Рыцаря трясло как в лихорадке.
– Вы правы, я слишком много сделал для вас. Я покинул ради вас самую нежную и самую красивую девушку; лучше ее не найдешь во всех восточных графствах… Но нет, не ради тебя, лицемерная скряга, а ради твоих денег! Ради твоего богатого наследства, которое все равно разлетелось ко всем чертям!
Джоанна смотрела на него, не опуская глаз. В ухе у него уже не болтается сережка с синим камнем. А с мизинца исчезло уже даже то последнее колечко. Золото, серебро и камни точно тают в руках этого человека. И все-таки она чувствовала к нему благодарность и жалость.
– Вам не удастся очернить себя в моих глазах, – сказала она мягко. – О моем богатом наследстве вам стало известно только в самый разгар нашей свадьбы.
– А ну-ка, посчитайте, когда умер мастер Тристан и когда вскрыто было завещание… Ну, раз! Вы даете мне деньги?
Джоанна молчала.
– Два! Даете?.. Три! Даете?.. Лионель, – крикнул он, открывая дверь в сени, – немедленно седлай лошадей, мы едем в Гревзенд!
– Подождите, – сказала Джоанна поднимаясь. – Сначала повторите мне еще раз о завещании.
Сэр Саймон остановился в дверях:
– Завещание было вскрыто двадцать девятого сентября в Уовервилле. Тогда же я узнал, что вы стали богатой наследницей. Мы выпили бочонок вина в ту ночь – я, стряпчий, отец Роланд и ваш дядюшка. Сэра Гью с горя тогда же хватил удар. Из Уовервилля я приехал в монастырь. Свадьба наша была отпразднована второго октября, если вы помните.
Джоанна что-то пробормотала.
Она опустилась на скамью. Руки свисали по бокам, как плети.
«А все-таки она очень красива, – решил сэр Саймон. – Куда этой цесарочке до нее! Пусть та наденет двадцать модных платьев, но ей не сравняться с этой маленькой кентской леди!»
– Подойдите! – сказала Джоанна хрипло.
– Что? – переспросил он и, пройдя через весь холл, остановился у ее скамьи. Он смеялся от радости, что довел ее до такого состояния.
И тогда Джоанна, размахнувшись, ударила его изо всех сил кулаком по лицу.
Уезжая с господином, паж Лионель не позаботился о том, чтобы оставить немного овса для лошади приезжей дамы. Лошадка стояла в конюшне и жалобно ржала. Старый Аллан, объевшись вчера мяса, заболел. Он лежал в кладовой, корчась от боли. Джоанна уже два раза сегодня нагревала кирпичи и прикладывала ему к животу.
Мэтью отправился снова за кузнецами, так как мост опустили, но опять поднять его было уже невозможно.
Джоанна отворила дверь в конюшню. Лошадка уткнулась ей в ладонь мохнатой мордой.
– Сейчас, сейчас, – сказала Джоанна. – Мне придется тебя попасти немного.
Она вывела лошадку из замка и привязала в кустах. Сама она села в траву у дороги и заплакала.
Гостья ее еще спала. Как только она уедет, Джоанна немедленно отправится в Фоббинг к Джеку.
Аллан прав: Саймон Бёрли – это жадный и наглый волк. Но уж она-то зато совсем не овечка!
Ей было жаль этих четырех лет, ушедших на уплату долгов ее бывшего мужа. Бывшего, потому что со вчерашнего дня она не считала себя его женой.
Из-за кустов Джоанна видела, как быстро пробежал мимо нее Мэтью, но ей не хотелось его окликать.
Потом к ней подошел нищий Тум. В хорошие времена он кормился на кухне замка Тиз.
– Тум, – сказала Джоанна печально, – ты, видно, почуял запах баранины? Но ее съели вчера всю до крошки…
– О нет, леди, – ответил старик, – я совсем за другим делом иду в замок.
