Наконец Аллан притащил ей старую доверенность. Они вдвоем соскоблили бритвой цифры и буквы, а потом хорошенько загладили кожу.
«Иоанну Строу из Дизби в Кенте, начальнику многих сотен, от леди Джоанны Друриком привет!» – вывела Джоанна.
За годы жизни в Тизе у нее очень огрубели руки. Перо, как живое, вертелось в деревянных пальцах.
«В помощь Вам и Вашему делу я посылаю коня и пять золотых, если они Вам могут понадобиться. В замке Тиз, в подвале, валяется старое оружие и доспехи. Я это говорю к тому, что, может быть, Ваши люди имеют в нем нужду».
Джоанна подошла к потухающему камельку и раздула огонь. Потом она повесила над ним котелок с водой и снова села писать. А это было очень трудное дело.
«Так как бывший муж мой, сэр Саймон Бёрли, отправился воевать с мужиками, все может случиться, и нам, может быть, не придется ждать развода от папы. Пусть бог спасет его душу, если он погибнет в бою, но я не хотела бы, чтобы это произошло от Вашей руки.
И пусть бог спасет мою душу, если я делаю что-нибудь дурное.
Когда Вы покончите свои дела, я надеюсь встретиться с Вами там, где вы укажете.
Джоанна Беатриса Друриком.
Дано в четвертый год царствования короля Ричарда, в замке Тиз, в Эссексе. Я люблю тебя, Джек, больше спасения души!»
Потом она открыла дверь в солярий.
– Я нагрела воды, если вам нужно умываться! – крикнула она своей гостье.
Лионель выехал из замка Тиз до рассвета. Все еще спали, и сама госпожа вышла закрыть за ним ворота.
– Все ли ты хорошо запомнил, Лионель? – сказала она ему вдогонку.
И тогда бывший паж сэра Саймона сделал свое последнее признание.
– Я уже ничего не скрываю от вас, миледи! – крикнул он обернувшись. – Меня зовут не Лионель, а Джон. Лионелем меня прозвал лорд, но сейчас мне стыдно вас вводить в заблуждение!
Он уже миновал мост, а госпожа его все еще сидела и хохотала, опершись руками о землю.
Проезжая холмистой дорогой, Лионель-Джон видел внизу отдельные кучки людей, бредущих от села к селу, но, когда он поднялся наверх и перед ним открылась вся обширная долина, он в восхищении громко закричал и бросил шапку в воздух.
Гэнсберкскую рощу, точно огромная змея, огибал растянувшийся на десятки лье отряд.
Бывший паж принялся считать ряды мужиков, но так и не досчитал.
Перед сотнями знаменосцы несли развернутые знамена. Кое-где над толпой Лионель разглядел алебарды и пики – это, как видно, было оружие, отбитое в бою.
Лионель-Джон пришпорил коня и в карьер подъехал к головному отряду.
– Где человек, называемый Джек-Соломинка? – громко закричал он, размахивая над головой пакетом леди Джоанны. Но тотчас же его голос осекся.
В двух шагах от бывшего пажа шел Том Бэкстон, бывший кузнец манора Бёрли.
Лионель никогда не был с ним в большой дружбе. Отвернувшись в сторону, он быстро обдумывал объяснения, какие он даст, если Тому вздумается вступить с ним в разговор.
Однако тот на него и не глядел. Оживленно толкуя о чем-то, он шагал, как солдат в строю.
– Ты говоришь, это письмо написано человеку, прозванному Джек-Соломинка? – сказал рослый мужик, беря из рук бывшего пажа пакет. Он его взвесил на руке, посмотрел на свет и возвратил Лионелю. – В таком случае тебе придется спуститься логом по правую руку от леса, и ты как раз выедешь ему навстречу. Этот человек родом из Кента, а у них нашлось много работы и дома! – добавил он подмигивая. – Впрочем, как знаешь, малый. Можешь перебраться через Темзу в Эйриз. Там известны все последние новости. Можешь, если не торопишься, пристать к нам. Кентцы завтра или послезавтра нас все равно нагонят.
Лионель не торопился. Однако ему вовсе не хотелось встречаться с Томом Бэкстоном. Он пропустил еще несколько сот человек и присоединился к последнему отряду. Это совсем не означало, что он не собирался выполнять поручение своей госпожи. Но ехать верхом было куда удобнее, чем идти пешком, а Джек-Соломинка столько времени обходился без лошади, что еще два-три лишних дня не составят для него большой разницы. Деньги пока ему тоже ни к чему; все равно за них сейчас ничего нельзя купить.
«Да они столько разграбили богатых поместий, – подумал бывший паж с завистью, – что эти пять флоринов для него сейчас все равно, что для меня – один пенни!»
Джейн Строу каждый день вместе со всеми женщинами и детьми Дизби выходила на дорогу встречать и провожать повстанцев.
В это воскресенье, 9 июня 1381 года, поднялись Кэттемская и Джиллингэмская сотни, а в понедельник – Бленгетская, Тэнгемская, Тендердемская и Бриджетская сотни. И все эти люди шли в Лондон мимо Дизби.
Дни стояли жаркие, и женщины выносили на дорогу кувшины с водой. Другого угощения они не могли предложить, но и за это им были благодарны.
Каждому, кто заговаривал с ней, Джейн Строу наказывала:
– Если увидишь моего старшого – Джека, по прозванию Соломинка, скажи ему, что большой грех пойти на такое дело, не испросив благословения у матери!
Вон второй ее сынок – Филь, – тот ночью прибежал к ней, весь в поту, как загнанная лошадь, а утром уже ушел вместе с ремесленниками Гревзенда.
А третий ее сын, Том, остался один-одинешенек в аббатстве Св. Джеральдины. Этот тихий паренек весь в нее. Ну и ладно! Если правда, что мужики добьются своего, – может быть, ей дадут две-три молодые яблоньки за то, что Том четыре года так хорошо смотрел за монастырскими деревьями и цветами.
Мать Геновева, аббатиса, первая ускакала в Лондон. К отцу Роланду еще до того, как поднялись мужики, пришли люди из Эвешема по поводу своих долговых расписок. Была такая свалка, что поп выскочил через окно и сломал себе ногу. Потом, говорят, его на дороге добили люди из Уовервилля.
Он, конечно, брал очень большой процент с мужиков, но все-таки никогда не обращался с ними так жестоко, как приходский отец Ромуальд. А вот тот живехонек и здоровехонек убрался вслед за матерью Геновевой в Лондон.
Когда из рядов повстанцев вышел высокий мужик с лицом, черным от усталости и пыли, Джейн в первую минуту ничего не поняла. На нем была грязная и рваная одежда, сбитые в кровь пальцы выглядывали из разодранных башмаков. К тому же еще он припадал на одну ногу. Мужик снял шапку, волосы разлетелись на ветру, весь он стал, как одуванчик на тонкой ножке. У женщины вдруг засосало под сердцем.
– Джек! – крикнула она и упала ему на грудь.
– Ну, не крепко принарядили тебя мужики! – говорила Джейн Строу, наскоро замывая пятна пота и пыли на спине старенькой курточки. – Пожалуй, господам выгоднее служить.
Поднимая лицо от мостков, она смеялась, но Джек отлично видел слезы, растекавшиеся по ее темным морщинам. Она била вальком, и маленький оловянный крестик в такт колотился о ее худую грудь. Тот же старенький крестик на том же выгоревшем зеленом шнурке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85