши слезы будут превращаться в льдинки.
В углу комнаты стояла еще сырая елка, пахнущая скорым Новым годом. Повсюду валялись игрушки. Очень хотелось здесь остаться.
- А крокодильи слезы не замерзают, - сказала жестокая Анька.
- А как звали унтера Пришибеева? - спросила глумливая Танька. - И как по-русски будет субпродукты?
- Подумаешь! Агафон Никифорыч, - неожиданно пробурчал Женька.
Все повскакали с мест и обступили его.
- Че я, елка, что ли? - насупился он.
- А субпродукты - требуха! - торжествовал доктор Рыжиков. - Знай наших, Женька!
Их приняли. С Женьки сняли его старенькое пальто, которое он отдавал с большим сомнением, внимательно проследив, куда его дели. Всем хотелось поскорее узнать, откуда он знает, как зовут унтера.
- Подумаешь, я в драмкружке его играл… - открыл он еще одну свою тайную слабость. - А вы че, елку украшаете?
- Украшаем! - сморщила нос Танька. - Хочешь, и тебя украсим?
- Я тебе так украшу… - начал Женька потихоньку осваиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106