Джоанна удивленно посмотрела на него. Тум был не такой, как всегда. Свою выгоревшую войлочную шляпу он сегодня даже украсил венком из ромашек.
– Если вы подниметесь на башню Тиз, миледи, – сказал он, – вы увидите много любопытного.
Джоанна вскочила на ноги. Ведя в поводу лошадку, она пошла вслед за стариком.
На середине моста Тум вдруг обернулся и упал ей в ноги. Он сделал это так неосторожно, что она чуть было не свалилась в воду.
– Леди! – бормотал он, целуя ее ноги и платье. – Леди, может быть, все это будет вам не по нраву, но, леди, леди, вы слишком добры и великодушны, чтобы рассердиться на меня за мою радость!
Не отвечая, Джоанна шла вперед. Тума трудно было понимать, бедняга иной раз заговаривался.
У ворот ее дожидался взволнованный Мэтью.
– Леди Джоанна, – крикнул он, – кузнецов нет! Но нужно во что бы то ни стало сейчас же поднять мост. Надо забить наглухо ворота! Во всем графстве взбунтовались мужики!
Джоанна устало пожала плечами. Она знала уже обо всем этом от гостьи.
– Их усмирят, – сказала она. – Шериф уже отправился в Лондон.
– Шериф уже отправился на тот свет, миледи! – крикнул Мэтью.
Джоанна посмотрела на Тума. Тот смеялся во весь свой беззубый рот. По его темному лицу быстро бежали слезы.
– Они идут из Кэррингэма, из Сэмфорда, из Фоббинга…
– Из Фоббинга? – закричала Джоанна.
– Они не боятся ни клятв, ни угроз! Они разграбили дом финансового чиновника Джоана Юэла, а его самого подняли на копья.
– Да-да, – бормотал Тум, – это верно! Христом-богом уверяю вас, это в точности так, как он говорит! Они идут, как туча или как буря, а навстречу им из каждой деревни выходят сотни в полном порядке, с оружием в руках.
– Господи! Где же они взяли оружие? – спросила Джоанна удивленно.
– Бог их вооружил, миледи! – закричал нищий, размахивая костылем. – Они идут пешие, с палками и с серпами и обращают в бегство закованных в железо рыцарей. Их ведет Томас Гаукер, Джон Фокс-Беспалый, Уот Тайлер, Джон Стэкпул и Джек Строу из Кента! Они сожгли дотла дом эссекского шерифа в Когесхолле, и палкой выбили у него из рук меч, и палкой же размозжили ему голову!
Тут раздался страшный вопль: это вышедшая на шум голосов гостья услышала конец фразы Тума и без чувств упала на каменные плиты.
– Я хочу вас попросить, миледи, подняться на башню, – сказал Тум. – Вы своими глазами убедитесь, что все это правда.
– Умой лицо даме водой и дай ей напиться, – приказала Джоанна Мэтью, а сама побежала к лестнице.
Она поднялась по крутым ступенькам, с трудом ступая дрожащими ногами. За ней, сильно стуча костылем, шел Тум. Теплый ветер ударил ей в грудь. Держась за стену, она ступила на шаткую черепицу. Ветер пузырем вздувал ей юбки и толкал книзу.

Тум, защищая глаза от солнца, поворачивался на все четыре стороны.
– Конец дворянам! – размахивая костылем, закричал он. – Миледи, цветочек мой! Посмотрите, вы видите: пришел конец дворянам!
– Почему – конец? – пробормотала она в недоумении. – Откуда, ты говоришь, конец, старик?
– Отсюда конец, – кричал он, ударяя костылем в крышу, – и оттуда конец! Отовсюду конец!
Он вертелся волчком на одной ноге, тыча пальцем в разные стороны.
И каждый раз, когда Джоанна взглядывала по направлению его пальца, она сжимала руки и смеялась.
С вышки замка Тиз видно было шесть дорог, и над каждой дорогой сейчас дымилась пыль, и по каждой дороге тучей двигались люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85