Люди мало-помалу оставили хижину. Нужно же было дать близким время попрощаться как следует с покойником.
Опустившись на колени перед мертвым, Джек положил голову ему на грудь. Он никогда бы не решился сделать это при жизни отца.
Джек точно и ясно знал, что отец умер. Снэйп-Малютка сказал, что при падении кузнец мало того что перебил ключицу, он и отшиб себе легкие. Поэтому-то он и кашлял кровью все эти три месяца.
Это сильное тело станет добычей земли. На кладбище уже обвели заступом место, где будут копать яму.
Но все-таки, положив голову на эту холодную, мертвую грудь, Джек затаив дыхание прислушивался, не стукнет ли, хотя бы и слабо, отцовское сердце.
Вот еще кто-то вошел – Джек слышал грохот двери и слабое восклицание. Он ждал, что вошедший приблизится к покойнику. Но у двери никто не двигался. Мальчик оглянулся. Вся занесенная мокрым снегом, у дверей стояла Джоанна Друриком.
Джек устало кивнул в ответ на ее приветствие. Джейн Строу стряхнула с гостьи снег.
Мальчик слышал, как за его спиной мать поцеловалась с Джоанной, взяла у нее из рук что-то тяжелое и поставила в угол. Сам он не мог даже пошевелиться.
– Неужели вы все это сами тащили, миледи?.. Если бы не барышня, мы умерли бы с голоду, сынок.
Джоанна, стоя на коленях, молилась в углу. Потом она подошла к покойнику и попрощалась с ним.
– В плохой час мы встретились с тобой, милый, дорогой Джек, – сказала она, положив мальчику руки на плечи. – Но я тебя прошу, крепись и не унывай.
Джейн Строу, зарыдав, выбежала из комнаты.
– Последние дни мы все время говорили с ним о тебе, – добавила девочка, поглаживая руку Джека. Мелкие слезы бежали по ее щекам и затекали за ворот.
Джек вытер ей глаза углом башлыка.
– Дай тебе боже счастья, Джоанна, за то, что ты не гнушаешься такими бедняками, – произнес он тихо.
Девочка посмотрела на него с удивлением:
– Что ты, Джек? У меня ведь больше нет никого в целом свете!
Джек внимательно глянул на нее. Джоанна стала еще красивее; сейчас она была похожа на совсем взрослую девицу. Но все-таки Джек не мог не заметить темных теней, которые легли вокруг ее усталых глаз. Щеки Джоанны уже не казались такими круглыми, как раньше. Даже ее короткий прямой нос как будто вытянулся немного, а губы стали бледнее.
– Тебе тоже, как видно, не сладко там, в монастыре? – спросил он заботливо.


– Не обо мне речь! – Девочка тряхнула косами. – Ах, мне обо многом нужно поговорить с тобой, Джек! Мать Геновева отпускала меня сюда ежедневно, потому что даже будущей монахине нельзя отказать в уходе за больными. Но теперь я уже не нужна здесь, и меня ни за что не выпустят за монастырские ворота…
– Разве ты не свободна делать все, что тебе вздумается? – спросил Джек быстро.
Джоанна молчала.
– Разве мать Геновева… – начал было снова Джек.
– Если бы меня и мать Геновеву заперли в одной комнате, мы бы перегрызли друг другу глотки! – пробормотала девочка со злобой.
Потом, раскаявшись в своих словах, не поднимаясь с колен, Джоанна прочла молитву и, нагнувшись над покойником, долго целовала желтый блестящий лоб.
– Он постоянно так хорошо вспоминал о тебе, Джек! – сказала она рыдая.
Джек стиснул зубы. А как мало думал он о своих, живя там, в Гревзенде…
– Мать Геновева ежедневно спит после обеда час-два, а то и больше, – шепнула Джоанна вдруг. – Ты можешь приходить ко мне в это время… Ты знаешь, где растут зимние груши?
Знал ли это Джек? Мальчишки в Дизби не только знали, где что растет в монастырском саду, но еще и точно могли бы сказать, когда поспевает тот или иной плод или ягода.
– Вот в том месте очень легко перелезать через ограду, – сказала девочка.
Это Джеку тоже было известно.
– Пока я в Дизби, я буду каждый день навещать тебя, Джоанна, – пообещал он на прощание.
…Похороны кузнеца Джима Строу были не так богаты и не так торжественны, как похороны молодого лорда Друрикома. Однако народу сюда собралось отнюдь не меньше, а может быть, даже больше, чем на похороны сэра Тристана. Люди сошлись из трех деревень, и каждый делал это по собственной охоте.
Все было бы хорошо, если бы не молодой Джек Строу.
Так и сказал бейлиф окружавшим его йоменам.
Когда последний мерзлый комок земли ударился о крышку гроба, сын кузнеца вдруг подскочил к бейлифу, который оказал большую честь всему Дизби, присутствуя на похоронах простого мужика, и стал с пеной у рта выкрикивать дурное о господах из замка. Он к чему-то приплел сюда и монастырь и так бесновался, что его еле-еле уняли взрослые мужики.
Потом он, послушавшись матери, извинился перед старостой.
Правду сказать, парень был в большом горе, но совсем не к чему ему было кричать всякие угрозы и злые слова против сэра Гью. Сквайр совсем не был виноват в том, что кузнец со зла прирезал свою скотинку и угощал весь Дизби, вместо того чтобы засолить мясо на зиму. И, уж конечно, не сэр Гью приказал старому Строу прыгать со связанными руками и ломать себе кости!
Однако мужики покачивали головами и перешептывались, а подпевали псаломщику они так громко и так стройно, что даже отец Ромуальд потом попенял своим певчим:
– Вам платят большие деньги и вас угощают богатые купцы и господа, а вы ленитесь и тянете кто в лес, кто по дрова. Постыдились бы вы хотя бы этих мужиков, которых никто не нанимал и которым даже не вынесли по кружке эля!
Глава IV
Шесть дней Джек не имел возможности сдержать обещание, данное Джоанне. Бедные люди не имеют права ни долго радоваться, ни долго горевать.
Уже на второй день после похорон Джейн Строу села за свою прялку. Нога ее часто била не в такт, колесо поворачивалось в обратную сторону, а нитка рвалась – значит, управляющий из замка опять даст плохую цену. Но даже плохая цена лучше, чем ничего, когда у тебя четверо малышей.
Джек тоже принялся за работу.
Он починил дверь, сменил перегнившую балку и выбросил новый столб, отнимавший много места и в без того тесной хижине. Стропила он передвинул так, что крыша уже не кренилась больше набок. Кроме этого, он обнес частоколом одну сторону двора, выходящую на дорогу, потому что осенью и пешие и конные, избегая грязи, влезали чуть ли не в самое окно к Строу.
В пятницу после полудня Джек наконец собрался в монастырь. Могло, однако, случиться и так, что Джоанна, прождав его напрасно несколько дней подряд, сейчас и не выйдет на его свист.
Он нашел место в ограде, о котором говорила девочка, но с прошлого года кто-то, очевидно, еще поработал над тем, чтобы облегчить охотникам до монастырских груш вход в сад. В нескольких местах были вынуты камни, а там, где мальчишки постоянно в кровь царапали себе руки о колючки и острые камешки, специально вмазанные в глину, сейчас все было сбито, а стена была заглажена, точно по ней прошлись рубанком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85